Священный огонь нашего божества направляется по воле людей, чистых духом. Посвященный простирает руку, и страдания прекращаются. Живой приверженец веры соединяется с мертвецами, и его душа переходит в трупы и дает им теплоту, и освобождает их от Аданаи и передает их Люциферу. Что будем мы делать для спасения душ? Мы составим магическую цепь. В силу какого закона? Звезды говорят между собой. Душа солнц отвечает на вздох цветов, цепи гармонии ставят в сообщение между собой все существа в природе. Хараб! Кетер-Малхут! И эти последние слова похожи на еврейские, но что они значат и значат ли что-нибудь, этого мы не беремся сказать. Во всякого рода волшебные заклинания введено множество таких непостижимых слов. Весь предыдущий разговор был закончен следующим возглашением Великого Мастера:

— Так как теперь одиннадцать часов, то мы объявляем начало наших последних таинств. В этот священный час крылья гениев движутся с таинственным жужжанием. Они перелетают из одной сферы в другую и несут из одного мира в другой послания нашего божества. Ко мне; братья! Пусть волшебная цепь восполнит дело спасения душ! В ответ на это воззвание все ответили возгласом «аминь» . И вслед за тем началась сцена, столь же отвратительная сколько и ужасная. Оговоримся еще раз, что все сообщаемые нами подробности остаются на совести Батайля, объявляющего себя единственным очевидцем, решившимся поведать о них миру. Многочисленные индусы, участвовавшие в процессии, разбрелись по смердящей равнине и скоро начали один за другим возвращаться, волоча за собой что-то. Это ужасное «что-то»  были свежие трупы, очевидно только что привезенные на это поле смерти. Некоторые из них, однако, уже носили на себе явные следы зубов крыс и когтей коршунов. Все эти трупы один за другим усаживались у подножия холмика, постепенно образуя около него сплошной круг. Так как трупы, разумеется, не могли держаться в сидячем положении, то их всячески мяли и даже ломали, чтобы как-нибудь привести в это положение. Все они были посажены спиной к центральному алтарю. Индус колоссального роста оделся в длинную белую одежду с широкими рукавами, а на голову надел маску, представлявшую козлиную голову с большими рогами. В руки он взял в каждую по горящему факелу. Так снарядившись, он взобрался на верхний камень жертвенника и стал на нем, раскинув руки с зажженными факелами. По временам он потрясал этими факелами. Что же касается до всей остальной публики, то она расположилась сияя на земле между трупами в таком порядке, что рядом с живым помещался труп, далее опять живой человек, за ним вновь труп и т. д. Живые поддерживали трупы в сидячем положении, так что вся эта сумасшедшая группа образовала непрерывную цепь, звенья которой состояли из живых людей вперемежку с трупами. Эта неимоверная сцена снизу сзади освещалась кольцом факелов, воткнутых в землю, вокруг алтаря, а сверху вспыхивающими огнями факелов, которые встряхивал индус, стоявший на каменном алтаре в центре круга. Великий Мастер тем временем громогласно возопил:

— Пусть священный огонь, сосредоточенный в душах ваших избранных братьев, здесь присутствующих, распространится по звеньям вашей цепи и оживит дух умерших! Пусть наши чистые души круговращаются и очищают души непосвященных усопших! Пусть ток божественного магнетизма освятит нечистые трупы! И пусть их души, воззван-ные к спасению через соприкосновение с нашими душами, воссоединятся с нашим божеством, чтобы славить его вовеки!.. Великий Мастер на минуту смолк, а затем вновь воскликнул:

— Братия, священный огонь расходится божественным током. Круговращение душ установилось. Проговорим же все хором волшебное заклинание вечного спасения! Тогда полаялся неистовый хор голосов, вопивших нелепое заклинание. Это был набор именно тех самых волшебных слов неизвестного происхождения и значения, о которых мы только что упоминали. Среди них слышались как бы чьи-то имена: Люцифер, Азарадек, Амазарак и т. п. А рядом с ними слова непостажимые: хемен-этан, эль, асти, титейеп, фейк, феакс, вай, ваа, аёль, ахи, райа, недер и т. д. Заклинание заканчивалось латинским восклицанием: «Lucifer in aeternum!» . Это заклинание произносилось все же в известном порядке, слова следовали одно за другим не как попало, они составляли известную цепь, которую все присутствовавшие, очевидно. звали наизусть. Об этом надо было заключить и из того, что по временам хор как бы заканчивал свое дикое завывание, а затем начинал его снова, причем опять те же слова повторялись в том же порядке. Заклинание возобновлялось lO раз. Наконец, Великий Мастер остановил дьявольский хор и объявил, что операция соединения душ совершилась и что живые могут выйти из волшебной цепи. Торжество закончилось тем, что семь человек из числа высших чинов ложи окружили центральный алтарь, сцепились правыми скрюченными руками, а левые руки с раздвинутыми пальцами подняли к небу и все в один голос воскликнули.

— Gloria tibi, Lucifer! Этим и закончилось торжество, и все вернулись в Калькутту.

Батайль полагает, что весь Китай сплошь исповедует буддийскую веру. Вера же эта, по его мнению, не что иное, как чистое демонопоклонство. Он чрезвычайно настойчиво и очень пространно пытается это доказать в своей книге. Но мы не будем повторять его доводы, частью потому, что это не входит прямо в задачу нашей книги, а частью потому, что эти доводы слишком явно проникнуты фанатическим католицизмом автора. Однако же, хотя буддисты и чертопоклонники, все-таки Батайль оказался вынужденным отчасти изменить свою основную точку зрения на них и признать, что у них чистота веры в дьявола подверглась некоторому искажению. Доказательство тому он видит в существовании рядом с общенародной верой, исповедуемой населением открыто, еще особой тайной секты, носящей название Сан-Хо-Хой. Секта эта, чрезвычайно распространенная в Китае и насчитывающая миллионы приверженцев, была основана приблизительно в конце XIII столетия и ее основателем был некто Цзи-Ка (или Цзы-Ка). Легенда об этом Цзи-Ка чрезвычайно напоминает христианскую легенду о происхождении сатаны; только христианское сказание в ней взято навыворот. Дело в том, что владыка вселенной Чен-Юн носит черты не благого существа, а дьявола. У этого главного божества, которого можно приравнять, следовательно, к Люциферу, был подчиненный ему небесный чин, по своему значению соответствующий Вельзевулу. Это и был вышеупомянутый Цзи-Ка. Однажды в пылу гордыни Цзи-Ка, пользуясь отсутствием Чен-Юна, возымел дерзость сесть на его трон и потребовать себе поклонения от сонма бесплотных сил, подвластных Чен-Юну. Само собой разумеется, что такое нахальство не могло остаться без воздаяния. Цзи-Ка были торжественно свергнут с неба и осужден на скитание по земле в человеческом образе. Очутившись на земле, Цзи-Ка избрал своим местопребыванием Срединную Империю и поселился в местности около Шанхая. В нем, конечно, затаилась глубокая ненависть к Чен-Юну и назрел план открытого возмущения против божества. Однажды он собрал все окрестное население и держал к нему такую речь:

— Вы поклоняетесь Богу, Которого не видите, а я дам вам такого, которого вы будете видеть. Это будет существо вполне вещественное и осязаемое и в то же время совершенно сверхъестественное. Следует заметить, что хотя Цзи-Ка и был свергнут с неба и отправлен в ссылку, но, так сказать, не лишен всех прав состояния. При нем была оставлена почти безграничная сила творить какие угодно чудеса. Он этим и воспользовался. Произнеся свое воззвание к народу, он приказал принести большой сосуд с водой и опустил в нее руки. Вода немедленно превратилась в снег, не взирая на то, что действие происходило посреди жаркого лета. Цзи-Ка сдавил снег в большой ком и изо всех сил швырнул этот ком кверху. Ком взлетел на высоту 40–50 сажен и, к неописуемому изумлению всего народа, остановился на этой высоте и не падал обратно на землю, а висел в воздухе. Цзи-Ка немедленно свертел новый ком снега, швырнул его кверху и он прилип к первому кому. Затем, не покладая рук, Цзи-Ка продолжал кидать кверху ком за комом, и все они слетались в одно место и слипались между собой, продолжая неподвижно висеть в воздухе. Скоро из этой массы снега начала на глазах у всех формироваться фигура. Обозначилась сначала голова, потом шея, плечи. Цзи-Ка все посылал вверх ком за комом, и из них выросли руки, туловище, ноги. Наконец, получилось исполинское изваяние человека сажен в 40 ростом, висевшего на воздухе. Ступни его ног висели над землей на высоте нескольких сажен. Когда фигура вся была закончена, она преобразилась: из снеговой стала ледяной. Тогда Цзи-Ка объявил народу, что эта фигура и будет отныне истинным богом, которому надлежит поклоняться. И затем он повелел тотчас же приступил к сооружению храма вокруг этой ледяной статуи. Громадное здание надлежало воздвигнуть на том самом месте, где эта божественная ледяная глыба висела в воздухе. Здание должно было заключить ее внутри себя и, следовательно, иметь в вышину не менее 50–60 сажен. Материалом для его постройки служил лед. Цзи-Ка заморозил реку, так что вся вода в ней обратилась в лед. Народ ломал этот лед, обтесывал его и доставлял обтесанные глыбы на место постройки. Цзи-Ка только помахивал своей волшебной палочкой, и по ее мановению глыбы льда лезли одна на другую и соединялись. Через три года храм был готов. Тогда Цзи-Ка в присутствии всего народа стал перед ледяной статуей, три раза обернулся вокруг себя и пробормотал какие-то волшебные слова. Мгновенно лед, из которого был сложен храм, превратился в чистое серебро, а ледяное изваяние бога — в чистое золото. Народ пал ниц перед своим новым богом. Но в этот момент раздался ужасающий удар грома и вслед за тем во мгновение ока вся эта масса серебра и золота растопилась и снова превратилась в ту воду, из которой была сделана. Разумеется, масса народа погибла в этом ужасном наводнении. Цзи-Ка, получивший такую грозную острастку, был глубоко унижен и, насколько раньше пользовался почтением народа, настолько же теперь был вынужден нести на себе презрение. Он смирился и покаялся. Он прожил в этом унизительном состоянии 99 лет и за это время надумал основать новую секту усердных почитателей истинного бога Чен-Юна. Вот таким-то путем, по китайской легенде, и основалось тайное общество Сан-Хо-Хой, имеющее задачей служение истинному божеству, т. е. самому сатане. Проникнуть в святилище секты Сан-Хо-Хой не так-то легко. Китайцы, положим, вошли в сношения со всеми демонопоклонническими тайными обществами и знают, что эти общества по своему учению и задачам очень сходны с сектой Сан-Хо-Хой. Посему высшие чины всех европейских сект допускаются к таинствам китайской секты. Батайль теперь уже запасся достаточным числом дипломов и знаков отличия, открывавших ему доступ во всякие демонские капища. Но все-таки никогда ни один посторонний человек, какими бы дипломами он не обладал (за весьма редкими исключениями), не может попасть в храм секты Сан-Хо-Хой прямо и непосредственно. Он может попасть туда только весьма оригинально придуманным косвенным путем. Делается это вот каким образом. Желающий попасть в святилище китайских демонистов захватывает с собой свои дипломы и знаки, а главное свой дождевой зонтик, в котором, как это ни кажется неожиданным, и состоит вся суть дела. Снарядившись таким манером, любопытствующий направляется в один из тех бесчисленных притонов, где производится раскурочная продажа опиума. Там он, как водится, располагается на лежанке и кладет около себя свой зонтик в особенное условное положение. Зонтик кладется с левой стороны тела ручкой вниз, так, чтобы она прикасалась к ногам, а концом вверх. В таком положении человек, накурившись опиума, и засыпает. Сектанты Сан-Хо-Хой, постоянно швыряющие по опиумным лавочкам, непременно и обязательно обратят внимание на этот условно-положенный зонтик. Заметив его, они немедленно обшарят его владельца, и как только найдут на нем дипломы и знаки, доказывающие его принадлежность к тайному обществу, чины которого могут быть допускаемы в святилище Сан-Хо-Хой, они тотчас подхватывают спящего и переносят его в этом бесчувственном виде в свой храм. Делается же так с той целью чтобы никакой чужой человек, какими бы дипломами он ни обладал, не знал дороги в святилище. Так поступил и Батайль, которому, как мы уже говорили, все эти подробности был сообщены злополучным Карбучча. Дело происходило в Шанхае. Батайль без труда нашел курильню. Это была очень просторная постройка вроде сарая. Вдоль всего помещения тянулись нары с постеленными на них циновками. Имея в кармане свои дипломы и знаки и дождевой зонтик, Батайль растянулся на одной из этих циновок и принялся курить. Расскажем здесь кстати в коротких словах, как происходит курение опиума в этих китайских учреждениях для его розничной продажи. На нарах около каждого курильщика стоит горшочек, в котором наложена тестообразная смесь опиума с камедью и разными другими примесями. В эту