– Врешь, – спокойно сказал вампир, – Вильварин не могла бы согласиться, что любви нет.

– Любовь, любовь… Затасканное слово, просто набор букв, – пробурчала я, – не вижу я смысла к ней. Да и устала от этого слова. Она слишком ко многому обязывает, не находишь?

– Одно дело устать от слова, и совсем другое – от его значения. Не соглашусь с тем, что обязывает, – философски заметил вампир, – к чему, например? Мне интересно посмотреть на мир твоими глазами.

– Ну вот представь, что я говорю тебе о том, что люблю, – подумав, сказала я, – ты можешь представить свою реакцию?

– Ну… Даже не знаю… – смутился вампир и посмотрел на меня с подозрением, – а что, собираешься говорить?

– Боги упасите, – перекрестила я Аса, – но на секунду можешь представить?

– С трудом. В воображении что-то заедает, – честно ответил Ассилох, – но, наверное… Ммм, скорее, рад, нежели недоволен.

От такого я аж подавилась. Это как надо относиться к окружающим, чтобы вот так вот запросто коллекционировать чужие сердца? И это с таким нелюдем я веду разговоры о высоких материях? Я, хоть и классический антагонист, но ограничиваюсь мордобоем. Извращенными издевательствами над влюбленными в меня не увлекаюсь. Сволочи они, вампиры, совсем от долгой жизни мозги посносило. Вот уж верно, вампиры не рефлексируют, они просто хотят сосать человеческую кровь, несут собой абсолютное зло, подчиняют других людей, и находятся абсолютно вне жизненного пространства. Это холодное, воплощенное зло.

– Хорошо. Допустим, призналась, – пытаясь скрыть раздражение, продолжила я, – твое отношение ко мне как-то изменится?

– Наверняка, – кивнул Ас, но под моим вопросительным взглядом продолжил, – буду относиться к тебе внимательнее, мягче. Мы будем чаще видеться, как-то отношения строить. Зато ни одна сволочь тебя не тронет.

– Окей, – кивнула я, не представляя, куда уж чаще – чуть ли не пять дней в неделю встречаемся, я уже устала от него; посмотрев на ошарашенного вампира, я торопливо добавила, – не пугайся, я просто объясняю тебе. Говоришь, внимательнее, мягче. Но это в том варианте, если ты сам ко мне неравнодушен.

– Ну это разумеется, – улыбнулся вампир, – в противном варианте отношение вряд ли сильно изменится. Хотя это тоже неверно, если тебе говорят о своих чувствах, то ты, так или иначе, меняешь свое отношение к признавшемуся.

– А представь, что я тебе внушаю отвращение, и вообще ты меня видеть не желаешь, убил бы при удобном случае? – продолжила я мысль, – а влюбленный человек обычно не ожидает от объекта своей любви каких-то гадостей по направлению к себе.

– Насчет первого не знаю, но второе представить не так уж и сложно, – схамил парень и получил от меня подзатыльник, – однако, поднять руку на влюбленного… Подло как-то. А с подзатыльниками осторожнее, я не настолько пьян, чтобы окунаться в воду. Я же не покушаюсь на тебя.

– Это пока, – мрачно пробурчала я, невесть с чего теряя желание продолжать разговор. Чувствую, заведет он нас в какие-нибудь дебри, – а теперь представь… Ну представь, что я влюблена в тебя. Вот просто до одури. А тут как раз очень подходящий момент для убийства. Легко тебе будет вскрыть мне горло, глядя в глаза, полные любви?

– Нет, не могу представить, – помолчав, покачал головой Ас, – в фантазии опять что-то заедает. Не вяжется как-то твой образ у меня с образом влюбленной девушки. Скорей уж упырицы с ближайшего кладбища.

– А ты постарайся, – я удивилась оригинальному сравнению, но решила не трогать пока эту тему, – представь.

– А ты изобрази, – в тон мне ответил Ассилох.

Я примолкла, задумавшись. За всю мою недолгую жизнь у меня не было мужчин, на которых я могла бы влюбленно смотреть. Конечно, кандидатуры крутились, но до Лютомира было слишком рано думать об отношениях, а после – страшно. Не про то разговор, что мне могут отказать или еще что-то. Просто… Близких вообще тяжело терять, а если они еще и любимые… Дядю я любила, Лютомира нет, но было очень больно, а каково же потерять любимого человека? Ох, говорила же, что разговор заведет в дебри.

