– Черт, – пробормотал Тобиас.

Синтия отскочила от Билла и едва ли не кинулась к Вивиан.

– Дорогая! Какой все же сегодня чудесный вечер! Сначала Билл, потом вы. И вы, конечно, выглядите впечатляюще.

Избегая навязчивых объятий Синтии, Вивиан обогнула ее и приняла долгий поцелуй Билла. Они целовались и целовались, пока Синтия вертела головой и рассылала во все стороны безадресные улыбки.

До Перис донеслись мужские смешки, а Астор Бэркен объявил десертный буфет на террасе у бассейна.

Билл и Вивиан перестали целоваться.

– Я отвезу тебя домой, – шепнул Тобиас Перис. – Прямо сейчас.

Вивиан улыбнулась и сказала:

– Рада видеть тебя снова, Перис.

Она продела хрустальную пуговку в атласную застежку на воротнике. Плащ разошелся, представив взгляду золотое шитье на узком золотистом платье.

После приличествующей паузы, выразившей восхищение, Синтия визгливо и с придыханием проговорила:

– На тебе сказочный наряд, Вивиан, – и, вскрикнув, добавила: – Смотри, Перис, она носит одно из твоих украшений. Смотрите все. Видели вы что-нибудь более прекрасное? Вивиан надела вещь из последней коллекции Делайт.

Улыбка Вивиан выражала удовольствие. Она поднесла руку к шее.

На шее у нее было ожерелье из золота и серебра. Несколько серебряных нитей переплетались, поддерживая большой темно-зеленый турмалин.

– Отличная работа, – произнес Тобиас, надеясь, что его лесть окажется правдой. – Тебе удалось всех убедить, что ты до глубины души меня ненавидишь.

Перис вжалась в дальний угол лифта – самый дальний от того места, где стоял Тобиас – и наблюдала, как на светящейся панели ползет вниз столбик пройденных лифтом этажей.

Тобиас еще не встречал женщины, которая настолько была бы равнодушна к своему сексуальному обаянию. Высокая – а каблуки блестящих босоножек еще добавляли ей рост – Перис выглядела гибкой, длинноногой, страстной. У него перехватывало дыхание от ее платья, точнее, от того, как Перис в нем смотрелась. Взлетая от малейшего движения, бахрома из шифона, каждый кончик которой бы украшен алой бусиной, создавала вихрь вокруг ее ног. Под шифоном был виден чехол платья, едва закрывавший бедра.

Ее тело и так было его идеалом, а обтянутое этим чехлом…

Он знал все о ее ногах, но, глядя через прозрачный шифон, как Перис постукивает то одним, то другим каблучком по полу, Тобиас позавидовал шифону.

Ее волосы были подобраны и гладко уложены вокруг головы. Пара простых золотых сережек с гранатами – вот и все ее украшения. Темно-красная помада – того же цвета, что и камни – оттеняла гладкую бледность ее кожи.

Тобиас посмотрел ей в глаза и понял, что она наблюдает за тем, как он ее разглядывает. Он выдал ей свою лучшую улыбку из серии «ты меня поймала» и сказал:

– Я решил, что мы могли бы поехать ко мне и поговорить.

– И не думай об этом.

– Тебе не удалось допить шампанское. Мы бы открыли бутылочку.

Перис съежилась.

– Перис…

Лифт мягко остановился, и бесшумно скользнувшие в стороны половинки дверей открыли путь в отделанный красным деревом вестибюль. Подошедший к ним привратник в ливрее проводил их на улицу.

Перис торопливо пошла прочь.

Тобиас на ходу стянул пиджак и набросил его ей на плечи. Прежде чем она успела его сбросить, Тобиас крепко обнял ее.

– Успокойся, ладно?

– Ты сделал из меня дуру.

– Черт возьми.

Перис сбилась с шага.

– У тебя скверный язык, Тобиас Квинн.

Ему пришлось рассмеяться:

– Ты говорила это, когда мне было семнадцать, а тебе – десять лет. Точно таким же тоном.

– Нет.

– Правда-правда. Я споткнулся о твои ноги – которые были длинноваты для десятилетней девочки – споткнулся и чуть не упал и сказал: «Черт возьми!» А ты сказала: «У тебя скверный язык, Тобиас Квинн».

– Я помню, – она пыталась выдернуть руку. Тобиас притянул ее к себе и направился к своему джипу.

