Почему люди столь жестоки? Почему ее смерти сегодня хотят те, кто еще вчера улыбался ей? Какую радость ощущают они при виде того, как другие умирают? Разве им неизвестно, что их самих однажды тоже настигнет смерть? И почему человек может так бесстыдно лгать, притворяться, что любит, что подарил ей свое сердце и хочет разделить с ней свою жизнь. Может быть, Клаудиус тоже будет сидеть на трибуне рядом с Ромелией, и они будут смеяться, когда Пила умрет, или возьмутся за руки и, может быть, поцелуются… Пила всхлипнула. Клаудиус! Ей было невыносимо больно.

«Итак, моя жизнь подходит к концу, – подумала Пила, и сама удивилась тому, что внезапно совсем успокоилась. – Надо мной воля богов, они произнесли свое слово, они вынесли мне приговор, они распорядились так, что я заканчиваю мой путь на земле. Когда моя душа отлетит, она унесется вместе с ветром».

Тогда она накажет тех, кто отправил ее на смерть. Когда-нибудь ее душа обретет покой и окажется в обиталище душ в мире теней. Если бы она была на своей германской родине, то, вероятно, ее душу приняли бы эльфы или великаны, духи леса или пустоши. Но здесь? В темноте подземелья нельзя было различить, день сейчас или ночь. Да ей было все равно. Предчувствие смерти витало в атмосфере подземелья и беспокоило даже зверей. Их также лишили их родины, взяли в плен для того мгновения, когда они умрут на потеху зрителям. Или же это будет не только мгновение, а путь, который ей однажды описала египетская рабыня Акме: мертвый поедет на лодке через реку, на другой стороне которой находится царство мертвых. В вере Пилы мир потусторонний был так же отделен от настоящего темным потоком. Находится ли она уже на пути туда? Не обманывают ли ее потусторонние духи несуществующими картинами?

Клаудиус! Она видела его, любимого, гордого мужчину, мужественного бойца с мечом, нежного любовника с голубыми глазами и кожей цвета бронзы. Клаудиус! Никогда еще она не знала другого имени для нежного чувства, захватывающей чувственности, глубокой любви.

Никогда она не знала другого имени для красоты, силы, мужской привлекательности. И никогда еще не было у нее другого имени для… предательства.

Пила вгляделась в темноту. Ей казалось, что она видит Клаудиуса, его атлетическую фигуру, его блестящую кожу, его густые каштановые волосы. Как только она могла его ненавидеть? Болезненная тоска сжала ее сердце. Он предал ее, холодно и подло. В то же мгновение, когда Пилу вытащили из его теплой постели, он обнял Ромелию. Предатель! Пила больно прикусила свою губу.

«Он предатель, – говорила ее душа, – он не стоит того, чтобы проливать о нем хоть одну слезу».

Однако сердце ее трепетало и дрожало от волнения, как только она представляла его тело, его нежную улыбку, проницательный взгляд его глаз, его чуткие ноздри, трепетавшие в момент их соединения.

– Клаудиус? – Ее глаза пытались рассмотреть чей-то неверный силуэт в темноте подземелья.

– Тсс!

Темная фигура отделилась от стены коридора. Со звоном откинулась задвижка решетки.

– Клаудиус? – всхлипнула Пила.

– Конечно, это я. Или ты думала, что я позволю львам утолить тобой свой аппетит?

Говоря это, он еще и улыбался – она чувствовала это по его голосу и на мгновение ощутила его теплые губы на своем лице.

– Не двигайся, – прошептал он. Почти беззвучно он открыл ключом замок, которым ее цепи были прикреплены к стене. Пила подхватила их, чтобы они не звякнули о каменный пол.

– Откуда ты… – проговорила она.

– Позже! Тихо. – Клаудиус огляделся. Однако в переходах не раздавалось ни звука. Рычание доносилось только из клетки со львами. Осторожно он вытащил цепи из наручников.

– Наручники мы снимем потом. Ты можешь идти?

– Да, – прошептала Пила и нащупала его руку. Верхняя часть его тела была обнажена, на нем были только фартук и легкие сандалии. Мягко, как хищник, он снова заскользил по коридору, таща Пилу за собой. Она старалась, чтобы ноги в железных кандалах не стукнулись одна о другую.

На полу у перехода прикорнул стражник. Пила отпрянула, однако Клаудиус потащил ее дальше.

