Ученик: Остается дыхание.
Волински: Значит, у «осознающего» есть концепция дыхания, являющегося постоянным движением?
Ученик: Я пытаюсь отбросить все, что возможно, и тогда остается дыхание.
Волински: Если бы концепция движения слилась с концепцией дыхания и концепцией по имени я есть, управляющей моим дыханием, если бы все эти концепции слились вместе, что тогда…?
Ученик: Ну, тогда понятно, что жизнь может продолжаться лишь до тех пор, пока существует дыхание, и все это взаимосвязано и позволяет двигаться вперед.
Волински: А если бы мы разделили концепцию движения, концепцию дыхания, концепцию жизни, концепцию движения вперед — если бы все это были отдельные концепции, и если бы все эти концепции вместе с перемещением из одного места в другое, эволюцией и изменением, исходной позицией, прошлым, будущим — если бы все эти концепции были образованы из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СУБСТАНЦИИ, как и «осознающий», не имеющей с ними ничего общего, что тогда…?
Ученик: Они очень сильно связаны с одной концепцией.
Волински: С какой?
Ученик: Я представляю себе, что это часть я есть. Это очень сильно связано с дыханием и движением и не может быть просто концепцией — иначе ты умрешь. Я уже чувствую себя так, словно у я есть отваливаются ногти.
Волински: Их удерживает вместе страх смерти. Если ты разделишь концепцию жизни, концепцию смерти и концепцию движения, если все они станут отдельными концепциями, что тогда…?
Ученик: Я не нахожу слов.
Волински: Если бы концепция по имени «осознающий», которая верит в концепцию жизни, концепцию смерти, концепцию движения, концепцию отправной точки, прошлое и будущее, концепцию эволюции или смены одной мысли на другую, одного уровня на другой — если бы оно поверило во все эти концепции, какими были бы последствия для концепции по имени «осознающий»?
Ученик: Надо постоянно двигаться, все время быть в движении, нужно двигаться, чтобы учиться, чтобы выживать. Все это взаимосвязано, и этого нельзя изменить.
Волински: А если бы «осознающий» поверил, что концепция «я», которое должно двигаться, чтобы выживать, перемещение из одного места в другое, эволюция, развитие, прошлое, будущее, исходная позиция, место назначения, дыхание, жизнь и смерть — все это отдельные концепции, созданные из одного и того же сознания, не имеющего с ними ничего общего, что тогда…?
Ученик: Я не могу найти слов, но я ощущаю это как мощный белый свет, на который невозможно смотреть, потому что он ослепляет; нужно смотреть в сторону, так как он сияет как солнце. Нужно смотреть в сторону. У меня нет слов, чтобы описать это.
Волински: Итак, теперь «осознающий» состоит из двух частей: одна из них хочет отвернуться, другая — смотреть на этот ослепительно яркий свет. Если бы и «осознающий», и свет, и часть, которая смотрит в сторону, и часть, которая смотрит на свет, — если бы все они были образованы из одного и того же сознания, не имеющего с ними ничего общего, что тогда…?
Ученик: «Осознающему» словно кажется, что тот, кто может смотреть на свет, похож на оленя или еще на кого-то, кто может сделать взгляд неподвижным. А когда я хочу посмотреть на то, что произойдет, я не могу смотреть на свет, потому что боюсь неподвижности. Но когда понимаешь, что все это создано из ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СУБСТАНЦИИ, страх становится меньше.
Волински: А до появления я есть, которое верит в концепцию движения, в концепцию жизни и смерти, в концепцию, что нужно двигаться, в концепцию выживания и концепцию эволюции, концепцию изменения, концепцию местоположения, концепцию перемещения из одного места в другое — если бы все это было создано из того же сознания, что и «осознающий», и не имело отношения к тому, что было до появления «осознающего», который осознает все это, что тогда…?
Ученик: НЕБЫТИЕ ___ (Молчание).
Волински: А если бы концепция по имени «осознающий» поверила, что концепция движения из одного места в другое, концепция эволюции и превращения одного в другое, исходная позиция, концепция рождения и смерти, концепция дыхания и необходимости дышать, чтобы жить, — что все эти концепции отделены от легких и дыхания, как и концепция света, неподвижности и застывания в свете; если бы какой-нибудь «осознающий» поверил во все эти вещи — что бы эта концепция осознающего сделала с другой концепцией «осознающего»?
