— И, по-моему, успешно.

— Надеюсь, — тревожный взгляд Вазу переместился на маленькое оконце и устремился в темноту. — Мой народ никогда не стоял перед лицом такой опасности, никогда ему не приходилось отвечать на такой вызов.

— А как же Последние Врата? — робко спросил Альфред, понимая, что это не его дело — интересоваться такими вопросами, в которых он, к тому же, очень плохо разбирается. — Не нужно ли кого-нибудь послать, чтобы предупредить?

Вазу тихо вздохнул.

— Последние Врата очень далеко отсюда. Посланный не успеет достичь их вовремя… даже если останется жив.

Альфред посмотрел на еду, чувствуя, что аппетит как-то пропал.

— Хватит этих печальных разговоров, — Вазу с жизнерадостной улыбкой вернулся к еде. — Нам нужно хорошенько подкрепиться, чтобы быть сильными. Кто знает, когда в следующий раз выдастся время поесть. Я благословлю трапезу. Или это сделаешь ты?

— Нет, лучше вы! — поспешно проговорил Альфред и покраснел. Он понятия не имел, как это делается у патринов.

Вазу, протянув руки перед собой, заговорил. Альфред непроизвольно присоединился к его словам, повторяя их не задумываясь, пока не сообразил, что Вазу говорит по-сартански.

У Альфреда перехватило дыхание, из горла вылетел странный, сдавленный, щелкающий звук, что привлекло внимание предводителя. Вазу прервался на середине, посмотрел на него.

— С тобой все в порядке? — встревоженно спросил он. Альфред, недоумевая, растерянно смотрел на татуировку на коже Вазу.

— Вы не… То есть… Но вы же не можете быть… сар-танином!

— Я сартан примерно наполовину, — невозмутимо ответил Вазу. Он поднял руки и с гордостью посмотрел на магические знаки на них. — Наша семья за многие века адаптировалась. Вначале мы носили татуировку просто для вида. Не для того, чтобы обмануть патринов, заметьте, мы просто хотели быть как все. С тех пор, после смешанных браков, мы научились пользоваться магией. Хотя и не так хорошо, как чистокровные патрины. Но этот недостаток мы компенсируем сартанской магией.

— Смешанные браки! А как же… ненависть? — Альфред вспомнил о реке Гнева. — Наверняка вас подвергали преследованиям…

— Нет, — спокойно ответил Вазу. — Они знали, почему нас послали сюда.

— Вортекс!

— Да, мы пришли из пещеры, куда были высланы за свои еретические убеждения. Мои предки были против разделения, против создания этой тюрьмы. Они представляли собой опасность, угрозу установленному порядку. Так же, как и ты, как мне кажется. Хотя за многие годы ты первый сартан, попавший в Вортекс. Я надеялся, что в мире все поменялось.

— Но ведь вы все еще здесь, не так ли? — спокойно сказал Альфред, отодвигая еду дрожащими руками. Вазу долго молча смотрел на него.

— Наверно, это слишком долго объяснять!

— Не думаю, — Альфред вздохнул. — Мы, сартане, заперли себя в своей тюрьме, так же как заперли вас в вашей. Стенами нашей тюрьмы была гордость, железными прутьями решетки — страх. Побег был невозможен, потому что это означало бы разрушить тюрьму, открыть запертые ворота. Мы не осмеливались на это. Понимаете, наша тюрьма не только не давала нам выйти, она мешала другим войти. Мы остались в ее стенах, закрыли глаза и заснули. И проспали все эти годы. Когда мы проснулись, все изменилось, кроме нас самих. И теперь наша тюрьма — единственное место, которое мы знаем.

— Но не ты лично, — сказал Вазу. Альфред покраснел.

— Моей заслуги в этом нет, — он слабо улыбнулся. — Я встретил человека с собакой. Вазу понимающе кивнул.

— Моим предкам, когда нас отправили сюда, было бы легко сдаться и умереть. Патрины помогли нам выжить. Они приняли нас к себе, защищали, пока мы не стали достаточно сильны, чтобы защищаться самим.

Альфред начинал понимать.

— И, должно быть, это сартанам пришло на ум построить город.

