Анджела протерла глаза и подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть.

– Это не шитье, – изумленно воскликнула она. – Ты вышиваешь?!

– Вышиваю. Это еще называется работа по канве. – Хок сделал очередной стежок, и она завороженно следила, как он протянул нитку сквозь ткань.

– Зачем ты это делаешь? – Анджела наклонилась над его работой.

– Потому что это прекрасная терапия. – Хок полюбовался своей работой и сделал еще стежок. – Ты заслоняешь мне свет, Ангел.

Она подошла с другой стороны и присела рядом на корточки.

– Терапия? Чего? Тренируешь руку?

– И это тоже, – кивнул он и удивил ее, рассказав, как получил рану. – Моя бабушка была еще жива и, приехав ко мне после операции, привезла ткань и нитки, предложив попробовать старое испытанное средство.

– Ты научился вышивать, потому что это посоветовала тебе бабушка? – Почему-то Анджела никак не могла представить себе Хока, который покорно принимает чье-то предложение.

– Она меня заставила, – ухмыльнулся он. – А к тому времени, как я понял, что это мне помогает, я уже увлекся. И теперь продолжаю заниматься этим, хотя рука меня почти не тревожит.

Она никогда не поверила бы, что Хок способен на такое, если б не убедилась в этом собственными глазами.

– А зачем ты делаешь это сейчас? – полюбопытствовала она.

Он повернул голову и посмотрел ей в глаза.

– Чтобы занять руки, Ангел. Если я хорошенько тебя попрошу, ты ляжешь в постель и перестанешь мешать мне? Моя сила воли на исходе, а в этой твоей футболке ты выглядишь сексуальнее, чем если бы на тебе ничего не было вообще.

– Ладно, Хок. – Она обхватила ладонью подлокотник его кресла. – Но не потому, что ты сказал «пожалуйста».

– А почему?

Анджела нагнулась, легонько поцеловала его в губы, а затем быстро попятилась, прежде чем выдержка предательски покинула ее.

– Я отправляюсь спать, потому что очень похожа на тебя.

– То есть? – не понял Хок.

– Я еще не дошла до того, чтобы заставлять мужчину любить меня против своей воли.

На следующее утро Хок поднялся очень рано и тихонько оделся. Он не стал принимать душ и бриться, чтобы не разбудить Анджелу. Привести себя в порядок он может и позже, а она спала так мирно и безмятежно, что тревожить ее показалось ему кощунством. Кроме того, он никуда не спешил. Так что он сел у окна и занялся вышиванием, пока автостоянка под окнами не ожила. Постояльцы мотеля постепенно покидали место ночлега. Тогда он разбудил ее и отправил под душ, а сам вышел на стоянку. Хотя было маловероятно, что их преследуют, особенно после того, как они бросили грузовичок Сэмми, вошедшая в привычку осторожность требовала, чтобы он все проверил.

Двери многих комнат мотеля были распахнуты настежь. Люди суетились, сновали к машинам и обратно, грузили вынутые на ночь вещи. Хок нашел маленькое кафе и, прождав у стойки около пятнадцати минут, получил две большие кружки кофе, пирожки с черникой и вчерашнюю портлендскую газету. У официантки он узнал, что сегодняшние газеты запаздывают, и по ее тону понял, что это не исключение, а правило.

Ему пришлось долго ждать, чтобы заплатить, потому что человек за кассой вынужден был поменять в ней ленту и делал это не очень умело. Хок уже намеревался было уйти, не взяв сдачу с двадцатки, но пренебречь такой большой суммой значило обратить на себя ненужное внимание. Так что он ждал, еле сдерживаясь, чтоб не зарычать от нетерпения.

Когда с пакетом, в котором лежал завтрак, и газетой он пошел обратно в мотель через всю стоянку, там еще суетился народ, загружая свои машины. Еще не дойдя до середины площади, он понял, что дело неладно. Дверь в комнату, которую они занимали с Анджелой, была распахнута настежь, а на капоте грузовика что-то лежало, хотя он не оставлял там ничего. Кровь так гулко застучала у него в висках, что он не услышал удара об асфальт своей ноши, которую выпустил из рук, рванувшись к двери. Свой «астру» он доставал уже на ходу.

