Ауд оценивающе оглядела кулон и подозрительно осведомилась:

— Что ты хочешь купить?

— Ткани… шелк, кружева, китовый ус, нитку, иглу и кое-что еще. Да, и приготовить на кухне еду.

— Ай-ай-ай, девочка, да ты, я вижу, не сдаешься, — мягко упрекнула Ауд.

— Мне нечего терять.

— Можешь выбрать все, что хочешь, но камень стоит гораздо дороже. Лучше сшей мне еще один такой наряд, и мы в расчете.

Руби согласилась, благодарная Ауд за щедрость.

— Что ты хочешь приготовить в моей кухне?

Руби лукаво улыбнулась.

— Хочу сделать Торку чизбургер на ужин и пахлаву на десерт.

— После того как он так с тобой обошелся, собираешься кормить его? — покачала головой Ауд, показывая на синяки.

— Собираюсь победить его добротой, — решительно поджала губы Руби.

— Даже боюсь спросить, для чего тебе ткани.

— Собираюсь сшить точную копию того, что однажды подарил мне муж. Он купил это в известном магазине прежде, чем я начала свое дело.

Руби многозначительно закатила глаза.

— Это черная с кружевами грация, без бретелек, с лифчиком на косточках, подхватывающих грудь, и с разрезами по бокам.

Ауд, открыв рот, потрясенно смотрела на Руби, начиная понимать, что та задумала.

Кладовая Дара оказалась настоящей сокровищницей. Там лежали гобелены, прекрасные шелка и бархаты, драгоценности, ковры, серебряные и золотые предметы. Руби подавила ненужные желания и выбрала только самое необходимое — черный шелк и кружева, нитки и иглу, отрезы синего, желтого, красного и белого шелка для белья Ауд и обмена, необходимого, чтобы выполнить следующую часть плана.

Наконец в углу, за слоновыми бивнями, она отыскала китовый ус для лифа грации и, уже собираясь уходить, заметила отрез красивой темно-синей шерсти, точного оттенка глаз Торка. Она представила длинный плащ с вышивкой по краям, возможно в виде молнии, и с сожалением отошла от мягкой ткани. Руки уже оттягивали выбранные предметы. Не стоит испытывать великодушие Ауд.

Но та понимающе улыбнулась:

— Для Торка?

Руби кивнула.

— Почему же ты остановилась? — ехидно осведомилась Ауд, вручая ей шерсть.

Руби быстро обняла женщину и отправилась в деревню. Сегодня она не успеет приготовить обед, потому что нужно заказать кое-что у столяра и сапожника. У обоих были молодые жены, которые умирали от желания получить самое простое белье и заставили мужей сделать заказ в невероятно короткое время, чтобы они смогли надеть обновки. Задача Руби оказались тем более трудной, что у нее не было бумаги и пришлось рисовать палочкой на земле.

На обратном пути она заставила Виджи зайти в маленький сад, где раньше заметила спелые персики, и, сорвав несколько самых сочных плодов, вымыла их в ручье, уложила в круглую корзину, выпрошенную на кухне, и велела Элле отнести фрукты в комнату Торка. Та, конечно, разворчалась:

— Лучше бы ты послала ему корзину вишен, да покислее!

Руби попросила разрешения у Ауд сделать выкройки на ее столе, поскольку стол в башенной комнате был совсем маленьким, а освещение плохим. Она работала до сумерек, а потом пошла готовиться к ужину. Виджи кипел от злости, поскольку был вынужден повсюду следовать за ней. Руби не видела Торка весь день и не слишком хотела встретиться с ним сейчас. Пусть его гнев немного остынет.

Но Торк был вне себя от бешенства, и окружающие заметили это. Он едва не убил деда только за то, что Дар спросил, чем кончилась вчерашняя встреча с Руби, ранил Селика в руку во время тренировки, сломал копье и даже в гневе отметил, что никто не хотел возвращаться вместе с ним в замок. Войдя во двор, Торк подозвал Тайкира и велел принести полотенце и мыло к пруду.

— Пора начать уроки плавания, которые я обещал.

Лицо Тайкира осветилось радостью. Будь он собакой, возможно, завилял бы хвостом. И все потому, виновато думал Торк, что он выказал сыну какое-то внимание.

Кровь Тора! Я не должен чувствовать себя виноватым из-за мальчиков, иначе не смогу оставить их!

Прежде чем выйти со двора, он позвал Эйрика. Мальчик едва не подпрыгнул от счастья.