Ученик: Попыталась бы заставить его двигаться.
Волински: А зачем концепция «осознающего» попыталась бы заставить двигаться другую концепцию «осознающего»?
Ученик: Потому что им надо двигаться.
Волински: Ну, конечно! (шутливо). А эта концепция движения связана с глазами?
Ученик: Естественно, потому что порой, когда ты совершенно неподвижен, глаза все равно бегают.
Волински: А, может быть, глаза видят движение, но вовсе не обязательно «тебя»?
Ученик: Именно так и происходит: кода человек неподвижен, глаза наблюдают за любыми движениями.
Волински: Если бы «ты» был отделен от концепции по имени «глаза», а они были отдельны от концепции движения, что тогда…?
Ученик: Это было бы ужасно… это все равно, что ослепнуть и ничего не видеть — это очень плохо.
Волински: Позволь мне спросить: могут ли глаза видеть, и можешь ли ты позволить им видеть то, что они видят, даже если это не имеет отношения к тебе?
Ученик: Гм… Вот это да!!!!
Волински: Итак, глаза могут видеть, даже если это не относится лично к тебе.
Ученик: Это очень освобождает. Похоже на взгляд с высоты.
Волински: Если бы концепция по имени «осознающий» поверила в концепции по имени «исходная позиция, место назначения, прошлое, будущее, движение, смерть и выживание, движение, эволюция, превращение одного в другое» — если бы я есть поверило во все это, как бы поступила концепция по имени я есть?
Ученик: Ну, она бы стало вечным двигателем, который двигается просто для того, чтобы двигаться.
Волински: А до концепции «осознающего»-я есть, которые верят во все эти концепции — есть ли ты?
Ученик: Нет.
Волински: А если бы все эти концепции, включая осознающего, были образованы из одного и того же сознания, не имеющего с ними ничего общего, что тогда…?
Ученик: ____ (Молчание) ____
Волински: Итак, если бы концепция «осознающего» поверила в движение из одной точки в другую, концепцию жизни и рождения, концепции движения, выживания и эволюции какого-то сознания, превращения одного в другое, исходной позиции, концепцию я есть; если бы она увидело все эти концепции лучше, чем оно видит их сейчас, — как бы эта концепция «осознающего» могла быть обманута другой концепцией «осознающего»?
Ученик: Неважно, куда ты убежишь, — тебя все равно найдут.
Волински: Какой из «осознающих» сказал: «Я вижу тебя где угодно и могу найти тебя», и т. д.? Это был кто-то определенный?
Ученик: Мрачный идол, рожденный промыванием мозгов, заявил, что мы всегда под контролем.
Волински: «Промывание мозгов» состоит в том, что «мы» можем видеть тебя, обнаружить тебя, прочитать твои мысли. Я хочу уточнить: если мы наделим наших идолов некоей божественной властью, если мы соединим их вместе, что произойдет?
Ученик: Появится страх.
Волински: А если ты разделишь божественную власть и этих идолов, что тогда…?
Ученик: Тогда снова появится движение, потому что дышать будет безопасно.
Волински: «Я» хочу уточнить несколько моментов. Во-первых, насчет этих идолов: как связаны их тела с их глазами, наблюдающими за любым движением?
Ученик: Их тела почти всюду покрыты глазами.
Волински: А как связаны их тела, покрытые глазами, с твоим физическим телом?
Ученик: Они находятся снаружи.
Волински: А если бы концепция «осознающего», который верит в концепцию «этих людей, глаза которых могут видеть все», в концепцию вездесущего Бога, единого с ними; в концепцию исходной позиции; в концепцию эволюции какого-то сознания и его перемещения из точки А в точку Б; в концепцию движения из одного места в другое; в концепцию смерти и необходимости выживания; в концепцию дыхания — если бы все это, и т. д., и т. п., было создано из одного и того же изначального сознания, включая «осознающего» все это — даже концепцию по имени «все, что я вижу, видит я есть»; если бы все это было создано из одного и того же сознания, не имеющего с ними ничего общего, что тогда…?
