— Понимаю, со стороны кажется, что я несу полную бессмыслицу. Но тогда все. что связано с Сильвитом, — бессмыслица. И все же почему-то я ему верю.

Дамра искоса посмотрела на мужа.

Гриффит невесело улыбнулся и тоже пожал плечами.

— Что тут скажешь, любовь моя? Может, этот Сильвит — одно из действующих лиц какого-то хитроумного заговора? Вдруг у него есть тайные замыслы погубить нас и лишь поэтому он своими вроде бы благородными поступками завоевывал наше доверие?

— Очень может быть, — угрюмо сказал Дамра.

— А что он тебе говорил?

— Он говорил, что сила Пустоты нарастает, — вклинился в их разговор Шадамер. — Что никто не может помешать Дагнарусу заполучить Камень Владычества и что когда он это сделает, то станет равным полубогу и будет править миром. И единственный способ одолеть Дагнаруса — это доставить все четыре части Камня Владычества в Портал Богов и там соединить их. Я прав?

Дамра и Гриффит ошеломленно смотрели на барона.

— Откуда вы узнали? — шепотом спросила Дамра.

— Мне рассказал об этом другой преданный служитель Дагнаруса, — без тени улыбки ответил Шадамер.

— Кто рассказал вам об этом? — настаивала Дамра.

— Гарет, маг Пустоты, когда-то верно служивший Дагнарусу.

— Этой ночью?

— Да, во сне. Я по-прежнему называю увиденное сном, хотя чаще всего мне снится разная бессмыслица. То я оказываюсь совершенно голым перед королевским двором, то лечу с моста в пропасть, а то вдруг убегаю от толпы хорошеньких женщин.

— Барон, вы вообще умеете говорить серьезно? — холодно спросила Дамра.

— Насчет того, о чем я вам сказал, — я совершенно серьезен. Ну… изо всех сил стараюсь быть серьезным. Мой сон — если, конечно, его можно назвать сном — был… как бы это вам сказать… слишком настоящим. У нас с Гаретом произошел разговор. Я не преминул напомнить ему, что он давно мертв, а Гарет заявил мне, что я — ни много ни мало, как хранитель Камня Владычества. Мы оба признали правоту друг друга. Сам не знаю почему, но я сразу же догадался, что нахожусь в развалинах Старого Виннингэля, хотя никогда там не бывал. Более того, я угодил прямо в Портал Богов.

— И Гарет сказал вам, что нужно соединить все четыре части…

— Да, сделав это в Портале Богов, — докончил вместо нее Шадамер.

Дамра рассеянно смотрела на игру солнечных бликов за бортом.

— Странно, — произнесла она. — Очень странно.

— На вас обнаружился весьма заметный след Пустоты, барон, — вступил в разговор Гриффит.

— Что? — встрепенулась Дамра. Она насупилась и с подозрением взглянула на Шадамера. — Значит, барон затронут Пустотой?

Гриффит пожалел, что открыл рот.

Шадамер посмотрел на эльфа, потом отвел глаза.

— Об этом долго рассказывать. И потом, к нашему разговору это не имеет никакого отношения.

— Возможно, имеет, — ледяным тоном отчеканила Дамра. — Вы затронуты Пустотой, и служитель Пустоты является вам в так называемом сне и ведет с вами беседу. Неужели вы думаете, что мы поверим его словам?

— Другой служитель Пустоты явился побеседовать с вами, но ему вы почему-то поверили, — парировал Шадамер. — Или Сильвит не в счет, поскольку он — эльф?

Дамра так и подпрыгнула.

— Вы не имели права подслушивать мой разговор с мужем, — рассердилась она.

— Тогда нечего вести подобные разговоры на палубе, — заметил ей Шадамер, — Орки не глухие и не тупые. Они странствуют по всему миру. Возможно, на этом корабле кто-то вполне сносно понимает язык томаги.

Гриффит сомкнул ладони у запястья, а стиснутые пальцы развел в стороны.

— Это еще что за трюк? — спросил его начинавший злиться барон.

— Это клин, — ответил Гриффит. — Клин, вбиваемый между вами и Дамрой, между двумя хранителями Камня Владычества.

Гриффит посмотрел на Шадамера, потом на жену.

— И вбивает его Пустота.

Бледные щеки Дамры вспыхнули. Она опустила свои длинные ресницы.

Шадамер сжал губы. Потом отвернулся и стал смотреть на речную воду. Двое матросов замерли, разинув рты. Наверное, решили, что сейчас между человеком и эльфами начнется потасовка. Первый помощник окликнул матросов и прогнал заниматься делом.