— Скорее всего, так оно и было. Когда-то, давным-давно. Ведь сартане всегда жили в городах большими сообществами. Мы понимали, как выгодно объединиться, осесть на одном месте, построить укрепленный город. А патрины даже в древнем мире были кочевниками и стремились к уединению. Семейные узы были и все еще остаются важными для них. Но в Лабиринте многие семьи распались. Патрины должны были или перестроиться, или перестать существовать. Они перестроились, расширив границы семьи до племени. Патрины научились у сартан действовать совместно. А сартане научились у патринов ценить семью.

— Худшее, что было у обоих наших народов, привело нас к такому вот концу, — горячо заговорил" Альфред. — Вы же взяли все лучшее и использовали на то, чтобы построить мир, найти стабильность среди хаоса и ужаса.

— Давай надеяться, — хмуро сказал Вазу, — что это еще не конец.

Альфред, вздохнув, покачал головой. Вазу пристально смотрел на него.

— Эти самозванцы называли тебя Змеиным магом. На этот раз Альфред улыбнулся, его руки суетливо забегали.

— Да, я знаю. Меня так называли раньше. Даже не представляю, что это означает.

— А я знаю, — неожиданно сказал Вазу. Альфред удивленно посмотрел на него.

— Расскажи, за что тебя так назвали?

— Просто так, назвали, и все. Я сам не знаю. Вы думаете, я что-то скрываю? Или что я не хочу помочь вам? Я хочу! Я бы отдал что угодно… Ну, хорошо, я попробую объяснить.

Чтобы не вдаваться в излишние подробности, скажу только, что, проснувшись однажды, обнаружил, что остался один. Все мои собратья погибли. Был на Арианусе — мире Воздуха, населенном меншами. — Альфред замолчал, посмотрел на Вазу, проверяя, понимает ли он. Очевидно, предводитель понял, хотя ничего не сказал. Его внимательное молчание помогло Альфреду продолжить: — Я был страшно напуган. Владеть такой магической силой, — Альфред уставился на свои руки, — а я был один. И опасался, что… если кто-нибудь догадается, что я могу делать, они могут… попытаться воспользоваться этим. Нетрудно себе это представить: уговоры, мольбы, угрозы, принуждение. А я хотел просто жить среди меншей, быть полезным им. Хотя вряд ли от меня им было много пользы.

Альфред снова вздохнул.

— В общем, я выработал в себе крайне скверную привычку. Как только мне угрожает опасность, я падаю в обморок.

На лице Вазу отразилось удивление.

— Приходилось выбирать: или так, или использовать свою магию, — продолжал Альфред с пылающими щеками. — Но это еще не самое плохое. Судя по всему, с помощью магии я совершил что-то необычное, весьма необычное — и сам не помню, как я это сделал. В это время я, должно быть, находился в полном сознании, но, когда все закончилось, у меня не осталось и тени воспоминания об этом. Нет, пожалуй, осталось. Где-то глубоко внутри, — Альфред положил руку на сердце. — Потому что я испытываю неловкость всякий раз после того, как что-то подобное происходит. Но, клянусь вам, — он со всей искренностью посмотрел на Вазу, — я не могу этого вспомнить.

— И что это за магия? — спросил Вазу. Альфред проглотил ком в горле, облизнул сухие губы.

— Некромантия, — едва слышно проговорил он страдальческим голосом. — Этот человек, Хаг Рука, он был мертв. Я вернул его к жизни.

Вазу сделал глубокий вдох, медленно выдохнул.

— А еще что?

— Мне рассказывали, что я… я превратился в змея, точнее, в дракона. Эпло был в опасности на Челестре. И там были дети… Змеедраконы хотели убить их. — Альфред содрогнулся. — Нужна была моя помощь. Но я, как обычно, упал в обморок. По крайней мере, я думал, что так было… Эпло уверяет, что это не так. Я сам не знаю, — Альфред покачал головой. — Просто не знаю.

— И что случилось?

— Неизвестно откуда появился великолепный дракон — зеленый с золотом — и перебил змеев. Он уничтожил короля-змея. Эпло и дети были спасены. Единственное, что я помню, это как проснулся на берегу.

— Действительно, Змеиный маг, — сказал Вазу.

— Но что такое Змеиный маг, предводитель? Имеет ли он отношение к этим змеедраконам? И если да, как такое возможно? Они были неизвестны сартанам во времена Разделения — во всяком случае, так принято считать.