— Эйрик, ты хвастаешься, что хорошо плаваешь. Пойдем с нами. Посмотрим, какая из тебя рыба.

Эйрик растянул рот до ушей в радостной улыбке. Сердце Торка подскочило.

Нет, нужно немедленно отправляться в Джомсборг!

Но он чертовски устал притворяться. Пусть люди думают что хотят, видя, как он взял двух маленьких сирот поплавать в пруду.

Торк прекрасно провел время с сыновьями, хотя был убежден, что позже пожалеет об этом. Слишком много незнакомых воинов собралось в крепости, каждый из которых мог обо всем донести сводному брату Торка, Ивару, или саксам.

Торк повернулся спиной к мальчикам, прежде чем войти в воду, потому что хотел скрыть доказательство неистового желания. Он почти весь день находился в этом состоянии, и все из-за соблазнительной девчонки, постоянно занимавшей его мысли.

Девственница! О Фрейя, кто мог заподозрить такое! Только не он! У нее рот опытной шлюхи и все повадки женщины, привыкшей к весу мужского тела. А истории насчет мужа и детей! И все это ложь! Подумать только, поддался на ее хитрости, посчитал, что она отличается от других обманщиц! Ну что ж, это уже неважно. Он вскоре покинет Нортумбрию.

— Это правда, что ты хочешь стать приемышем при саксонском дворе? — спросил Торк Эйрика на обратном пути. Мальчик покраснел.

— Она не имела права говорить тебе.

— Но это правда?

Поколебавшись, Эйрик кивнул.

— Да. Для викингов в Нортумбрии настают трудные времена. Нужно знать обычаи саксов, чтобы победить их или жить с ними в мире.

Торк было поражен тем, что десятилетний мальчик может так связно выражать свои мысли, но прежде чем успел сказать ему это, вмешался Тайкир:

— Нет, уж лучше сражаться с ними до конца! Мы должны стать лучшими воинами, чем они.

Он вспыхнул от смущения, видя удивленные взгляды отца и брата.

— Значит, Руби была права. Ты хочешь стать джомсвикингом.

Малыш кивнул.

— Да, и обязательно им стану.

Поднявшись к себе, Торк еще раз хорошенько вытерся полотенцем, но тут заметил корзину с персиками на столе. Он съел один, пока снимал тунику и набедренную повязку. И съел второй, одеваясь и причесываясь, а потом побрился перед металлическим зеркалом, рассудив, что еще успеет отпустить бороду на корабле. На суше он любил быть гладковыбритым.

Торк потянулся к третьему персику, напомнив себе поблагодарить бабушку, но в этот момент заметил на дне корзинки один, помятый и потерявший цвет. Неужели отравлен? Нет, намеренно изуродован, чтобы привлечь его внимание. Под персиком лежал клочок пергамента. Записка гласила:

«Прости меня. Руби».

Сначала Торк поднял корзинку, намереваясь вывалить содержимое в ночной горшок, но потом передумал и покачал головой. Не так уж плохо она сделала, оставив здесь фрукты, но, если думает, что он смягчится, ее ждет жестокое разочарование.

Торк грыз третий персик, входя в холл, и заметил наблюдавшую за ним Руби. Та нерешительно улыбнулась, но Торк грубо отвернулся, не обираясь обнадеживать ее. Однако за ужином он то и дело поглядывал в ее сторону. На ней снова было темно-красное платье, которое она носила вчера.

В его глазах она выглядела почти ослепительной, даже с дурацкими короткими волосами. Как она назвала его? Великолепным. Да-да, именно такой она и была. Он знал, что приятели не разделяли его мнения, считая Руби слишком худой, слишком похожей на мальчишку, слишком острой на язык. Но в его глазах она была самим совершенством.

Торк почувствовал прилив жгучего желания и выругался вслух, но тут же извинился перед девицей с коровьими глазами, громко охнувшей от негодования. Кровь Торка! Элис так красива! Почему же он называет ее глаза коровьими? Да ведь это слова Руби!!

Торк поморщился. Когда же он выбросит из головы эту девчонку?!

Торк решил было затащить в постель Линетт, чтобы успокоить бушующую похоть, но решил, что это несправедливо по отношению к ней. Она заслужила мужа, которого выбрал Дар, и Торк не посмеет сделать ничего, что могло бы испортить ее судьбу. Может, стоит после ужина отправиться к пруду, чтобы охладить горячую кровь?