— Прошу меня простить, — наконец произнес Шадамер.

Он провел рукой по лицу, поскреб подбородок, успевший обрасти колкой щетиной.

— Вчера, наверное, был самый отвратительный день в моей жизни, а ночь ухитрилась сделать его еще гаже. Понимаю, что это никак не оправдывает мою грубость, но другого объяснения у меня, увы, нет.

Повернувшись к Дамре, Шадамер церемонно поклонился.

— Я приношу вам свои извинения, Дамра из Дома Гвайноков. Разумеется, никто не давал мне права подслушивать ваши с мужем разговоры.

— Я тоже прошу меня простить, — сказал, поклонившись, Гриффит. — Даже не понимаю, как у меня с языка слетело это упоминание о Пустоте. Я ведь должен был вначале переговорить об этом с вами. Еще раз прошу меня простить. А тебе, Дамра, я могу объяснить, почему вдруг барон оказался затронут Пустотой. Сам он здесь ни при чем. Насколько я понимаю, на вас, Шадамер, было наложено заклинание, спасшее вам жизнь.

Сказанное ничуть не убедило Дамру.

— Я не понимаю твоих слов, Гриффит. Разве магия Пустоты может спасти жизнь? Ее заклинания могут только убивать!

— Убивать, дорогая, может любая магия, — ответил Гриффит. — У магии Пустоты есть одна особенность. Маг может передать через Пустоту часть своей жизненной силы тому, кого хочет спасти. Заклинание это, насколько мне известно, очень опасное. Если маг допустит оплошность, Пустота высосет из него жизнь. В данном случае, правда, мне следовало бы сказать «из нее».

Лицо Шадамера помрачнело и как-то сразу осунулось. Он слегка кивнул, опять поскреб подбородок и отвернулся.

— Алиса? — спросила изумленная Дамра. — Но когда я уходила из каюты, она спала как дитя.

— Это все Бабушка, — объяснил Шадамер. — Старая пеквейка обложила Алису своими магическими камнями и вернула к жизни. Алиса умирала у меня на руках, я чувствовал, как жизнь уходит из нее. А своего внука Бабушка спасти не смогла, малыш Башэ умер. Это моя вина. Если разобраться, я — главный виновник всего, что случилось.

— Вчера нам всем досталось. Кого ранили телесно, кого — душевно, — с горечью сказала Дамра. Она осторожно коснулась руки Шадамера. — Простите и меня за эту глупую вспышку.

Она помолчала и добавила:

— Иногда бывает нужно при свете дня поговорить о ночных тенях. Это помогает их разогнать.

— Вполне справедливо, — ответил ей Шадамер. — Но есть темные стороны, которые лучше не вытаскивать на свет. Мы еще поговорим об этом, только не на палубе. В нашей каюте. К тому же я не хочу оставлять Алису одну.

Хватаясь за канаты и любые предметы, помогавшие удержаться на ногах, все трое отправились вниз. Орки, видевшие, как они спускаются, гоготали во все горло, потешаясь над «слабаками».

— Выходит, барон, только ваше мужество уберегло обе части Камня Владычества, и они не попали к Дагнарусу, — заключила Дамра, выслушав рассказ Шадамера.

— Скажите лучше, моя безрассудная глупость, — печально возразил он. — И невероятная удача, какая выпадает дуракам.

— Я бы сказал, вмешательство богов, — осторожно заметил Гриффит.

— Почему же тогда они не вмешались и не спасли Башэ? — недовольно спросил Шадамер. — Впрочем, оставим богов. У меня с ними свои отношения.

Барон уселся на колченогую табуретку возле койки Алисы и крепко стиснул ее руку в своей. Гриффит стоял, упираясь спиной в переборку каюты. Дамра легла и свернулась калачиком. Ее койка находилась в своеобразной нише, и туда нужно было заползать. Каюта была очень тесной и с трудом выдерживала четверых. Чтобы выбраться наружу, приходилось буквально перелезать через спины друг друга.

К счастью для всех, в каюте все-таки был иллюминатор. Просто он зарос грязью, и его не сразу удалось найти. Когда пассажиры, как могли, очистили его и открыли, в каюту хлынули свет, свежий воздух и брызги речной воды. Шадамер раздобыл у орков чистую одежду и вымылся под помпой. Однако, как и в детстве, вода оказалась бессильной уничтожить зловоние сточных канав, и потому ветер и солнце, пробивавшиеся в каюту, были истинным спасением для ее обитателей.