– Я спокойна, – пробормотала она ему в плечо.

– Ничего подобного – ты трясешься, как будто поешь «Вне себя». И хотя лично я большой поклонник именно этого номера, у тебя нет никаких причин так трястись, потому что я тебя держу и никто к тебе подобраться не сможет. Поэтому прекрати, пока ты не наделала каких-нибудь глупостей.

Одри улыбнулась и подняла на него взгляд.

– Как?

Он криво усмехнулся:

– Напряги воображение, девочка.

– Одри! Господи, какого черта? – Откуда ни возьмись появился Лукас, и Одри ощутила сильнейшее разочарование.

Джек ослабил хватку. Лукас с убийственным выражением лица протянул руку и оттолкнул его.

– Эй, полегче! – холодно произнес Джек.

– Может, ты отойдешь и дашь мне поговорить с моей девушкой?! – рявкнул Лукас и тотчас же повернулся к Одри. – Что за чертовщина тут произошла?

– Не знаю… я давала автографы, и кто-то меня схватил…

– И где, черт возьми, была твоя охрана? – разозлился Лукас, кинув злобный взгляд на Джека.

– Прямо там, Лукас, они были прямо там… Это все моя вина. Я побежала туда, чтобы дать автограф, и этот парень так быстро меня схватил!

– Чтобы впредь ни на секунду не выпускал ее из виду! – заорал Лукас на Джека.

– Слушай, Боннер…

– Не выпустит! – вмешалась Одри. Она посмотрела на Джека, перехватив его взгляд. – Он от меня не отойдет, он уже пообещал.

Лукас проворчал что-то вроде «лучше бы ему поостеречься», обнял Одри за плечи и повел ее к автобусу.

В номере гостиницы он попытался успокоить ее на свой лад, но очень скоро начал просто лапать Одри, и она его оттолкнула.

– Прекрати, Лукас! Я только что перепугалась так, как никогда в жизни!

– Ну так преврати негатив в позитив, – сказал он, не отрывая глаз от ее груди. – Тому, кто только что испугался, не помешает немного секса.

– Забавно, что ты именно сейчас вспомнил о сексе. Мы занимаемся им раз в три месяца, а то и реже, ах да, еще ты полапал меня там, под сценой.

– Выходит, я виноват? Это ты вечно не в настроении! Ты настоящая стервоза…

– Стервоза? И что, черт возьми, это означает?

– Ну ладно, Од. Ты отлично знаешь, какой становишься после долгой репетиции или после шоу.

– Не знаю, Лукас. И какой? – требовательно спросила Одри.

– Ты умеешь вести себя как настоящая звезда, ясно? «Только не сегодня, Лукас, я так устала». Или: «Выключи свет, у меня голова болит!» – передразнивал он ее. – Знакомо?

– Эй! – сердито воскликнула Одри. – Я сказала так один-единственный раз! Это ты уходишь куда-то играть джем, а не рвешься остаться здесь, со мной.

– Может, это потому, что у тебя такое враждебное отношение?

– Может, дело не во враждебном отношении, а в том, что я устала? В турне очень тяжело.

– Можно подумать, я этого не знаю! Я в турне вместе с тобой, не забыла?

– Ты находишься где-то за кулисами, Лукас, а не выступаешь на сцене!

Он прищурился:

– А мог бы, если бы ты меня немного поддержала. Мне плевать, что говорит твой импресарио или студия, Одри. От тебя не убудет, если ты дашь мне пару номеров в твоем шоу.

– О Господи, опять все начинается сначала, – вздохнула Одри и упала в кресло. Они уже не в первый раз ссорились из-за этого. Это не шоу Лукаса. Это даже не его музыкальный стиль. Дать ему «пару номеров» в этом выступлении – значит, отказать в паре песен тем людям, которые заплатили, чтобы услышать, как выступает она.

– Нет, не начинается! – отрезал Лукас и схватил джинсовую куртку.

– И куда ты собрался? – закричала Одри в панике от того, что ей придется остаться одной после пережитого страха.

– Туда! – бросил он и захлопнул за собой дверь.

Глаза Одри наполнились слезами. Она схватила подушку и уткнулась в нее лицом. Она этого не хотела. Она не хотела бояться незнакомцев или ссориться с Лукасом, но похоже, что теперь только этим и занимается. Когда они разъезжали на «хонде» по Техасу, они были счастливы. Но в тот момент, когда она вырвалась вперед, что-то изменилось, и теперь Одри казалось, что между ними медленно расширяется трещина. Она больше не понимала, как с ним разговаривать. Она больше не знала, как донести до Лукаса свои мысли, чувства и желания.

