– В Европе подобный сброд не посмел бы выступить против законной власти, – заявил пруссак.

«Напыщенный индюк! Он никогда не сталкивался с герильей. Фон Шелинг явно лишь «паркетный» офицер и к армии относится только потому, что одет в военную форму».

Видимо, принц придерживался такого же мнения о своем подчиненном.

– Ситуация здесь отличается от кампаний, проведенных генералом фон Шлиффеном в Европе, – сухо объяснил он адъютанту, разделяя пренебрежение опытного мексиканского воина к заносчивому юнцу. Принц уже давно стал недолюбливать фон Шелинга. Этот заносчивый дурень превратился для него в тяжкую обузу. Может быть, Альварадо как раз тот человек, который избавит его от неудобного адъютанта.

– Фон Шлиффен – превосходный полководец, – продолжал выказывать свой гонор фон Шелинг. – Он бы одним ударом разрезал так называемую армию Хуареса. Надеюсь, вам известно имя фон Шлиффена, нашего военного гения?

Ник кивнул:

– Генерал, как начальник штаба до Мольтке, был тем орудием, с помощью которого ваш премьер Отто фон Бисмарк подмял под себя большую часть немецкоязычного населения Европы. Думаю, что скоро Бисмарк схватится с императором французов, как величает себя Луи Наполеон. Какого мнения придерживаетесь вы, ваше высочество?

Ник нарочито избегал обращаться к молодому пруссаку.

Мерседес слышала только обрывки мужского разговора, но поняла, что ее супруг ввязался в обсуждение проблем европейской политики, причем рассуждает, как заправский государственный муж. И это тот самый Лусеро, который признавался, что не прочел в жизни ни одной книги по истории?

Она нервно вертела в пальцах рюмку с апельсиновым ликером, не решаясь пригубить ее. Запах напитка почему-то показался ей неприятен, но еще больше беспокоило ее странное впечатление, которое производил на нее супруг, невежественный гасиендадо, вдруг заговоривший на иностранных языках и втянувшийся в дискуссию о положении дел в Европе, где он не бывал, и вообще презирал «старый континент».

Когда из зала для танцев донеслись звуки оркестра, лейтенант фон Шелинг вдруг прервал ее размышления, пригласив на вальс.

Гости уже постепенно покидали столовую и переходили в большой зал, шорох женских кринолинов едва не заглушал музыку.

Хотя Мерседес был неприятен молодой пруссак, для отказа от его приглашения она не имела повода и к тому же ей было необходимо хоть на несколько минут рассеяться, избавиться от тревожных мыслей.

Мило улыбнувшись принцессе Агнес, Мерседес вышла из-за стола.

Ник следил за ней. Ему не понравилось, как прусский лейтенант цепко схватил за локоть его жену. Конечно, он был уверен, что Мерседес устоит против заигрываний напыщенного юнца, но кровь в нем уже вскипела.

Принц Салм-Салм подмигнул ему понимающе:

– Вероятно, мы оба надоели своим милым женам разговорами о политике и воспоминаниями о кровавых битвах. Мы стоптали свои каблуки на каменистой земле, ну а некоторые в это время гарцевали на паркете. Для своей очаровательной супруги я уже неподходящий партнер в танцах. В этом занятии она непревзойденная мастерица…

– Салми намекает, что вы должны вальсировать со мною, – весело пояснила Агнес.

– Я буду польщен, ваше высочество, – тут же согласился Ник.

Супруга принца, урожденная американка и недавняя артистка цирка, вызывала естественное желание у любого мужчины хотя бы прикоснуться к ней.

По пути к танцевальному залу она шепнула Нику на ухо:

– Как вы, несомненно, слышали, искусству танцевать я обучилась в цирке. Правда, я танцевала не в объятиях красивых партнеров, а на спинах полудиких лошадей. Там, в цирке, и углядел меня принц Салм.

Выслушав такое откровенное признание от сиятельной особы, Ник, откинув голову, расхохотался от души. Затем он произнес добродушно:

– Понадеемся на то, что я не буду так прыток, как эти лошади. Обещаю относиться к вам бережно. Мне еще не приходилось ранее вальсировать со столь красивой леди, да вдобавок еще и с титулованной принцессой.

