Снимал он с сестры буйну голову. И он брал со костра дрова, Он клал дрова середи двора. Как сжег ея тело белое Что до самого до пепела. Он рассеял прах по чисту полю, Заказал всем тужить плакати.

Разница во взглядах народа и духовенства на колдунов состояла в том, что духовенство видело в них слуг дьяволовых, и потому его вражда к ним была, так сказать, постоявшая, тогда как народ в обычное мирное время относился к колдунам либо с почтительным страхом, либо с явным уважением, озлоблялся же на них лишь в годины лютых бедствий, если самые эти бедствия решался приписывать им. Народ был беспощаден к колдуну или ведьме, как похитителям дождя, напускателям бурь, града, болезней, но ценил их, как целителей, ворожей и т. п. Духовенству же было безразлично, что творил чародей. Суеверие одинаково царило в те времена и в убогой курной избе мужика, и во дворце царя. Множество дел возникало из-за порчи, напущенной на самого царя или кого-нибудь из семьи его и ближних. Так, когда в 1467 году скончалась супруга Иоанна III, то ее тело «разошлося» , т. е. вспухло, вздулось; этого довольно обычного явления посмертного отека было достаточно для того, чтобы мгновенно начались толки о том, что царица скончалась не доброй смертно, что ее отравили. И немедленно начался строгий розыск, которым и было обнаружено, что одна из придворных дам, Наталья Полуектова, брала пояс великой княгини и посылала его к какой-то бабе.

И надо полагать, порешили на том, что пояс был околдован, потому что Иоанн «восполеся»  (распалился гневом) на Полуектовых и шесть лет не допускал их на «свои пресветлые очи» . Впоследствии он женился на греческой царевне Софии; у него и с ней тоже вышло нехорошо. Она вошла в сношения с какими-то бабами, приносившими к ней зелья. Баб этих, по приказу великого князя, нашли, обыскали и затем утопили и после того великий князь «нача жити с нею (т. е. женой) в брежении»  (т. е. с недоверием). София так потом и укрепила за собой прозвище чародейки греческой. Жена Василия Ивановича Соломония, бывшая бесплодной, прибегала к колдовству, чтобы одолеть свое бесплодие. Она тщательно разузнавала о московских колдунах и колдуньях и поручила своему ближнему человеку Ивану Сабурову разыскивать их и приводить. Так, между прочим, была к вей доставлена некая рязанка Степанида, которая, осмотрев ее, объявила, что детей у нее не будет. Но за всем тем вещая баба дала княгине разные наставления, как сделать, чтобы муж ее любил. Подробности этих наставлений мы упускаем, хотя они старательно перечислены в следственном деле по поводу развода князя с бесплодной женой, которую он в конце концов заточил в монастырь.

Ему хотелось иметь наследника, а между тем, он прожил с Соломонией двадцать лет, так что когда с ней развелся и женился вновь, уже будучи не молодым, то кончил тем, что и сам прибег к колдовству. Об этом упоминает в своих записках знаменитый князь Курбский. «Сам стари будучи, — пишет он про Василия, — он искал чаровников презлых отовсюду да помогут ему к плодотворению. О чаровниках оных так печешася, посылающе по ним тамо и овамо, аж до Корелы и оттуда провожаху их к нему, советников сатанинских, и за помощью их от прескверных семян, во произволению презлому, а не по естеству, от Бога вложенному, уродилися ему два сына: един таковой прелютый и кровопийца (Иван Грозный), а другой без ума и без памяти и бессловесен» . И далее Курбский обращается с поучительными увещаниями к «христианским родам» , предостерегая их против «презлых чаровников и баб, смывателей и шептуней… общующе с диаволом и призывающе его на помощь» . Курбский горячился не только из вражды к царю Ивану, которого он этими словами, видимо, хочет больно уязвить, приписывая ему чуть не дьявольское происхождение а Роберт Дьявол; он горячится частью и за собственный счет. Дело в том, что, убежав в Литву, он там женился на пожилой вдове Марии Козинской; она, чтобы упрочить за собой расположение мужа, прибегала к колдовству; у нее в сундуке были найдены разные волшебные снадобья: песок, волосы и прочее, данные ей какой-то старухой-ведуньей.