– Ты помнишь, что я тогда тебе ответил?

– У меня по-прежнему длинные нога.

– Твои ноги восхитительны. – Он развернул ее в сторону улицы Вайн. – А я ответил, что ты бы не воскликнула «Черт возьми!», если бы твой язык…

– И это я тоже помню. Ты куда-то не туда зашел.

Почему, ну почему его жизнь, или, хотя бы, его любовь, не могла быть простой? Почему ему суждено терять голову от совершенно невыносимых женщин? Признаться, эта женщина была невыносима по явно иным причинам, чем объекты любого его прошлого увлечения сердца – или какого другого органа, принимавшего в оных интригах участие.

Тобиас сосредоточился, чтобы удержать воображение выше пояса. Господи Боже, может, он действительно ненормальный, в чем его обвиняла его бывшая жена? Его жизнь была у всех на виду. Женщина, с которой он желал оказаться в постели, уже претерпела от угрожающего ему окружения… но все равно он желал ее. Прямо сейчас, на залитом лунным светом тротуаре.

– Что ты говоришь? – Он слышал ее голос словно из дальней дали.

– Я сказала, что ты не имеешь никакого права… По правде говоря, даже меньше, чем никакого права впутывать меня в эту неразбериху… Не имеешь права идти за мной. Ты злишь меня невыносимо!

– И ты не собираешься это терпеть? – обезоруживающе предположил он.

Больше Перис не сопротивлялась. Они подошли к джипу. Открывая дверь пассажира, Тобиас придерживал ее за плечи.

– И опять я тебя похищаю, – сказал он, посмеиваясь над своей странной натурой, и надеясь, что Перис решит – он смеется над создавшейся ситуацией. – Вы не будете кричать, мисс?

Во мраке ее глаза казались черными – такими же черными, как и тщательно уложенные волосы.

– Я просто не хочу идти пешком в этих ужасных туфлях, и поэтому буду очень признательна, если ты меня подвезешь, – сухо сказала Перис.

Тобиас помог ей взобраться на высокое сиденье и, обежав вокруг машины, прыгнул в кабину рядом с ней. Ощущение радости предвкушения от того, что она позволила ему отвезти ее домой, сказало ему еще раз, как далеко зашли его чувства к этой женщине.

Ведя машину по тихим улицам, Тобиас надеялся, что Перис не заметит, как медленно он едет.

– Может быть, и хорошо, что ты не осталась дома этим вечером.

– Одобряешь? Ну что ж, спасибо, – в ее голосе звучал сарказм.

– Мы продвинулись в нашем деле. Ты видела, какое лицо было у Эвергрин? Она просто слюни пускала. Готов спорить, у нее где-нибудь под платьем работал магнитофончик.

– Да ну тебя, Тобиас!

Уже замедляя ход перед светофором, он все же затормозил резче, чем хотел. Перис качнулась вперед, и ему пришлось выбросить руку перед ней, чтобы удержать ее.

Перис ухватилась за его рукав, откинулась назад и тут же отдернула руку, словно обожглась об него.

– Ничего, – сказал он, не делая попытки тронуться с места, даже когда свет светофора переключился на зеленый. – Что с тобой? Я думал, у нас с тобой общее дело.

– Не предполагалось, что я стану твоей пленницей.

– Пленницей? Все, что я делал, было продиктовано заботой о тебе. Меня, черт возьми, чуть не убили неделю назад. У меня даже шрам остался. И мы оба знаем, что несколькими днями раньше этот же маньяк едва не изнасиловал тебя.

– Не надо.

– Не надо прятаться от правды. Мы не можем позволить себе роскошь тешиться прекрасными чувствами.

– Мне кажется, он по ошибке принял меня за кого-то другого.

Тобиас искоса посмотрел на нее:

– Ты всегда была мечтательницей. Если ты думаешь, что в моей жизни есть сейчас другая женщина, то ты ошибаешься.

Она встретила его взгляд.

– Я не в твоей жизни.

– Разве? – Он заметил, как слегка дрогнул ее рот. – Если ты сама так не думаешь, все равно тебе надо признать, что тот человек думал именно так. Ты уже говорила, что ни у кого не может быть причины ни с того ни с сего напасть на тебя. Это нападение не было ни с того ни с сего.

Ее глаза блеснули: