Можно подумать, что в феях и эльфах поэт-народ выразил идею обмана чувств, хотел воочию показать, что может человеку привидеться под влиянием страха, настраивающего воображение на таинственный лад. Об этом можно бы заключить по мотиву, часто повторяющемуся в сказаниях о феях и эльфах. Эти существа, по обычному представлению, — обоеполые, т. е. среди них есть мужской и женский пол. И, конечно, дамы эльфов прельщают смертных своей обворожительной красотой, а также изяществом и легкостью своих белых одежд. Но, однако, все эти прелести оказываются простым отводом глаз. Под покровом ночной тьмы эльфа прелестна, то если ее захватит предательский рассвет, ее красота улетучивается, исчезает, подобно всякому другому ночному призраку. Вместо сверкающих глаз обозначатся темные впадины, алые щечки превратятся в мертвые кости, обтянутые кожей, исчезнет даже волна прелестных белокурых волос, и вместо нее очутится клок какой-то серой пакли. Фея — создание по преимуществу французской фантазии. Сказания о ней разработаны здесь, по преимуществу на берегу Атлантического океана и на прилегающих к нему островах. В числе этих островов надо отметить Сен (Sein), лежащий у мыса Финистер. Отсюда разошлись самые древнейшие сказание о феях по Франции и Англии. Надо полагать, что в древности этот остров являлся таким же важным религиозным пунктом древней друидической веры, был таким же священным местом, как, например, остров Рюген у нас на Балтийском море. Рядом с сенскими сказаниями о феях широко распространились по Западной Европе скандинавские сказания о демонических существах, по типу примыкающих к феям и эльфам. На острове Сене, как пишет Помпоний Мела (автор известной книги «De situ orbis» , написанной в 40-х годах по Р^.) существовал древнейший храм какого-то галльского божества, подобно дельфийскому, славившийся своим оракулом. Здесь предсказательницами, как и в Дельфах, были жрицы-девственницы, обладавшие весьма обширными чародейскими силами. В их услужении состоял какой-то особенный дух или гений, силой которого они и творили разные чудеса, например, возбуждали бури на море, могли принимать вид разных животных, исцелять всякие самые упорные болезни, а также предсказывать будущее. Вот эти-то жрицы, судя по смутному смыслу народных преданий, и послужили как бы родоначальницами всех фей, впоследствии заселивших Францию и соседние страны. Размножившись (но каким путем, коли они были девственницы?..), они мало-помалу заняли весь остров Сен, и когда им на нем сделалось тесно жить, то они начали перебираться на материк и поселяться в лесах Франции, а затем и соседних стран. Часть их селилась также среди гор, в скалистых местностях, также в больших владетельных замках.

Впоследствии весь этот невидимый народ перекочевал куда-то далеко к северу и образовал здесь настоящее царство фей, которое называлось Авалоном. Воспоминание об этом царстве осталось в названии одного из мысов на острове Ньюфаундленде. Авалон часто описывали древние поэты Франции. Так, в романе или поэме о Вильгельме Курносом мы находим упоминание о тои, что Авалон был чрезвычайно богат, так что другого такого богатого города никогда не было и построено. Стены его были сложены из какого-то особого камня, двери в них были из слоновой кости, жилища щедро разукрашены изумрудами, топазами, гиацинтами и другими драгоценными каменьями, крыши на домах были золотые и т. д. В Авалоне процветала волшебная медицина. Здесь излечивали самые ужасные раны. (После страшного боя под Кубелином знаменитый король Артур был волшебной силой перенесен сюда на излечение, и фая Моргана вылечила его. Некоторые писатели начала Средних веков называли Авалон островом. В одном из тогдашних романов этот остров описывается, как очарованное место, где все обитатели проводят время в вечном празднике, не ведая никаких забот и горестей. Само слово Авалон сближали со словами древне-бретонского языка «Мб АГаїоп» , что значит «остров яблонь» . Итак, феи пришли отсюда, с французского острова Сена. Многие старые писатели делают попытку дать определение этому слову и понятию, разъяснить, что такое фея. В Эдде говорится, что феи бывают доброго происхождения, и тогда сами они добры и оделяют людей хорошей судьбой, но что если жизнь у иных людей слагается несчастливо, то это приходится приписывать влиянию злых фей. Таким образом, обличье этих существ перед нами довольно ясно определяется. Феи были гении или демоны судьбы, от них зависело направление человеческой жизни в ту или другую сторону, смотря по желанию или настроению феи, которая присутствовала при рождении человека на свет. Иные определяли фею, как существо женского пола, которое обладает искусством волшебства, знает тайную силу слов и заклинаний, камней и трав; а вследствие этого феи могли быть подательницами всяческих жизненных благ — молодости, красоты, богатства, или же, наоборот, всяческих бед и несчастий. Мало-помалу с течением времени представление о феях, само собой разумеется, должно было претерпевать разные видоизменения. Среди них появились злобные духи, в которых можно отличить некоторые черты, сближающие их с кикиморами.