Она с улыбкой слегка похлопала его веером по щеке, и они отдались головокружительному танцу. Свет бесчисленных люстр, мелькание пестрых женских нарядов в сочетании с темными фигурами кавалеров – все это затмевало ощущение реальности. Хотелось кружиться и кружиться до упаду и забыть обо всем на свете.

Фонтан из шампанского, расположенный в углу зала и извергающий, как вулкан лаву, искрящийся напиток, стал аттракционом, привлекающим всех танцующих, желающих или освежиться, или еще больше подогреть себя и восстановить убывающие силы. Лакеи подавали гостям бокалы, руки тянулись к прозрачным струям, наполняя их, живительная влага пузырилась, ее глотали бездумно, бессчетно, не задумываясь о последствиях. Такого излишества не мог позволить себе даже императорский двор.

– Я не ожидала увидеть подобную роскошь в глуши, так далеко от столицы, – призналась Агнес.

– Не все гасиендадо столь богаты, как Варгас. Он смог выстоять против мародеров благодаря своей личной армии. Он ее содержит уже тридцать лет и наводит ужас и на грабителей, и на честных, но голодных пеонов. На его землях расположены серебряные рудники. Серебром он расплачивается с наемниками.

– А как вы справляетесь с проблемами, дон Лусеро? – Его партнерша явно была умна и любознательна.

– Постольку-поскольку, милая принцесса. Пока я отсутствовал, Мерседес удерживала поместье от набегов сразу двух армий, кормила семью и батраков и нажила мозоли на своих нежных ладонях.

Он искал взглядом в толпе среди темноволосых красавиц золотую головку своей жены. Куда она скрылась?

Агнес женским чутьем угадала, как он привязан к своей молодой супруге. Истинная любовь – это чудо, которое встречается так редко.

– Вероятно, вам имеет смысл поторопиться и извлечь донью Мерседес из челюстей Арнольда, этого прусского Щелкунчика.

– Но все-таки, может быть, мы закончим наш вальс?

– Берегитесь! Щелкунчик ужасно настойчив. Я слышала, что до вашего отъезда на войну у вас были нелады с супругой.

– О Боже! Даже такая ничтожная сплетня дошла до столицы! Война разделила многие семьи и супругов. Это большое несчастье.

– Или, наоборот, она воссоединяет некоторых равнодушных друг к другу. – Цирковая наездница в прошлом, а теперь принцесса была весьма проницательна. – Как жаль, что это встречается нечасто. Макс, как вы, может быть, знаете, на самом деле внук императора Наполеона, но дедушке уже нет дела до внучонка. Он вновь занялся европейской политикой.

Ник, конечно, слышал болтовню о том, что мамаша Максимилиана – принцесса из рода Габсбургов, спала в одной кровати с сыном первого французского императора, «несчастным орленком» – герцогом Рудольштадским, умершим в юности.

– Что ж, он подобен Бонапарту хотя бы в грандиозности своих планов, – сказал Ник и тут же иронически усмехнулся: – Но если великий предок, не обходя женщин вниманием, все же больше времени тратил на войну и политику, то наш мексиканский император предпочитает волочиться за юбками. Как удалось принцу Салм-Салм спрятать свое сокровище от зоркого глаза Максимилиана?

– О-ля-ля! Вы льстец. Я искренне предана императору, и он меня уважает. Вот таковы наши отношения. Он для меня словно распутный и с трудом управляемый братец, не более. Я его жалею, а чаще порицаю. У меня никогда не было брата, а вот теперь появился в лице Максимилиана, и мне приятно.

– Я никак не могу вас представить в роли мудрой и добродетельной старшей сестры, наставляющей младшего брата на путь истинный.

Теперь настала и ее очередь расхохотаться. Она выгнула стан, демонстрируя Нику свои прелести, соблазнившие, вероятно, множество знатных особ.

– Как вы остроумны! Старшая сестренка – да, но ни в коем случае не добродетельная. Я свободна от всяческих условностей.

Находясь неподалеку, Урсула Тереза де Варгас наблюдала, как красивый гасиендадо и циркачка-принцесса обмениваются любезностями.

– О, я молю Бога, чтоб последняя авантюра милого Макса не закончилась трагически, – проговорила Агнес тоном предсказательницы.