Мерривезер не мог скрыть охватившего его возбуждения.

— Редкий случай, когда я вас опережаю! Мне кажется, что на сей раз я мог бы...

— Рассказывайте,— резко потребовал Эдвард.—Сейчас же.

— Терпение.

Прежде чем мистер Мун успел придумать реплику поязвительней, мистер Хонимен вернулся, размахивая пачкой бумаг.

— Как я и говорил. Это благотворительная организация. Наверное, миссионеры. Что-то вроде.

— Название?

Мерривезер достал записную книжку.

— Да вот.— Хозяин долго рылся в бумагах, пока не нашел нужную.— Церковь Летней Страны.— Он сморщил нос.— Смешное название. Думаете, это действительно так важно?

Мерривезер бешено строчил в блокноте.

— Да, сэр. Думаю, может оказаться важным.

Они покинули дом, пообещав мистеру Хонимену держать его в курсе хода расследования. Сомнамбулист скучал возле пруда с рыбками, слушая садовника, бормотавшего наставления по правильной обрезке веток. Великан вопросительно посмотрел на них.

— Инспектор что-то скрывает от меня,— мрачно сообщил ему мистер Мун.

— Подождите, пока мы сядем кеб. Тогда я вам все объясню.

Они успели промчаться половину пути до города, когда детектив наконец раскрыл им правду.

— Помните Данбара? — спросил он, перекрикивая громыхание кеба, бесстрашно нырявшего в уличные потоки и выныривавшего из них.— Вторую жертву Мухи?

— Конечно.

— Похоже, его мать исчезла примерно в то же время, что и миссис Хонимен!

Эдварда известие почти разочаровало.

— Понимаю.

— Подождите, мистер Мун. Подождите. Сейчас будет самое интересное.

— Позвольте угадать,— перебил его иллюзионист.— Она тоже была участницей этой шайки филантропов. Церкви Летней Страны.

Мерривезер захлопал в ладоши от удовольствия.

— Именно!

— Ладно. Похоже, у нас наконец появилась новая ниточка в деле об убийстве Сирила Хонимена.

Директорат.

Скимполу никогда не нравилось это название, казавшееся ему вычурным, помпезным и чрезмерно театральным. Оно закрепилось за агентством со времен его основания. Куда более драматичных, кровавых и грозных. После кончины ее величества альбинос лелеял надежду на грядущий век. В нем, по его разумению, не должно было остаться места для пережитков прошлого. Для тайной организации, если вообще имелась нужда как-то ее поименовывать, следовало подобрать название как можно более обыденное, малозапоминающееся. И уж всяко не такое нарочитое, как «Директорат». Его словно позаимствовали из какого-нибудь популярного романа, и, на вкус Скимпола, от него за милю несло показухой. В отличие от альбиноса Дэдлок название организации одобрял. Он-то как раз в полной мере мог считать себя докой по части театральных эффектов и дешевых сенсаций.

Позднее утро они встретили на обычных рабочих местах за круглым столом. Дэдлок вел упорную войну с бутылкой вина, а Скимпол пытался продраться сквозь груду тупых и утомительно подробных отчетов по слежке.

— Прямо как в старые времена,— произнес человек со шрамом, вдруг сделавшись общительным.

— Это как?

— Ты упорно трудишься, а я упорно маюсь дурью.

— Не желаю об этом говорить.

— Прямо будто опять в школе.

— Я же сказал, не желаю об этом говорить.

— Извини, разболтался.

Альбинос вернулся к работе, но его снова прервали.

— Да не дуйся ты так, ради бога. Просто ты никогда не говоришь о том, что было раньше.— После трех четвертей бутылки Дэдлок впал в задумчивое настроение.

Скимпол хлопнул отчеты на стол.

— Что нового о мадам Инносенти? — спросил он, откровенно игнорируя ностальгический приступ коллеги.

— Последний раз ее видели в Нью-Йорке. А потом она — пуф-ф-ф! — и исчезла.

— Черт!

— Ты убежден, что она не врала?

— В чем я убежден, не имеет значения. Но если имеется хоть малейший шанс того, что ее слова правдивы, а я не могу поверить, будто вся исходящая от нее информация есть всего лишь череда удачных догадок, то меньше всего нам надо, чтобы она оказалась в Нью-Йорке. Такая сила в руках американцев — это же немыслимо.

Из тени возник Маккензи-Купер, как всегда, в неубедительном образе китайского мясника.

— Вина, сэла? — поинтересовался он с обычным смехотворным акцентом.