Боковым зрением он опознал в предмете, лежавшем на капоте машины, радиотелефон. Он зазвенел как раз в тот момент, когда Хок добежал до двери, но, не обращая внимания на звонок, он нырнул в дверной проем, держа пистолет наготове. Как он и ожидал, комната была пуста, но все-таки Хок заглянул в ванную, чтобы удостовериться в этом. Анджелы нигде не было, но ее ночная рубашка и вчерашняя одежда лежали на постели, и эта аккуратная стопка подсказала ему, что она была уже одета, когда они пришли за ней.

Они, люди Константина, взяли Анджелу, потому что так было проще и легче, чем пытаться захватить Хока в присутствии кучи свидетелей. Он никогда не сдался бы без борьбы, а вот Анджелу было легко испугать. Было совершенно очевидно также, что он нужен Константину живым. В противном случае его люди вели бы себя совсем по-другому, и на асфальте парковки сейчас расплывался бы не пролитый кофе, а лужа его крови.

Свою спортивную сумку он увидел в том же углу, куда ее поставил, и удивился, почему они не захватили ее с собой. В ней все еще оставалось довольно много денег. В комнате ничто не указывало на борьбу, и он порадовался, что у Анджелы хватило ума понять, что сопротивление бесполезно. На конечный результат это влияния не оказало бы, но эти люди, равнодушные к чужим страданиям, могли причинить ей боль или нанести серьезную травму.

Благодаря ему, точнее по его вине, Анджела проходила суровую науку выживания. Однако мучиться раскаянием из-за того, что ослабил бдительность и позволил людям Константина ее похитить, он будет потом, на досуге.

Хок глубоко вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться, и убрал пистолет. Затем он вернулся к грузовичку и взял телефон, не перестававший звонить. Незнакомый голос сообщил ему всю нужную информацию. Он внимательно выслушал инструкции, ничего не записывая. Они были чрезвычайно просты и лаконичны: время, место и «никаких полицейских, а то сделка не состоится».

Он выключил телефон и, не обращая внимания на любопытные взгляды семейства, укладывающего свои пожитки в машину неподалеку от него, вернулся в комнату. Закрыв дверь, он бросил телефон в мусорную корзинку: вероятнее всего, в него было вмонтировано подслушивающее устройство, а времени разбирать и проверять у него не было. Затем Хок собрал вещи Анджелы и запихнул в пластиковый пакет, после чего опрокинул свою спортивную сумку на кровать и стал тщательно ее обследовать. Через минуту в нижнем уголке одного из боковых карманов он нашел то, что искал: жучок.

Удовлетворенный тем, что выяснил, каким образом они его выследили, Хок раздавил каблуком микропередатчик и сложил вещи обратно в сумку. Он не сомневался, что это дело рук охранника Сэмми, переметнувшегося на сторону Константина. Анджела говорила ему о мужчине, ненадолго заходившем в коттедж позапрошлым вечером, когда она пряталась в кустах… Но сейчас не время было сожалеть о допущенных ошибках. Ему надо было продумать план своих дальнейших действий.

Обмен рыжеволосой женщины на бывшего агента отдела по борьбе с наркотиками был назначен на полночь. У него оставалось менее шестнадцати часов, чтобы позаботиться о том, чтобы Константин не нарушил слова и не уничтожил Анджелу вместе с ним.

Майк Блэкторн все еще не вернулся из Денвера, но Хок убедил его служащего, что речь идет «о жизни и смерти», и тот связался с боссом. Спустя пять минут после получения его послания Блэкторн позвонил ему на номер автомата в семейном ресторанчике, находившемся в нескольких милях к югу от мотеля. Хока не тревожило, что, вероятнее всего, люди Константина наблюдают за ним, потому что частью сделки был возврат захваченных им денег. Он никак не мог сделать это, не пользуясь телефоном. Так что, пока они его не прослушивают, все остальное значения не имело. Однако, разговаривая, он стоял спиной к залу, потому что ему нужно было достать бумажку, спрятанную за подкладкой куртки, и он предпочитал, чтобы это осталось незамеченным.

Единственное, что его тревожило, это поверит ли Блэкторн, что он не убивал своего напарника. Но оказалось, что об этом волноваться не стоило.