Было столько волновавших ее мелочей! И все они постепенно складывались во что-то большое и серьезное, и Одри не знала, сможет ли она с этим жить дальше.

А еще она не знала, сможет ли теперь жить одна. Когда же это произошло? Когда ее счастье и благополучие стали так сильно зависеть от окружающих?

Может быть, у нее и вправду звездная болезнь. Одри закрыла глаза, изо всех сил стараясь не плакать и хорошенько обдумать, как ей быть дальше. Но в голову предательски и вероломно лезли только мысли о Джеке, о том, как он ее обнимает, о его негромком, уверенном голосе.

Этот образ оказался с ней и в ванной, пока она наливала горячую воду. А когда Одри опустилась в ароматную ванну, образ Джека изменился. Теперь его длинное худощавое тело было обнажено, грудь широка, а мужское естество – вздыблено. Его тело ударялось об ее тело в этой ванне, его пальцы и губы приводили ее к финальному взрыву. И когда она кончила, то увидела его ясные синие глаза, его сексуальную улыбку и его тело, влажное от усилий.

Одри скользнула под воду так, что она закрыла ей подбородок. По щеке прокатилась одинокая слеза и упала в воду.

– Сейчас? Зачем? Мы через два часа уезжаем! – возмущалась Кортни, словно Одри повела себя неразумно, позвонив ей на следующее утро и попросив прийти в свой номер как можно скорее.

Одри не знала, как объяснить Кортни, что она боится оставаться одна, – та моментально рассказала бы это всем, поэтому ограничилась коротким:

– Я должна тебе что-то объяснять?

Наступило молчание. Одри сильно зажмурилась.

– Я приду, как только смогу, – буркнула Кортни.

И пришла – с неприязнью размером со штат Техас; ее ярко-рыжие волосы прыгали по плечам. Кортни небрежно бросила на кресло свою дорожную сумку.

– Ну ладно. Я здесь.

– Помоги мне собрать вещи, – попросила Одри и отвернулась.

– Какие вещи? Все уже давно собрано!

– В ванной осталось много всего, что нужно упаковать.

Кортни, ничего не ответив, прошагала в ванную. Одри услышала, как она швыряет вещи в сумку. Буквально – швыряет вещи в сумку. Потом Кортни вышла оттуда с небольшим дорожным несессером Одри и бросила его к остальным чемоданам и сумкам.

Одри уже собралась заявить Кортни, чтобы та искала себе другую работу, но ей помешал стук в дверь. Одри напряглась, а Кортни кинулась к двери и распахнула ее. Одри не видела, кто пришел, но Кортни внезапно засияла улыбками, а язык ее тела поразительно изменился. Она зазывно выставила вперед бедро, одна рука метнулась к бусам, низко спускавшимся к ложбинке между грудями.

– О, приветик, – промурлыкала она.

– Привет, Кортни. Твоя начальница здесь?

Улыбка Кортни увяла.

– А где еще? – скованно произнесла она и отвернулась.

Джек вошел в комнату, взглянул поверх головы Кортни, встретился глазами с Одри и улыбнулся.

– Автобус отправляется через час, – сказал он. – Решил лично убедиться, что здесь все в порядке, и проводить тебя к автобусу.

– Все прекрасно, – буркнула Кортни.

Джек снова улыбнулся, не отрывая взгляда от Одри. Она почувствовала, что краснеет, и повернулась к своему несессеру.

– Спасибо, – произнесла Одри. – Я признательна за это.

– Все сложила? – спросил Джек, и Одри краем глаза увидела, что он берет ее дорожную сумку.

– Да… если что-то осталось, Кортни об этом позаботится.

– Как мне повезло, – пробормотала Кортни.

– Повезло, что ты каждую неделю получаешь чек, – парировала Одри и взяла на руки Бруно.

Если бы взгляды могли убивать, Одри уже распласталась бы на полу, а внутренности ее разлетелись бы по всему ковру – и все благодаря Кортни. Откуда эта враждебность? С каких пор Кортни начала так сильно презирать Одри? Пожалуй, и в самом деле нужно поговорить об этом с Лукасом. Нет смысла иметь ассистентку, которая тебя ненавидит.