смесь воткнута длинная проволока, похожая на булавку. Рядом с горшечном стоит спиртовая лампочка. Курильщик, расположившись на циновке, зажигает лампочку, потом поддевает концом проволоки комочек опийного теста, величиной с горошину, и кладет его в трубочку, из которой курят. Эта трубочка очень походят на флейту. С одного конца она наглухо закрыта, а с другого открыта. Около глухого конца сделана дырочка, покрытая металлической бляшкой, величиной в пятак. Середина бляшки проверчена и в нее вставлена маленькая металлическая вороночка. Курильщик кладет в эту вороночку комочек теста с опиумом и, поднеся трубочку к пламени лампы, закуривает ее, т. е. втягивает в себя через трубочку воздух. Опийное тесто дает густое облачко белого дыма, который курильщик втягивает в легкие. Обычно эта первая порция не производит никакого особенного действия даже на начинающего курильщика: иной разве только закашляется от едкого дыма. За первой трубочкой следует вторая, третья, четвертая и т. д.; начинающему достаточно, быть может, 3–4 трубочек, привычному мало и десятка. Но в конце концов наркотический яд берет свое, и курильщик засыпает мертвым сном. Так поступил и Батайль. Он принялся курить, постепенно испытал всю гамму ощущений, вызываемых опиумом, которой мы не описываем, считая это общеизвестной вещью, и наконец погрузился в глубокий сон. Проснулся он уже не в курильне, а в каком-то совершенно ему неведомом месте. Он лежал на длинном стуле, который при ближайшем осмотре оказался носилками, несомненно, теми самыми, на которых его принесли. Продолжая осматриваться, он увидел, что находится в самой середине обширного четырехугольного зала. В стенах не было окон, но вверху, в потолке или в кровле, были вставлены поразительно прозрачные пластины из хрусталя, и зал получал сверху очень обильное освещение. Вокруг него стояла толпа китайцев, среди которых виднелись и англичане. Все эти люди с любопытством смотрели на Батайля. Когда он очнулся, одна из китайцев обратился к нему на чистейшем английском языке, прося его оставить всякие опасения, потому что его уже признали за брата и были готовы принять, как брата. Последовал обычный обмен разными кабалистическими словами и фразами, примеры которых мы уже не раз приводили. Результаты опроса были вполне удовлетворительны, и Батайля допустили присутствовать при церемониях. Батайль вновь принялся осматривать зал. У его восточной стены был устроен приподнятый помост, на который веля три ступени. Здесь под роскошным балдахином стояла на троне статуя Бафомета, но несколько особенная — китайская, хотя сам же Батайль раньше настойчиво утверждал, что Бафомета у всех демонопоклонников изображается совершенно одинаково. Китайский Бафомет изображается в виде дракона с отверстой пастью и раскинутыми лапами, которыми он как бы благословляет предстоящих. Китайцы питают ненависть в козлу, поэтому и не могли взять его голову для изображения своего божества. Козлами и свиньями они обыкновенно ругают католических миссионеров. Посреди зала стояла огромная купель, покрытая толстой деревянной крышкой. Но особенно привлекла Батайля стенная живопись. Это были образцы настоящего китайского искусства, как известно, не стесняющегося перспективой и вообще живой действительностью. В книге Ба-тайля приведены образцы этой живописи. Содержание картин довольно однообразное. Все это сцены жестоких истязаний и издевательств над католическими миссионерами и надругательств над христианскими святынями. Пока Батайль все это рассматривал, китаец, очевидно, председательствовавший в этом собрании, произнес коротенький спич, и вслед затем было немедленно приступлено к таинству. По знаку председателя внесли гроб и поставили его посреди зала, неподалеку от алтаря Бафомета. Гроб был снаружи расписан в китайском вкусе красными, черными и зелеными рисунками, представлявшими различные орудия пытки. Было на нем также что-то написано по-китайски, чего Батайль, не знавший китайского языка, не мог прочесть. Председатель (он у китайцев