Оказавшись за невысокой каменной стеной, Вэлура опустилась на колени и осторожно выглянула через нее. Увидев четыре фигуры, мнимая садовница дотронулась до кровавого ножа.

— Шакур… — Имя просочилось сквозь лезвие и ушло в Пустоту.

Она почувствовала его ответ.

— Да, Вэлура.

Шакур ненавидел ее. Он ревновал ее за то, что она находилась возле Дагнаруса. Она знала об этом. Вэлура наслаждалась этой близостью — то было одним из немногих оставшихся у нее удовольствий. Связанные друг с другом через кровавый нож и, что несравненно важнее, через Кинжал врикиля, Вэлура и Шакур были вынуждены действовать вместе. Возможно, настанет время, когда один из них уничтожит другого, но пока оно еще не пришло. Они трудились ради единой цели — могущества своего повелителя.

— Шакур… ты мне говорил о некоем молодом тревинисе и двух пеквеях. Ты говорил, что они, возможно, имеют какое-то отношение к человеческой части Камня Владычества.

— Да, а что? Ты что-нибудь узнала о них?

— Ты смог бы их описать? Как они выглядят?

— Один поганый тревинис и два поганых пеквея — вот как они выглядят, — огрызнулся Шакур.

— А нет ли чего-нибудь приметного?

— У тревиниса кровавый нож, принадлежавший Лане.

Вэлура снова выглянула из-за стены. Тревинисский юноша мерил шагами сад, расхаживая взад-вперед. Такое поведение было оскорбительным для эльфов. Предполагалось, что все, кто оказывался в этом саду, должны были восхищенно замереть, любуясь его красотой. Нимореец положил ему на плечо руку и что-то сказал, пытаясь успокоить. Подобно акуле, способной учуять в океанских просторах маленькую капельку крови, Вэлура ощущала в безднах Пустоты присутствие кровавого ножа. Он был у этого мальчишки.

— Да, Шакур, нож у него.

— Потому я и увязался за ним. Этот парень по дурости воспользовался ножом, чтобы убить кролика. Должно быть, потом его предостерегли, поскольку он уже несколько недель не прикасается к ножу. Где ты находишься? И где они? Это важнее.

— Тревинис и его спутники сейчас в первом саду дворца Защитника в Глимрэ.

— Пустота их побери, что они там делают? — удивился Шакур.

— Они явились, чтобы повидать Владычицу — некую Дамру из Дома Гвайноков. Они утверждают, что должны ей передать последнюю просьбу какого-то умершего человека.

— Все сходится! — возбужденно воскликнул Шакур. — Эта просьба — Камень Владычества. Если не он сам, то, по крайней мере, сведения о том, где его искать. Я нахожусь вместе с нашим повелителем возле Портала Тромека. Если я загоню нескольких лошадей, то сумею добраться сюда в считанные дни.

— Не торопись, — холодно осадила его Вэлура. — Оставайся с нашим повелителем. С этим я управлюсь сама.

Вэлура просто не верила, что ей на долю выпало такое счастье — вручить Дагнарусу две части Камня Владычества. Ее повелитель особенно обрадуется той части, что принадлежала людям, — ведь он более двухсот лет разыскивал ее. Ради этой сверкающей пирамиды он убивал, ради нее чуть не погиб сам, пытаясь завладеть Камнем. Он оценит преданность Вэлуры и, быть может, даже вновь ее полюбит.

А Шакур был вне себя от злости. Он не хуже Вэлуры понимал, что две части Камня становятся для нее ступенями к большей власти. Но он умел обуздывать свой гнев.

— Дело слишком важное, чтобы справиться с ним в одиночку. Я настаиваю, чтобы ты дождалась меня.

— Не забывай, Шакур, что ты не являешься моим господином, — ответила Вэлура. — Ты далеко отсюда, а я — совсем рядом. Я сама сделаю все, что нужно.

Шакур вскипел, бормоча пустые угрозы. Но он понимал, что Вэлура права: время дорого, и эта правота злила его еще сильнее.

— Я сообщу об этом нашему повелителю! — пригрозил он.

— Обязательно сообщи, Шакур, — сказала Вэлура и засунула нож в складки пояса.

Сохраняя облик садовницы, женщина-врикиль присела на корточки у стены, сосредоточенно копаясь в земле и… слушая.