Альбинос раздраженно отослал его жестом. — Выпей со мной,— предложил Дэдлок.— Удивительно славное винцо.

— Слишком рано для меня. — Скимпол повернул голову к Маккензи-Куперу.— Чашечку чая, пожалуйста.

Тот с поклоном удалился. Хотя никто из его начальников не заметил, он выглядел странно взволнованным.

Правда, Дэдлок позднее утверждал, будто обратил внимание, как трясутся руки парня. Словно у паралитика. Однако даже спустя пару месяцев после инцидента, кроме упомянутой детали, он так и не смог ничего вспомнить.

— Что намерен сделать мистер Мун? — поинтересовался человек со шрамом.

— Идет по следу в деле Хонимена. Он все еще уверен, что тут есть связь.

— Ты согласен?

— Я уже научился доверять его инстинктам.

— Он твой агент.— Дэдлок рассеянно почесал шрам.— Так что я вмешиваться даже не пытаюсь. Но если мадам Инносенти права, у нас осталось всего четыре дня.

— Вряд ли мне следует об этом напоминать.

— Я подумываю о том, чтобы вывезти семью из города. Ну, до того, как стрясется. А ты подготовился?

Возможный ответ альбиноса прервало появление Маккензи-Купера с большим чайником в руках. Налив чашку Скимполу, он, куда более настойчиво, нежели того требовала ситуация, предложил отведать чая и Дэдлоку. Он даже принялся расписывать эффективность напитка в качестве средства против похмелья. Человек со шрамом неохотно дал согласие поставить чашку целительного отвара рядом с его бутылкой.

Пока они торговались, альбинос сделал первый глоток и нахмурился. Слишком сладко. Однако он тут же заглотил еще больше горячей жидкости, отдаваясь преступному удовольствию от повышения сахара в крови.

А Дэдлок наклонился к фальшивому китайцу.

— С тобой все в порядке, старина? Ты что-то не в себе. Маккензи-Купер испуганно схватил чайник, по ходу дела неловко выплеснув на стол часть содержимого.

— Плостите, сэла,— забормотал он, отчаянно роясь в карманах в поисках чего-нибудь пригодного для вытирания.— Плостите, сэла.

— Не переживай. Ты ж это не нарочно.

Наконец Маккензи-Купер, догадавшись воспользоваться полотенцем, потянулся к луже и зацепил стоявший поблизости стакан с вином. Дэдлок невольно выругался, а ручейки чая и вина потекли по столу, водопадом низвергаясь на пол.

— Плостите, сэла. Плостите, сэла.— Из-за обильного пота Маккензи-Купер рисковал остаться без грима.

Дэдлок, чисто машинально собираясь отогнать от себя расползающуюся лужу, вдруг заметил прелюбопытнейшее явление. Смесь вина и чая сперва забулькала, затем задымилась и в конце концов закипела.

Маккензи-Купер тоже все видел. Какое-то мгновение оба с разинутыми ртами пялились друг на друга: один ошарашенный тем, что попался на подобной мелочи, а второй в отчаянной попытке понять, какого же черта тут все-таки происходит.

С грохотом, достойным греческой свадьбы, Маккензи-Купер швырнул чайник на пол. Фарфор разлетелся во все стороны, а фальшивый китаец во всю прыть бросился к выходу. Дэдлок с проворством, удивительным для джентльмена его возраста, рванул следом. Казалось, он просто растекся в воздухе. Маккензи-Купер взвизгнул от ужаса. Человек со шрамом перехватил его у самой двери. Он швырнул добычу на пол, прижав коленкой.

— Зачем? — прорычал Дэдлок. Маккензи-Купер, бешено вращая глазами, ничего не ответил. Старый регбист ударил его ладонью по лицу.— Зачем? — Пленник, казалось, вот-вот расплачется. На него обрушилась новая пощечина.— Зачем?

Лицо задергалось, а в горле родился клокочущий звук. Фальшивый китаец начал пускать слюни, словно ребенок, у которого режутся зубы. Дэдлок не отпускал его.

— И что теперь?

Он слишком поздно сообразил. Кадык Маккензи-Купера шевельнулся в глотательном движении, лицо пошло лиловыми пятнами, а меж губ потекла пена. Через секунду его тело согнулось в дугу, несколько раз дернулось и фальшивый китаец окончательно затих. Дэдлок исторг досадливый рык. Отшвырнув труп в сторону, он с трудом поднялся на ноги.