– Он ничего больше не скажет, – пробормотал Клаудиус. В свете факела Пила увидела лицо мужчины, глаза у него были распахнуты от ужаса и смотрели в пустоту, только сейчас она заметила окровавленный кинжал у пояса Клаудиуса.

В конце перехода находилось помещение, где сидели остальные стражники и с шумом бросали кости. Они еще не заметили, что их товарищ не вернулся после обхода.

– Сюда, – прошептал Клаудиус и указал на стену, позади которой что-то сильно двигалось.

– Что это? – боязливо поинтересовалась Пила.

– Слоны. Мы должны пройти через клетку на другую сторону.

– О нет. – Пила впала в панику.

– Идем же, у нас нет выбора.

Клаудиус забрался на стену и втащил Пилу. В ужасе она смотрела на массивные серые тела, которые двигались внутри узкого помещения. На четвереньках они проползли вдоль узкого края стены. Слоны забеспокоились и зазвенели цепями, которыми были прикованы к стене. Беглецы на мгновение застыли, пока звери снова не успокоились. Потом они проползли дальше до конца стены, и перед ними открылся извилистый коридор.

Внезапно они оказались перед другой оградой. На полу лежало несколько леопардов. Они вскочили, и один из них ударил лапой по решетке. Пила почувствовала горячее дыхание хищника. Она задрожала всем телом.

Клаудиус крепко схватил ее.

– Они боятся точно так же, как и ты, – проговорил он. Затем он показал наверх.

– Мы должны вскарабкаться по решетке, чтобы попасть на крышу.

Пила думала, что ее хватит удар.

– Это же безумие, – пробормотала она, заикаясь.

– Ты должна немного рискнуть, чтобы стать женой гладиатора. Ты карабкаешься наверх, а я отгоняю зверей.

Он ногой пихнул леопардов, которые жадно кинулись к решетке, чтобы обнюхать его ногу.

– Ну, быстро поднимайся.

Пила схватилась за толстые железные прутья, поверх которых через регулярные промежутки шли железные перекладины, связывавшие их друг с другом. Она с трудом вскарабкалась наверх и животом упала на плоскую промежуточную крышу перед следующей, более высокой крышей темницы. Дрожа всем телом от испуга, она посмотрела вниз.

Клаудиус отошел от леопардов, но все три зверя взволнованно бегали вдоль решетки и рычали. Как он сможет взобраться?

Пила преодолела свой панический страх перед зверями и подвинулась чуть-чуть ближе к клетке. Одной рукой она похлопала по решетке. Хищники подняли головы и тотчас прыгнули к руке Пилы. Клаудиус отошел на несколько шагов. Затем он с разбега прыгнул на решетку и мгновенно поднялся вверх. Несмотря на это, одна из пятнистых хищных кошек оказалась проворнее.

Ее лапа просунулась сквозь прутья и поцарапала Клаудиусу ногу. Со стоном он упал на крышу рядом с Пилой. Из раны потекла кровь.

– Пойдем дальше, мы не можем здесь отдыхать, – выдохнул Клаудиус.

– Но ты же истекаешь кровью, – воскликнула Пила.

– Ну и что? Гладиатор должен это терпеть, – сердито возразил он.

Они заторопились дальше, к следующей поверхности над темницей.

– Сюда. – Клаудиус протащил ее сквозь щель в стене.

Пила повисла на своих кандалах и провалилась. Она закусила губы, когда боль, казалось, грозила преодолеть ее. Клаудиус крепко схватил ее и вытащил наверх.

– Нам это удалось.

Перед ними лежала открытая площадка.

– Это двор казармы гладиаторов, – прошептал Клаудиус. – Пойдем здесь, вдоль.

Ему не нужно было объяснять, они находились около туалетов. Открытый канал вел под стеной в город.

– Мы должны здесь?.. – спросила в ужасе Пила.

– Другого пути нет. Бывает и похуже.

Нежно, но твердо он потащил Пилу в канал.

– Пригнись! – прошипел он, затем сам последовал за ней. От вони Пила почти задохнулась, но сладкий воздух свободы веял им навстречу – что по сравнению с этим была вонючая клоака! У стены канал был прикрыт каменными плитами. На четвереньках они проползли сквозь фекалии под стеной. На другой стороне канал снова открылся, он вел к морю.