Так, например, они по ночам входили в дома, не отворяя ни дверей, ни окон, и занимались разными злобными проказами, например, выхватывали детей из колыбели, мучили их, били, иногда уродовали. Но замечательно то, что измученный, изуродованный ими ребенок на утро оказывался жив и здоров. Иной раз феи появляются по ночам в виде старых морщинистых женщин очень маленького роста, которые не делают людям никакого вреда, а, напротив, справляют какие-нибудь домашние работы, вообще оказывают добрые услуги. Случалось и так, что феи принимали образ обольстительных красавиц, и соблазненные их прелестями кавалеры вступали с ними в супружество. Но при этом таинственные красавицы обязательно связывали мужчин какою-нибудь особенной клятвою: так, например, муж должен был дать торжественный обет, что никогда и ни в каком случае не может видеть их без одежды, или обязывался предоставить в их полное распоряжение один день в неделю, например, субботу, причем в этот день они могли делать что угодно, исчезать, куда им вздумается, и муж не имел права спрашивать у них отчет в их отлучках. Если эти условие соблюдались мужем, то его жизнь протекала в нерушимом благополучии, в противном же случае на него сыпались несчастия. В некоторых случаях такие таинственные супруги в некоторые дни. которые они себе выговаривали по условию, покидали человеческий образ и превращались во что-нибудь другое, например, в змей и т. д. Любимым местопребыванием фей служат чащи лесов и источники. Так, по крайней мере, повествуется во всех средневековых поэмах и романах. Их герои всегда встречают тех фей, которые потом играют роль в их судьбе, в лесах и преимущественно около источников. Во Франции в Средние века сила минеральных вод и целебных источников приписывалась феям, которые около этих источников обитали. Жанна д'Арк, как известно, любила стоять в мечтательной задумчивости у теплого источника, находившегося около ее родной деревеньки Домреми. Этот источник, по местному преданию, начал бить из земли от удара волшебной палочки феи-благодетельницы.

Такие же сказание существуют и о других минеральных водах во Франции и Англии. Как мы уже заметили выше, феи должны быть рассматриваемы, по преимуществу, как демонические существа судьбы. Об этом свидетельствует бесчисленное множество сказаний об их присутствовании при появлении на свет разных героев сказок и легенд. Обычно по народному поверью, распространенному по всей Франции, феи сами без приглашение заявляются к каждому новорожденному. Но иные родители, особенно в Бретани, предпочитают не ждать, чтобы феи пришли к их новорожденному, а сами идут к ним, захватив с собой младенца. Куда именно надо идти, где найти фей, это, конечно, ни малейшим образом не затрудняет суеверного жителя Бретани. Он основательнейшим образом осведомлен об «адресе» . Места, где живут феи, с незапамятных времен известны населению. Чаще всего это какие-нибудь пещеры ила подземелья и вообще глухие уголки в ближайших окрестностях населенных мест. Читатели знают из множества сказок, какие ими были прочитаны в детстве, как феи являются к новорожденным, как одаряют их судьбу разными щедротами или, наоборот, вставляют в нее какое-нибудь несчастие, и потому мы не будем приводить относящихся сюда сказаний.