– Сам не знаешь, о чем просишь, – улыбнулась я, – если я изображу такой взгляд, и ты не помрешь от инфаркта, то мне придется тебя убить, чтобы ты никому не рассказал про то, что видел.

Вампир недоверчиво фыркнул, а потом посмотрел мне в глаза:

– Марысь, а ты любила когда-нибудь? Я, конечно, помню твой ответ во время недавней игры, но если начистоту? Без протокола, так сказать.

– Нет, не видела в этом смысла, – пожала я плечами, – а надо?

– А Лютомира? – проигнорировал провокационный вопрос Асси, – только честно.

– Эй, ну мне четырнадцать лет было! – рявкнула я, – где твоя логика, черт побери, если я сказала, что никого не любила, а ты спрашиваешь про Лютомира?

– Извини, я не подумал, – смутился вампир, – мне все не верится, что можно вот так вот прожить… Так на чем мы остановились?

– На том, что любовь организовывает проблемы, – я удержала шпильку, чуть не посоветовав ему и дальше не думать – вдруг голова с непривычки разболится?

– И как ты можешь подобное утверждать, если ты ее не испытывала? – посмотрел мне в лицо вампир, – или, все-таки?

– Блин, да ты заколебал! Я просто умею видеть и слышать, – разозлилась я, – хочешь, пример приведу? Хотя, думаю, ты итак наслышан об этом.

– Давай, я слушаю тебя, – Ас изобразил живейшее внимание, скорчив такую гримасу, что я еле удержалась от улыбки.

– В конце 80х мой дядя проходил службу в Германии, под Лейпцигом. Под конец службы он стал командиром отделения и отвечал за боеготовность отделения и рядовых, – начала я, закуривая, – однажды одному из его ребят пришло письмо из России. Его любимая девушка, не дождавшись его, вышла замуж за другого.

– Она не любила его по-настоящему, – тут же прервал меня вампир, – иначе бы дождалась.

– Уж кому-кому, а не тебе судить, – разозлилась я, – мне можно продолжать, или ты еще что-нибудь сказать хочешь?

– Извини, – смутился Ассилох, – продолжай, я молчу.

– Узнав о такой подлости со стороны невесты, он смылся из части и бежал в Россию, – вздохнула я, вспоминая детали истории, рассказанной мне дядей несколько лет назад, – не подумав о последствиях, разумеется. Тогда существовал такой закон: если солдат бежит в сторону России, его ловят. Если в глубь Германии, стреляют на поражение…

– Что же произошло с ним? – я видела краем глаза, что Ассилох смотрит на меня, но продолжала изучать волны.

– Он выбрал не самое лучшее направление для побега, – помолчав, ответила я, – его часть была поднята и брошена на поиски беглеца. Окружили его, сделали пару выстрелов, приказали бросить оружие. Он закрылся в каком-то сарайчике, начал отстреливаться из автомата, два рожка, говорили, извел. Мне кажется, что у него на тот момент немного поехала крыша, а может он и раньше таким был, но очень хорошо скрывался… В общем, не вышел он из сарая этого.

– Расстреляли? – недоверчиво поднял брови вампир.

– Можно сказать и так, – кивнула я, – подогнали БМП и жахнули по сараю патроном двадцатимиллиметрового калибра.

– Парня снесло вместе с сараем? – уставился на меня Асси.

– Нет, зеро, – поморщилась я, – сразу видно, не разбираешься ты в огнестрельном оружии. Или в сараях. В стенке была дыра радиусом сантиметров сорок, пришлась ему в область живота. Не буду говорить, что его размазало тонким слоем по противоположной стене, этого не знаю.

– Сарай-то из чего? Фанерный? – вампир явно заинтересовался, вот только что-то не тем, чем нужно.

– У немцев? Обалдел, что ли? У них все капитально, – посмотрев на его лицо, сделала я контрольный выстрел, – кирпичный сарай был.

– Что-то у тебя не сходится. А как же они знали, куда стрелять? – прищурился Ассилох.

– Чем ты меня слушал? Тем, чем думаешь? Я же говорила: он отстреливался. Не через стену же. В окно стрелял, между окном и полом они и запустили.

– Нда… Познавательно. Какова мораль рассказа? – вздохнул вампирюга, – или я должен догадаться сам?