Пока часть татарских войск шла к реке Сить, другая часть осадила город Торжок. В Торжке не оказалось ни князя, ни княжеской дружины, и оборону возглавил «Иванко посадник Новоторжскый, Яким Влункович, Глеб Борисович, Михаило Моисеевич», то есть верхушка купеческого посадского населения. Жители Торжка заблаговременно обратились за помощью к Господину Великому Новгороду, который периодически бывал сюзереном Торжка. Замечу, что в Новгороде в 1237–1238 гг. князем[74] был молодой Александр Ярославич, будущий Невский. Новгородские власти и Александр могли вместе или порознь (в этом вопросе они были независимы друг от друга) оказать помощь Торжку, но они и пальцем не пошевелили. После двухнедельной осады татары взяли Торжок и перебили большую часть его жителей.
Далее татары пошли «Селигерским путем до Игнатьева креста и секли всех людей, как траву, и не дошли до Новгорода всего сто верст. Новгород же сохранил бог, и святая и великая соборная и апостольская церковь Софии, и святой преподобный Кирилл, и молитвы святых правоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных монахов иерейского чина».[75]
Забавно, что сейчас вновь объявились сторонники «небесной версии». Так, Ю.В. Кривошеев пишет: «…вмешательство божественных сил (самого Творца, святой Софии, Кирилла и других святых православной церкви) свидетельствует о каких-то неведомых и самим этим силам причинах божественного происхождения непоявления монголов под стенами волховской столицы».[76]
Сей пассаж я оставлю без комментариев, лишь замечу, что труд Кривошеева редактировал профессор и рецензировали еще два профессора, да и вообще он напечатан по постановлению Редакционного совета Санкт-Петербургского университета. Мы же в разделе Великое княжество Смоленское узнали о сговоре с татарами князя Ярослава Всеволодовича.
Через некоторое время после разорения Рязани (дней или недель?) туда прибыл из Чернигова безудельный рязанский князь Ингварь Ингваревич. Вслед за князем объявился и епископ Ефросин. Он также спасся от гибели, потому что находился где-то в отъезде (может быть, в Муроме).
Предстояла трудная задача – уничтожить следы нашествия монгольских орд. Князь и епископ прежде всего позаботились отдать последний долг погибшим. Они собрали уцелевших священников и дьяконов и принялись за погребение мертвых. Столица была очищена от гниющих трупов, и опять освящены обгорелые храмы. Города и селения мало-помалу стали наполняться жителями, которые возвращались из лесов.
С особенными почестями преданы были погребению тела убитых князей. Отыскав труп Юрия Игоревича, Ингварь отправился в Пронск, собрал там рассеченные члены Олега Красного, принес их в Рязань и положил обоих дядей в одной гробнице, в соборной церкви Бориса и Глеба, а возле них в другую гробницу положил тела двух братьев Глеба и Давида. Потом он послал людей на Воронеж взять останки Федора Юрьевича и принести в удел покойного ко храму Николая Корсунского. Здесь Федор был похоронен вместе с женой и сыном, а над гробами их поставили три каменные креста.
Следует заметить, что татары разорили не все Рязанское княжество. Их полчища шли в основном по льду и берегам рек Дона, Оки и Прони. Поэтому часть разоренных городов в течение года – двух были восстановлены, но другие навсегда остались лежать в развалинах.
После смерти Ингваря Ингваревича в живых на Руси не осталось никого из рязанских князей. В связи с этим татары отпустили из плена захваченного еще в 1237 г. князя Олега Ингваревича. Из событий его шестилетнего княжения известно только, что в 1257 г. приехали татарские численники и «перечислили всю землю Суздальскую, Рязанскую и Муромскую за исключением духовенства». В следующем году Олег скончался, в среду на Страстной неделе чернецом и схимником. Летописец заметил при этом, что он был погребен в церкви Святого Спаса (следовательно, против обыкновения, не в Борисоглебском соборе).
Олегу наследовал его единственный сын Роман. Он прокняжил 12 лет. Летописи сообщают только о мученической кончине Романа Олеговича в Орде 19 июля 1270 г. Будучи обвинен в хуле хана Менгу-Тимура и его веры, Роман был вызван в Орду, где его принуждали принять «бесерменскую веру». В ответ на это Роман стал вновь поносить веру хана и славить христианскую, за что был подвергнут страшным мучениям: татары отрезали ему язык, пальцы рук и ног, губы и уши и, содрав с головы князя кожу, повесили голову на копье и надругались над ней. Князь-мученик причислен православной церковью к лику святых еще до собора 1547 г.
Лично я очень сомневаюсь в официальной версии убийства Романа Олеговича. С 1261 г. в Орде не только существовала, но и находилась под покровительством ханов Сарайская православная епархия. Десятки русских князей годами жили в Орде, вспомним того же Федора Чермного, но их почему-то никто не принуждал сменить веру. Все же убитые в Орде русские князья – Михаил Черниговский в 1246 г., Михаил Тверской в 1318 г., Дмитрий Тверской в 1326 г. и др. – стали жертвами интриг владимирских, а позже московских князей. Нетрудно предположить, что с Романом Олеговичем произошел аналогичный случай, но заказчикам убийства удалось уйти от суда истории. С.М. Соловьев коротко написал об этом: «Неизвестно, кто оклеветал Романа».[77]
В 1288 г. татары совершили набег на Рязанское княжество. Судя по всему, Рязань взята не была. Рязанский историк В.А. Сёмин писал: «В 1293 г. ханский брат Дюдень окончательно довершил разгром древней столицы Рязанского княжества».[78]
Откуда взялась эта информация – неизвестно, ни один иной источник не упоминает о походе Дюденя в Рязанское княжество.
Таким образом, у нас нет оснований полагать, что после 1239 г. в течение ста лет Рязанское княжество подвергалось татарским нашествиям, если не считать набега 1288 г.
Увы, нашим романистам и даже маститым историкам нравилось в красках расписывать «ужасы ордынского ига». Так, тот же Иловайский утверждает: «Над Рязанскою землею более, нежели над какою-либо другою частью России, тяготело варварское иго. Какая могла быть безопасность в стране, не имеющей естественных границ и совершенно открытой с юго-востока, в соседстве с варварами, которые не пропускали ни одного удобного случая пограбить русские города и селения? А при отсутствии безопасности могло ли население, в особенности сельское, много заботиться об улучшении своего хозяйства? Завидев густое облако пыли или отдаленное зарево пожара, народ спешил собирать свои семейства и стада; захватывал то, что можно было унести с собою, и, если успевал, спасался в соседние леса; бедные хижины оставались на жертву огню, а неубранная жатва исчезала под копытами татарских коней. Жители поэтому искали более безопасных мест для поселения и целыми толпами уходили далее на север, особенно в московские владения, сравнительно наслаждавшиеся гораздо большим спокойствием».[79]
Но, увы, в его солидной монографии есть лишь упоминание о набеге 1288 г. и нет никаких фактов, я уж не говорю, цифровых данных о бегстве рязанского населения в Московское княжество.
Представим себе картинку: рязанские князья регулярно выплачивают дань золотоордынскому хану, а хан дополнительно посылает отряды татар грабить княжество. Да с какого перепугу? Ну, сожгут лихие джигиты деревни и посевы, перебьют жителей, а дань-то платить кто будет?
На самом деле все без исключения походы татар на Русь от Батыевой рати до середины XIV в. были лишь реакцией на действия тех или иных русских князей.
Ситуация коренным образом меняется во второй половине XIV в., когда в Орде начинается «замятня великая». Ханы в Сарае меняются чуть ли не ежегодно. И вот тогда крупные и средние татарские феодалы («полевые командиры») начали нападать на русские земли и творить то, что так красочно описал Иловайский.
