Виктория, абсолютно нагая, стояла в изножье огромной кровати в хозяйской спальне. Джастин одним движением разорвал ее уродливое одеяние на две части.

– Завтра слуги сожгут это. – Он отбросил тряпки в сторону и двинулся к ней. В неверном свете камина его глаза горели голодным огнем. С каждым шагом этот огонь становился все ярче и ярче. – А так ты мне нравишься гораздо больше.

– Когда я голая и полностью в твоем распоряжении? – прошептала она сухими губами.

Чувственный голод в его взгляде достиг апогея, когда он остановился всего в нескольких дюймах от нее.

– Именно!

Она дрожала. Физически она все время пребывала в его власти. Она старалась убедить себя, что это закончилось, когда они несколько лет не виделись, – но лгала сама себе. Страсть к нему не умерла в ней, а лишь погрузилась в сон, и в тот момент, когда Виктория вновь увидела его, проснулась с новой, неистовой силой.

Но страсть сама по себе тоже изменилась. Чем больше времени она проводила с Джастином, тем больше начинала ценить его достоинства – острый ум, чувство юмора: его шутки могли и ранить, но всегда вызывали у нее улыбку, и его страстность, тлеющую в глубине.

Каждая минута, проведенная в его обществе, убеждала ее в том, что он вполне может пробудить в ней нечто большее, чем просто физическое желание.

Но она не могла этого позволить – ни ему, ни себе. После того как они найдут Хлою, она вернется в Бэйбери, а он забудет ее. Если он станет ей небезразличен, она просто не сможет жить, зная, что он в Лондоне развлекается с актрисками и куртизанками.

Значит, нужно что-то придумать – и придумать быстро. Что-то, что позволило бы ей сохранить дистанцию, помешать ему проникнуть ей в душу – если уж она не может уберечь от него свое тело.

– Ты сказал, что хочешь, чтобы я вела себя как любовница, – сказала она надтреснутым голосом.

Он кивнул и запустил пальцы ей в волосы. Черные локоны упали на ее обнаженные плечи и грудь. Он поймал один завиток и принялся щекотать им ее сосок.

Она затаила дыхание. Горячее вожделение пронзило ее.

– Я сделаю, как ты хочешь. Но только если ты будешь обращаться со мной соответственно.

Он прекратил ласку и взглянул ей в глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Не нужно заниматься со мной любовью так, будто я твоя жена, – пояснила она. Тело ее уже начало извиваться само собой. – Обладай мной, как обладал бы простой содержанкой. Я не хочу от тебя нежности, не хочу, чтобы ты притворялся, будто мои чувства что-то значат для тебя.

Пристальный взгляд карих глаз едва не заставил Викторию отвернуться.

– Ты не знаешь, о чем просишь, – ответил он.

Она пожала плечами:

– Я прошу, чтобы мы не играли в игры – ты сам несколько минут назад упрекал меня за это. Если уж, согласно договору, мы будем спать вместе, то как куртизанка и ее покровитель, а не как муж и жена. – Она протянула ему ладонь. – По рукам?

Он поймал ее руку и поднес к губам, медленно провел языком от кончика указательного пальца к ложбинке между пальцами. В мозгу Виктории вспыхнуло воспоминание о том, как они в первый раз занимались любовью в Лондоне. Об интимном поцелуе, который он подарил ей.

Ее будто опалило огнем – от этого воспоминания и его прикосновения.

– Так по рукам? – переспросила она дрожащим голосом.

– Повернись, – прошептал Джастин, отпуская ее руку.

Она вопросительно посмотрела на него, но сделала так, какой велел. Сопротивляться ему бесполезно. Она повернулась к нему спиной и напряглась в ожидании: что же он будет делать?

– Возьмись руками за столбик кровати.

Она слышала шорох одежды – он раздевался. Ей отчаянно хотелось посмотреть на него, но она удержалась и вместо этого обвила пальцами полированное вишневое дерево.

В следующий момент она замерла и со свистом вдохнула: он провел пальцем вдоль ее позвоночника. Он касался ее совсем легонько, будто перышком, но ее немедленно бросило в жар, соски напряглись, а кровь толчками запульсировала между бедер.

