В Честь Приапа[5]

Гнев отлетел от Пилы и уступил место изумлению. Клаудиус был здесь, рядом.

Пила так обрадовалась его появлению, что поднос едва не выпал из ее рук.

– Клаудиус! – Алая краска залила ее щеки, и Клаудиус заметил это с лукавой улыбкой. – Что ты здесь делаешь?

Он склонился к ней и поцеловал ее в губы.

– Разве так приветствуют милого?

– Брось глупости. Именем всех богов Рима, ты рискуешь головой.

– Не бойся, я вижу, ты идешь к своей госпоже, доложи ей обо мне.

– Ромелии? – Пила подумала, что ослышалась.

– Да, Ромелии. Она попросила меня прийти.

Пила уставилась на него.

Клаудиус рассмеялся и снова ее поцеловал.

– Ты очаровательна, когда так растерянна. Действительно, Ромелия посылала раба к Лентулусу, и в самом деле существует договоренность между Ромелией и Лентулусом.

– Но зачем ты нужен Ромелии?

– Я подозреваю кое-что, но не хотел бы слишком забегать вперед.

– Это что-то плохое. Клаудиус, скажи мне.

– Нет, конечно нет. Лентулус освободил меня от тренировок и дал мне отпуск. Это означает, что в ближайшее время я не буду бороться на арене ни в Капуе, ни в Помпеях.

– Но что хочет от тебя Ромелия?

Клаудиус пожал плечами.

– Чего хотят богатые скучающие женщины от красивого молодого, имеющего успех гладиатора?

– Ты имеешь в виду…

Он кивнул.

– А теперь иди и доложи обо мне своей госпоже.

Пила, не чуя ног, побежала в покои Ромелии. Она поставила поднос на стол.

– Госпожа, прибыл гость. Он желает говорить с тобой.

Ромелия приподняла брови и лениво повернулась на своем ложе.

– Кто это?

– Я его не знаю, госпожа, он в парадной форме гладиатора.

Ромелия вскочила, как будто укушенная тарантулом.

– Это Клаудиус?

– Думаю, что его зовут так, госпожа.

Пила попыталась унять дрожь в голосе, Ромелия, правда, и не обратила на это внимания.

– Оставь лимонад. Быстро сюда мою шелковую одежду, украшения, а еще принеси кувшин с ароматным маслом для тела. Торопись. Надень на мои волосы диадему. Да двигайся же ты, деревянный чурбан! Друзилла-а-а!

Пила никогда еще не видела Ромелию такой взволнованной и нервной. Наконец Ромелия была накрашена и одета и улеглась в соблазнительной позе на ложе.

– Принесите вина с травами и блюдо, полное гранатов, но ждите перед дверью, вы меня поняли? Вы войдете только тогда, когда я хлопну в ладоши. А сейчас просите гостя войти.

Друзилла и Пила поклонились и покинули покои Ромелии. Пила опустила глаза, когда стояла перед Клаудиусом.

– Госпожа ожидает тебя, благородный гость, – прошептала она.

Друзилла держалась более открыто и с удивлением уставилась на Клаудиуса.

– Вот это мужчина! – вздохнула она, когда дверь за Клаудиусом затворилась.

Пила глубоко вздохнула. Друзилла явно ничего не заметила, однако Пила не знала, удастся ли ей и в будущем сохранить в тайне, что она не только знает Клаудиуса, но и его… да что, собственно говоря? Любит ли она его на самом деле?

Ромелия снова овладела собой и бросила на Клаудиуса ленивый холодный взгляд, когда он вошел в ее покои и склонился перед ней. На нем была роскошная парадная форма, как ему и приказал Лентулус. Только шлем он держал в руках. Ромелия протянула ему руку, которую он схватил. Нежно его губы скользнули по ее руке.

Дрожь блаженства пробежала по ее коже. Она кокетливо улыбнулась и указала на стул.

– Садись, Клаудиус. Твои блеск и сияние радуют мой взор. Я польщена тем, что такой избалованный победами гладиатор откликнулся на мой зов. Я надеюсь, что твою гордость не задевает, если женщина приглашает тебя к маленькому приключению. И, конечно же, я не первая, у которой возникло это желание.

Клаудиус с минуту сидел, прислушиваясь к отзвуку слов Ромелии. Глазами он ласкал ее тело.

– Не первая, но самая красивая, благородная Ромелия, – сказал он, и снова мурашки побежали по телу Ромелии.

