Небеса – творение лучших и добрейших мужчин и женщин. Ад – творение самодовольных педантов и тех, кто изрекает прописные истины. Мир – попытка вытерпеть тех и других.

Ну-ка, вообрази, будто настал твой смертный час. Ты один, ты очень слаб, ты умираешь, а ветер вздымает волны на узкой реке, что пересекает твои пространные земли. Тишина, и вдруг голос говорит тебе: «Один из этих лоскутов – небо; другой – ад. Выбери один раз и навсегда; я не скажу тебе, который; ты сам это скажешь, своею силой. Смотри хорошенько!» И ты, сударь мой, открываешь глаза, и в ногах твоей супружеской кровати видишь огромного ангела Божьего, с раскинутыми крыльями никогда не виданных цветов, и стоит он в луче, просиявшем из глубины неба, весь на свету, и веления его – веления Божьи, и в руках его – два полотнища. Один из этих странных лоскутов – голубой и длинный, другой – короткий и красный, и никто не может сказать, который лучше. После получаса несказанного ужаса ты восклицаешь: «Да поможет мне Бог! Цвет неба! Голубой!» И ангел говорит: «Ад». Может быть, тогда ты перевернешься в своей постели и закричишь всем, кто любил тебя: «Иисусе Христе, если бы я только знал, если бы знал!»

Мне всегда казалось, что вы заведете меня в какое-нибудь место, где живет огромный злой паук в человеческий рост, и мы там всю жизнь будем на него глядеть и его бояться.

Там есть дивные места, в особенности в «Аде». Данте заключает ересиархов в огненные могилы, откуда вырывается пламя и разносит гибель на далекое расстояние; неблагодарных – в ниши, где они проливают слезы, застывающие у них на щеках; лентяев – тоже в ниши и говорит об этих последних, что кровь у них течет из вен и что ее вылизывают презренные черви.

В Нараку, или ад, ведут три двери – алчность, гнев и скупость, а помещений там семь; грешные души подвергаются мукам сообразно с провинностями и должны преодолеть двести тысяч миль до дворца Ямы, их судии и властелина. Иногда им приходится идти по горящей земле; иногда – карабкаться по острым скалам среди густого тумана, где роятся змеи, тигры, великаны и где нужно пролагать путь среди грязи и крови. Яма предстает перед ними в самом ужасном облике: бог преисподней достигает восьмидесяти миль в высоту; глаза его – широкие алые озера, голос подобен грому, и дыхание – вой ветра в бурю. Когда является перед ним грешник, Яма говорит ему: «Разве не знал ты, что есть у меня смертные муки для творящих зло? Ты знал это и грешил – значит, ад и будет твоим наследством. К чему теперь плакать?» Если грешник домогается, чтобы вину его доказали, Яма призывает в свидетели день, ночь, утро и вечер, а после того, как выскажутся эти свидетели, которых нельзя подкупить, выносит приговор. В аду есть разные муки, для каждого преступления, для каждого чувства, для каждого из членов тела; железо, огонь, ядовитые змеи, злобные хищники, желчь, яд – все используется для наказания грешников. Одних влекут через лезвия секир; другим суждено пройти сквозь игольное ушко; тем стервятник выклевывает глаза; иным вороны вырывают мясо.

Китайцы говорят, что есть одна гора под названием Малая Железная ограда, и ее окружает другая гора, прозванная Великой оградой. Пространство между этими двумя горами застлано густым туманом, и там один над другим расположены восемь великих адов, и каждый из них окружен шестнадцатью маленькими адами, зависящими от больших, и вокруг каждого из малых расположено десять миллионов других. В этих местах мучений каждому пороку предназначена своя особая кара: гордецов бросают в кровавую реку, бесстыжих карают огнем, скупых – стужей, гневных протыкают ножами, а наглых забрасывают нечистотами. Искупив свои прегрешения, осужденные превращаются в голодных демонов или переходят в тело животных, чтобы снова начать цикл перевоплощений. Некоторые секты не верят в муки ада, ибо не доверяют ничему, полагая, что все в этом мире одна лишь видимость.

Ормузд[88] говорит своему пророку: «Не спрашивай, что будет с исполненным злобы, с тем, который не благоволит нам; его ожидает кара в конце его дней. Души всех людей пребудут в аду на время, соответствующее совершенным грехам. Кара, наложенная в этом месте мучений, – уже не кара огнем: как возможно доставлять страдания добродетельным элементом, который считается истинным образом Высшего Существа? Обитатели Дузака пожираются ядовитыми гадами, пронзаются кинжалами, задыхаются в дыму; дыхание им спирает от гнилостного запаха; жен, досаждавших мужьям болтливостью, вешают на веревке, и язык у них свисает изо рта. Если верить Саддеру, парсы[89] полагают муки вечными, а если опираться на книги зендов,[90] Ормузд каждый год открывает ворота ада на пять дней, и многие души выходят на свободу, если своим раскаянием они усмирили гнев небес или же их родичи молились за них. Когда они приходят в этот мир, их нужно накормить вкусными яствами и одеть в новые одежды. В конце веков ада уже не будет».

Ни в одной из книг Конфуция нет доказательств того, что он принимал доктрину иной жизни и мук, которые Бог предназначает грешникам. Лейбниц после долгих исследований так и не смог прояснить этот пункт, и Лонгобарди[92] повезло не больше. Китайские книжники, которых он опрашивал, признались, что их религия не принимает ни небес, ни ада. Пасторе в своем изложении подтверждает это. Мы уже убеждены, что китайцы верят в иную жизнь именно потому, что они верят в правосудие Бога, в провидение, в его благость, и в этом смысле они являются одним из самых просвещенных народов Земли.

Душа, прежде чем войти в Поля Блаженства, предстает перед священным судом Осириса,[93] высшего судии и владыки преисподней, который и назначает ей судьбу согласно земным свершениям. Когда осудит ее царь теней, душа входит в место страданий, дабы очиститься, и в соответствии с тяжестью грехов определяется длительность кары. Самые добродетельные души в девять лет завершают круг искупления и вновь восходят на Олимп, но есть и такие, кому не очиститься и за три тысячи лет. Муки, какими караются грешники, начинаются лишь после распада тела; перемещения душ, как говорит Гермес, многочисленны и не все равно благоприятны; те, кто был превращен в рептилий, переходят в обитателей вод; души обитателей вод попадают в земных тварей, а оттуда уже в тела людей. Душа, которая, находясь в теле человека, все еще исполнена злобы, вновь одушевляет ползучих тварей и никогда не достигает бессмертия.