Громадный московский пожар 1547 года при Иване Грозном, при котором погибло в пламени до 2 000 человек, был народом немедленно приписан чародейству. Обвинили тогда бояр Глинских, родственников Ивана по матери. Обвинение это, вероятно, главным образом обосновалось на той ненависти, какую народ питал к злым Глинским за их грабежи и всякого рода насилия и беззакония. Когда, по поручению царя, бояре в Кремле спросили народ: кто спалил Москву, громадная толпа закричала, что пожар произвели Глинские, и именно княгиня Анна с детьми, что с этой целью княгиня вынимала сердца человеческие, клала их в воду, и той водой, разъезжая по городу, кропила во все стороны, оттого город весь и выгорел. Один из Глинских князь Юрий был тогда же схвачен народом в церкви, убит и выволочен на торговую площадь, где тогда совершались казни. При кончине царицы Анастасии, жены Грозного, обвинили в ее смерти ближних людей царя, Сильвестра и Адашева, которые будто бы очаровали царицу. Бояре тогда советовали Ивану не допускать к себе Сильвестра и Адашева, убеждая его, что «аще припустишь их к себе на очи, очаруют тебя и детей твоих, обвяжут тя паки и покорят аки в неволю себе» . Эти изветы произвели свое действие, потому что Иван был страшно суеверен и в колдовство верил едва ли не в той же мере, как и любой изувер из той толпы, которая расправлялась с Глинскими. Когда славный воитель князь Воротынский был обвинен в сношениях с ведьмами, Иван нимало не задумался предать его жесточайшим истязаниям. Князя связанного привели к царю, и тот говорил ему: Се на тя свидетельствует слуга твой, иже мя еси хотел очаровать и добывал еси на меня баб шепчущих. Не научихся, о царю, — отвечал знаменитый воин, — и не навыкох от прародителей своих чаровать и в бесовство верить, но Бога единого хвалити. А сей клеветник мой есть раб и утече от меня, окравши мя; не подобает ти сему верить и ни свидетельства от такового прииимати, яко от злодея и от предателя моего, лжеклеветущаго на мя. Но этим оправданиям лютый царь не внял. Воротынского положили привязанного на бревно и начали с обеих сторон палить огнем, причем сам Иван подгребал к его телу угли своим историческим костылем. Князя замучили до смерти; он скончался по дороге в Белозерск, куда его сослали. О безграничном суеверии Грозного особенно в последние годы жизни свидетельствуют и жившие при нем в Москве иноземцы.

Так, Горсей рассказывает, что когда в 1584 году явилась комета, то царь, в то время сильно хворавший, вышел на крыльцо дворца, долго смотрел на комету, потом сильно побледнел и сказал: «Вот знамение моей смерти» . Мучимый этой мыслью, что комета явилась как знамение его смерти, он прибег к колдовству. Тогда колдунами славился север России, Архангельская губерния и особенно ее части, прилегающие к Лапландии. Мы уже упоминали, что лопари и в Западной Европе считались могучими колдунами. Царь и распорядился, чтобы ему доставили из этой местности самых дошлых ведунов. По его приказу местные власти принялись деятельно разыскивать и хватать нужных царю специалистов, отдавая предпочтение женскому полу; колдуньи лопарские, очевидно, ценились много выше колдунов. Насбирали таким манером шестьдесят баб, набивших руку в волшебном деле, и всех их представили в Москву. Здесь их, конечно, засадили в надежное место и держали под крепким караулом. Один из ближних людей царя, Бельский, ежедневно посещал их и опрашивал, а потом их предвещания сообщал Ивану Васильевичу. И вот колдуньи все в один голос объявили, что небесные светила неблагоприятны царю и что 18-го марта надлежит ожидать его смерти. Лютый царь был приведен в ярость этим предсказанием и повелел, дождавшись 18-го марта, в самый этот день всех колдуний сжечь живьем. Утром в этот день Бельский было уже и заявился в ним, чтобы распорядиться, во ведьмы весьма резонно представили ему (как авгуры Цезарю), что день еще только начался, а не кончился. И в самом деле царь, собираясь играть в шахматы, вдруг почувствовал себя нехорошо, упал в обморок и скоро скончался. Тот же Грозный приблизил к себе голландского врача Бомелия, который в летописи назван «лютым волхвом» ; его ненавидели все окружающие царя, были уверены, что своими чарами злой немец внушил царю «свирепство»  ко всему русскому и любовь в немцам; объяснялось это тем, что немцы путем гаданий и волхвований дознались, что им предстоит быть разоренными дотла русским царем, и вот, чтобы отклонить от себя такую участь, и прислали на Русь своего волхва. Самая формула присяги царю в древней Руси является превосходной и яркой картиной тогдашних воззрений на колдовство. У Афанасьева приведена следующая выписка из наказа, рассылавшегося при отобрании присяги по всем городам. Подданные обязывались этой присягой: «…лиха государю, царице и их детям не хотети, не мыслити и не делати ни которой хитростью ни в евстве, ни в питье, ни в платье, ни в ином в чем никакого лиха не учинити, и зелья лихого и коренья не давати и не испортити; да и людей своих с ведомством да со всяким лихим зельем и с кореньем не посылати, а ведунов и ведуний не добывати на государево лихо, и их, государей, на следу всяким ведомским мечтанием не испортити, ни ведомством по ветру никакого лиха не посылати и следу не выимати» . Борис Годунов отовсюду созывал ведунов и их «волшебством и прелестью»  добился того, что царь Федор привязался в нему всем сердцем. Те же ведуны ему предсказали, по известию, записанному в Морозовской летописи, что он будет царем, только недолго — семь лет.