– Ну, тогда будь моим гостем. Это будет тебе не в ущерб. Многочисленные радости ожидают тебя. Я приготовлю для тебя комнату в покоях для гостей, чтобы ты больше не жил в тесноте своей казармы, и, конечно же, я велела приготовить для тебя гражданское платье, чтобы тебе было удобнее. Хотя…

Она помедлила, казалось, она взглядом пожирает его.

– …этот роскошный панцирь будит во мне некоторые желания, но сейчас, дорогой Клаудиус, попробуй вина и фруктов.

Она громко хлопнула в ладоши, и обе рабыни, до этого стоявшие у дверей, вошли.

Клаудиус не удостоил обеих ни единым взглядом, и Пила также старалась казаться совершенно равнодушной, только в глазах Друзиллы читалось волнение.

– Гранаты. – Клаудиус взял в руку один плод и игриво повертел его туда-сюда. – Для этого не требуется слов.

Ромелия колко улыбнулась.

– Теперь тебе ясен смысл приглашения? Клаудиус кивнул.

– Для меня это будет честью, прекрасная Ромелия. Ленивым движением руки Ромелия отослала рабынь.

За дверью Друзилла запыхтела, как будто ей стало невыносимо жарко.

– Именем Юпитера, ну она и сказала! Он сразу все понял.

– Что понял?

Пила приостановилась.

– Как ты еще не понимаешь? Гранаты – это приглашение к любовной игре. Их жертвуют богу Приапу. Ромелия хочет окрутить Клаудиуса.

– Ты уверена?

– Абсолютно уверена. Разве ты не видела, как он на нее глядел? А она на него?

Ах, вот оно что! Почему Клаудиус принял приглашение? Он ведь подозревал, что Ромелия положила на него глаз. Все было ошибкой. Он не любит Пилу. Он ее просто разыгрывал. А Пила потеряла из-за него свое сердце. Из-за него, который сейчас сидит у ее госпожи и строит ей глазки. Вероятно, он нашептывает ей на ухо чарующие стишки.

Пила выпрямилась.

– Ну и что? Какое нам дело до того, что происходит за этой дверью? – спросила она резко.

Друзилла вздрогнула.

– Никакого, но можно ведь и помечтать…

Пожав плечами, она исчезла в направлении кухни.

Пила медленно последовала за ней. Наверняка Ромелии она сегодня будет больше не нужна. У Клаудиуса и у Ромелии будут длинный вечер и длинная ночь, только почему она из-за этого так расстроилась? Чем ей мешает то, что Клаудиус лежит на ложе у Ромелии?

Пила быстрыми шагами шла через парк к имению Диодороса. Ромелия поручила ей передать весточку Атенаис о том, что Ромелия желает, чтобы та ее посетила. Пила была рада тому, что должна делать быстрые движения. Ее мучило ужасное внутреннее беспокойство. Она едва могла сомкнуть глаза прошлой ночью. Мысль о том, что Клаудиус у Ромелии, не позволяла ей сомкнуть глаз.

Она закрывала глаза и представляла, как он удовлетворяется с ее госпожой. Потом воображала, как всегда холодная Ромелия в объятиях Клаудиуса теряет власть над собой. Пила крутилась на своей постели до тех пор, пока ее не одолел беспокойный сон. Теперь ей нужно было просто бежать, чтобы стряхнуть с себя черные тени ночи.

– Стой! Не беги так быстро! – Сильная рука высунулась из-за тиса и схватила Пилу.

– Отпусти меня, ты, грубиян. – Пила оборонялась, но Клаудиус был сильнее. Он просто накрыл губы Пилы поцелуем.

– Почему ты не целуешь Ромелию? Она наверняка без ума от твоих поцелуев.

Клаудиус рассмеялся:

– Верно. И ненасытна. Как только женщина может быть такой жадной, как она?

– Ты действительно был с ней всю ночь? – спросила Пила.

– Гм. Почему, ты думаешь, меня сюда позвали?

– О, коварный лжец! И ты еще лицемерно проявляешь какие-то чувства ко мне! Иди к ней, пусть она тебя обольщает. Только смотри, как бы паук не закусал тебя при этом до смерти.

– Мне кажется, что сегодня именно у тебя ядовитый язык. – Он снова притянул ее к себе. – Я просто не могу вдосталь с тобой нацеловаться.

– Прекрати! Я тебя ненавижу! И я еще думала, что ты отвечаешь на мои чувства. – Ее кулаки барабанили по его плечам, однако его объятия были стальными.