– Мне кажется, я бы мог любоваться тобой целый день, – пробормотал он, не прерывая ласки. – Обнаженная, с выгнутой спиной, моя бесстыжая… любовница.

Она прикрыла глаза. Именно этого она и добивалась. Грубого напоминания о том, что она для него не более чем источник плотских наслаждений. Мимолетная страсть. Женщина, которую запросто можно бросить.

– Только любоваться? – промурлыкала она, оглядываясь через плечо.

Он представлял собой очень эротичное зрелище – величественный, красивый, нагой, он стоял позади нее, пока не прикасаясь. Темный, опасный, жаркий, как пламя. И она хотела его объятий. Хотела его тьмы.

– Нет, – с улыбкой ответил он, – я никогда не верил, что можно любоваться, не касаясь.

Он прижал мускулистую руку к ее животу и подтянул Викторию к себе. Ее округлые ягодицы идеально вписались в изгиб его бедер, и она ощутила его напрягшееся, горячее естество. Трепет ее тела превратился в лихорадочный озноб, когда она разгадала его намерения. Ее пальцы крепче вцепились в столбик кровати – она ждала его.

Но он не овладел ею. Вместо этого он впечатал влажный поцелуй между ее лопаток. Нервные окончания, о существовании которых она и не подозревала, вспыхивали, когда он водил губами по нежной, чувствительной коже вдоль ее позвоночника.

Его руки скользнули ниже, обхватили ее бедра. Джастин крепче прижал ее к себе. Виктория уже не понимала, где заканчивается ее тело и начинается его. Были только они. Вместе.

– Джастин, – простонала она, царапая пальцами прочную деревянную опору. Она жаждала большего.

– Я бы мог заставить тебя умолять, – прошептал он и принялся тереться напряженным членом о ее влажную плоть.

Виктория вскрикнула.

– Но для меня это не меньшая пытка, чем для тебя, – закончил он и вторгся в нее.

Ее дрожащие колени подогнулись, но он поддержал ее. Последние дюймы – и он заполнил ее целиком.

– Тебе и правда стоило родиться любовницей! – прорычал он и начал движения – жесткие, даже грубые, но Виктория только возбуждалась от этого быстрого ритма. Она никогда не забудет, что значит отдаваться ему, по-настоящему отдаваться и принадлежать. – Ты просто создана для наслаждений, – продолжил он, не останавливаясь ни на миг. – Чтобы лежать целый день в постели, раскинувшись, как шлюха, и ждать этого. Ждать меня!

Она попыталась сдержать крик, но его слова вкупе с грубым ритмом движений, которые будоражили чувствительный узелок внутри ее… Это слишком много. Она потеряла контроль над собой, и спина ее беспомощно выгнулась, когда сладкие спазмы наслаждения стали сотрясать ее тело один за другим.

Джастин обвил руками ее тело, обхватил груди и стал двигаться еще резче, еще быстрее, проводя ее по ступеням наслаждения, о котором она и не мечтала. Она почувствовала – по сбивчивому дыханию и жару его тела, – что он тоже вот-вот рухнет за край блаженства… И вот он схватил ее за бедра, рывком прижал к себе и излил в нее семя.

Они долго стояли так, склонившись над кроватью, сплетясь потными телами и дыша в такт. Виктория впитывала, как наслаждение, ощущение его в себе и тяжесть его тела. В эти мгновения он принадлежал ей.

И не имеет значения, как сильно она старалась забыть, – она знала, что она его жена.

Джастин вдыхал сладкий аромат волос Виктории. После дикого, животного совокупления они перебрались в более удобное место – на кровать. Она обнимала его, уткнувшись лицом в шею.

Впервые за долгое время он ощущал себя уютно и спокойно.

Виктория пошевелилась – отняла его руку от живота. Он посмотрел на нее – она внимательно разглядывала его ладонь в скудном свете угасающего в камине огня. У нее было очень серьезное, сосредоточенное лицо. Как будто она хотела увидеть его душу в линиях на ладони.

– Некоторые цыганки утверждают, что умеют читать будущее по руке, – тихо сказал он.