Наконец Дамра и Хранитель ключей добрались до первого сада. Дамра окинула цепким взглядом все его пространство, что было делом несложным. В отличие от обширных, более похожих на лабиринты, верхних садов, первый сад был небольшим и легко просматривался. От мозаичных солнечных часов расходились концентрические круги из различных цветов. Днем камни часов сверкали на солнце. Вместе с солнцем по циферблату солнечных часов двигалась тень, слегка касаясь деления очередного часа, прежде чем миновать его. Поскольку солнце уже село, солнечные часы бездействовали.

Наступало время ужина. По саду двигались слуги, зажигая свечи в изящных светильниках, стоявших через равные промежутки вдоль садовой стены. Свет извлек из сумерек пеквейскую старуху, усевшуюся на корточках и ковырявшуюся в камнях, из которых были сложены солнечные часы. Хранитель даже задохнулся от такой неслыханной дерзости и уже собирался позвать стражу. К счастью, нимореец заметил неподобающее поведение пеквейки. Отойдя от молодого тревиниса, он направился к ней.

Возможно, эти странные посланцы испугали бы и Дамру, если бы она не узнала ниморейца. То был Арим-ремесленник, ее добрый и верный друг. Присутствие Арима подействовало на нее успокаивающе, словно она выпила вина с пряностями. И все же Дамра не переставала удивляться, какое неотложное дело могло привести его сюда да еще в столь пестрой компании? В ее душе сразу же вспыхнула надежда: он что-то знает про Гриффита.

Дамра закончила осматривать сад, отметив, что он имеет один вход и два выхода. Везде стояла стража Защитника, внимательно наблюдая за гостями. Правда, стражники находились на достаточном расстоянии. Казалось бы, они вряд ли могли подслушивать, но, как говорится, шлемом ушей не закроешь.

Дамра понимала, что и Хранитель постарается задержаться здесь как можно дольше под предлогом, что он проверяет, все ли гости Защитника, даже нежданные, чувствуют себя удобно.

Арим оторвался от разговора с пеквейской старухой и поклонился Дамре. Поклон был учтивым — таким, каким и должен быть поклон чужестранца, причем чужестранца, занимавшего скромное положение. Дамра ответила на его приветствие легким кивком. Она молча посмотрела на Хранителя.

Если Хранитель и был раздосадован тем, что Дамра не стала в его присутствии говорить с гостями, он умело скрыл свою досаду. Он вышел вперед, представился и спросил, требуется ли гостям еда и питье. Он не торопился, вспоминая содержимое кладовых в надежде найти там какое-нибудь кушанье, которое могло бы понравиться чужестранцам. Дамра кипела от нетерпения, наблюдая за выражением лиц пеквеев и тревиниса. Хранитель говорил на томаги — языке эльфов. Арим учтиво ответил, и тоже на томаги, поскольку почти все ниморейцы бегло говорили на этом языке. Что касалось остальных, то либо они были искусными притворщиками, либо действительно не понимали языка томаги.

Пеквей завороженно глазел на все: от сада до величественного дворца Защитника, стоявшего на самой вершине горы. Семиэтажный дворец нависал над окружающим пространством, олицетворяя собой власть и могущество. Пеквейка, судя по морщинам, густо избороздившим похожее на орех лицо, была очень старой. Когда ей казалось, что Арим не обращает на нее внимания, она украдкой продолжала поддевать костлявыми пальцами ноги камни солнечных часов. Молодой тревинис, как и Дамра, испытывал нетерпение. Ему было не устоять на месте. Он переминался с ноги на ногу, явно томясь от безделья. Заметив стражников, он с неподдельным интересом стал рассматривать их оружие, рискуя вызвать у них подозрение. Он даже захотел подойти поближе. К счастью, Арим вовремя заметил его намерение и преградил ему путь.

Это дало Ариму повод прервать длинную тираду Хранителя, предлагавшего гостям лимонную воду и ячменные коврижки. Нимореец попросил прощения за неподобающее поведение своих спутников.

— Полагаю, уважаемый Хранитель, будет лучше, если мы передадим наше печальное послание и затем покинем это прекрасное место, — сказал он.

Видя, что пеквейская старуха ухитрилась подцепить длинными пальцами ног один из камней и вытащить его из мозаики часов, Хранитель вяло согласился, что это и в самом деле будет лучше. Поклонившись и бросив еще один испуганный взгляд на Бабушку, Хранитель удалился.