называется «великим мудрецом Средины» ) обратился к §присутствующим с речью, которая, впрочем, главным образом относилась к Батайлю и еще к двум-трем таким же, как он, посторонним гостям. Он разъяснил, что в принесенном гробу лежит скелет великого изменника, т. е. одного из членов секты, выдавшего ее тайны ее врагам, т. е. католическим миссионерам. Но его измена была открыта, он был изобличен и предан самым ужасным истязаниям. «Душа этого великого преступника ускользнула от нас, — говорил председатель. — Мы не имеем возможности действовать на нее. Она ушла ко враждебному нам божеству. Но у нас в руках осталось тело гнусного предателя» . Все это тело было разрезано на мелкие куски и раскидано на все четыре стороны. Оно давно уже сделалось добычей смрадного тления, давно сгнило, высохло и развеялось, потому что происшествие это случилось 80 лет тому назад. Но что осталось у нас и что никто не может от нас отнять — это костяк нашего лжебрата. Никакая сила в мире не может вырвать его из наших рук. На этом скелете мы мстим предателю за его измену; он служит на»  при наших волшебных таинствах. Живой, он отказался служить нам, зато его бренные останки должны и вынуждены нам повиноваться и служить нам» . Вся эта речь была произнесена председателем со злобным одушевлением, перешедшим к концу в настоящее бешенство. По окончании речи гроб открыли. В нем лежал скелет, на вид самый обыкновенный, такой, какой Батайль, в качестве врача, сотни раз разбирал и собирал. К гробу подошло 11 китайцев; все это были китайские медиумы. Они уселись кругом гроба, вытянули руки и сблизили их, соприкасаясь большими пальцами и мизинцами, так что образовалась непрерывная цепь. Эта цепь рук повисла в воздухе над скелетом. Тогда председатель пригласил собрание сотворить молитву. Не знаем почему, Батайль называет эту молитву «спиритической» . Приводим курьеза ради ее текст: «О ты, Хуан-Чин-Фу, дух костей и позвонков, дух сочленений, ты, принадлежащий к небу Люцифера, где ты пребываешь! Ни Адонаи, ни сын его не властны над тобой! Призываем тебя во имя величайшего и совершеннейшего божества: ты услышишь ваш призыв. Приди, о, приди оживить этот череп и эти позвонки. Заставь этот скелет говорить с нами и отвечать нам. О, приди, дух костей! Хуан-Чин-Фу! Хуан-Чин-Фу!» . Полагаем, что очень многие из наших любителей-спиритов, усердствующих за ходячими столами, даже и не подозревают, что у них существует такая молитва. По окончании воззвания настала на несколько мгновений полная тишина. Потом в воздухе послышался какой-то шорох и в то же время из гроба явственно раздался голос, произносивший: «Хуан-Чин-Фу! Хуан-Чин-Фу!» . После того в гробу послышалась какая-то возня, похожая на стук костей. Батайль подвинулся к гробу и увидал, что скелет движется. Тут он рассмотрел, что скелет сохранился вполне в исправном состоянии. Одиннадцать медиумов ближе сдвинули свои руки, спиритическая молитва была прочитана еще раз. Затем все медиумы быстро убрали руки и сами отодвинулись в стороны, но с таким видом, как будто их кто-нибудь оттолкнул. Скелет еще громче застучал своими костями и задвигал головой, словно осматриваясь вокруг. Потом он поднял левую ногу, перекинул ее за край гроба, потом вдруг приподнялся весь и, щелкнув костями, встал на ноги, покачнулся из стороны в сторону и, наконец, опустился на стул, который ему был ловко подставлен сзади одним из высших чинов секты. Усевшись на стуле, скелет оставался неподвижным. Председатель встал сзади и начал делать над ним магнетические пассы. Одиннадцать медиумов тоже уселись вокруг скелета и на этот раз прикасались друг к другу не только руками, но и ногами. Председатель протянул руку и прикоснулся указательным пальцем к левой лопатке скелета. Но тот сидел по-прежнему не шевелясь. Тогда все присутствующие члены секты начали быстро бормотать какие-то заклинания на китайском языке, в которых то и дело слышалось имя Хуан-Чин-Фу. Но скелет все оставался неподвижным. Тогда председатель громким голосом произнес: