Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

“Прошли? – спросил он. – Может быть”.

“В чём же дело, почему вы так испугались?”

“Рефлекс”.

Поколебавшись, он сел рядом.

“Вы читаете по-русски?”

“К великому сожалению, нет. Взяла с собой на всякий случай. – Она улыбнулась. – Как доказательство”.

“Дела давно минувших дней, – заметил писатель. – Всё это уже устарело”.

“Настоящая литература не устаревает”.

“Спасибо. Вы в этом уверены?”

“В том, что ваша проза не устарела?”

“Нет. В том, что это настоящая литература”.

Дама снова улыбнулась прелестной улыбкой.

“Вы, однако, порядочная кокетка. Пожалуй, я должна сделать вам ещё один комплимент. Откуда у вас такой прекрасный...? Вы не пробовали писать по-французски?”

Продолжая говорить, она отщёлкнула сумочку, протянула визитную карточку, мы, сказала она, предполагаем начать новую серию. Что-то вроде библиотеки новейшей русской литературы”.

“Вот как. Кто это – мы?”. Он разглядывал карточку, название издательства ничего ему не говорило.

“Если вы, конечно, не возражаете”.

“Мадам Роллан...” – проговорил писатель.

“Можно просто Жюли. А вас – можно мне называть вас по имени? По секрету скажу вам, что я уже подыскала переводчика”.

“Я там кое-что переделал. По сравнению с этим. – Он кивнул на её сумочку, где лежала заграничная книжка в белом переплёте. – Написал кое-что заново...”

“Мы это обсудим. Хотя должна заметить, что времени осталось немного. Роман должен выйти не позднее начала марта... Вы имеете представление о парижском Salon du livre[33]?”

“Ни малейшего”.

“О, тем лучше! Вас ждёт много интересного”.

“Меня?”

“Мы хотели бы вас пригласить”.

“Пригласить, куда?” Писатель воззрился на даму.

Она возразила:

“Я понимаю, вы стеснены в средствах... Финансовую сторону вашего визита издательство, естественно, берёт на себя”.

Поразительно. Они никогда это не поймут, думал он. Что значит жить всю жизнь в наглухо законопаченной стране. Это было всё равно как если бы он получил приглашение с другой планеты.

“У вас не будет никаких забот”.

“Не в этом дело”, – сказал он.

“А в чём же?”

Вот дура. Не могу же я объяснять, что все разговоры прослушиваются.

Некто приближается издалека.

“Вот видите, – сказал писатель, показывая глазами на нищего. – Помолчим немного. Un homme averti en vaut deux[34]”.

Человек в лохмотьях, бормоча, протянул руку. Мадам Роллан поспешно рылась в сумочке. Писатель сказал:

“Вали отсюда”.

Собиратель удаляется в сторону Покровки.

“Почему вы так резко обошлись с ним? И что вы хотели этим сказать – un homme averti? Он показался вам подозрительным?”

“На водку собирает. Это в лучшем случае”.

“А в худшем?”

“Жюли, – сказал писатель, – я отравленный человек”.

“Да, но ситуация в России изменилась!”

“Возможно. Но я уже сказал вам: я отравленный человек. – Он прищурился. – Принюхайтесь. Разве вы не чувствуете?”

“Вы хотите сказать, в Москве плохой воздух? Уверяю вас, в Париже не чище...”

“В Москве всегда был плохой воздух. Я не об этом. Испарения лагерей. Вся Россия отравлена. – Она не знала, что ответить, он продолжал: – А что касается вашего предложения, спасибо, конечно...”

“Вы бывали в Париже?”

“Нет, разумеется. Меня туда не пустят”.

Она спросила, почему.

“Я не член Союза. Следовательно, не писатель. Кроме того, как вы знаете, за мной всюду идёт моё дело”.

“Но, если я не ошибаюсь...”

“Удивляюсь вашей осведомлённости. Формально я реабилитирован. Это ничего не значит. Мне не дадут визу”.

“Издательство вышлет вам официальное приглашение”.

“Не поможет”.

“Откуда вы знаете?”

“Откуда... Я живу в этой стране, вот откуда”.

Эх, не надо было так говорить. Вообще не надо было об этом. Ну, всё равно, семь бед – один ответ.

“Я всё-таки не понимаю... – пробормотала она. – Хорошо, отложим эту тему. Я бы хотела взять у вас интервью”.

“Интервью, о чём?”

“О вас, о вашем романе. Немного поговорить с вами”.

“Прямо здесь?”

“Нет, здесь шумно. К тому же я не взяла с собой аппарат. Не согласитесь ли вы поехать со мной в гостиницу...”

“Не о чем разговаривать”.

“А всё-таки”.

“Послушайте, – сказал писатель. – За мной следят”.

“Дорогой мой, это уже становится смешно. Кто это за вами следит – посмотрите вокруг. Здесь никого нет! Или вы думаете, что вас окружают невидимки?”

“Да, думаю. Один сидит рядом с нами. А другой прогуливается по дорожке. Слышите, как хрустит песок?”

“Замечательно. Превосходный сюжет. Напишите об этом рассказ... Как вы думаете, – спросила она, поднимаясь, – где-нибудь поблизости найдётся стоянка такси?”

LIX Интервью, окончание

Тот же день

Войдя в номер, писатель хлопнул в ладоши. Должен быть отзвук, объяснил он. Жюли, в коротком светло-коричневом платье с пояском, опустилась перед шкафчиком, который в гостиницах называется баром. Её колени блестели, обтянутые шёлком. Какой отзвук, спросила она.

“Если слышится эхо, значит, комната прослушивается. Вон там, – он показал наверх, – должен быть микрофон”.

“Я вижу, вы опытный конспиратор. Ну и как?”

Вздохнув, она подняла на гостя тёмно-блестящий взгляд. Писатель криво усмехнулся, пожал плечами.

“Вроде нет”, – и в его голосе звучало почти разочарование.

Жюли выставила бутылку, за ней ещё одну поменьше, явились миксер, лёд в металлическом лотке и два высоких стакана. Устроились на диване перед столиком с магнитофоном. Оба сделали по глотку, она взглянула вопросительно на гостя. Подходяще, промолвил писатель.

“Вы готовы?”

Она прочистила голос. Ей показалось, что аппарат не в порядке, она остановила крутящиеся бобины, нажала на другую клавишу, катушки послушно завертелись в обратную сторону. Остановила, снова включила, поднесла к устам микрофон.

“Для начала я хотела бы задать такой вопрос. О чём, собственно...”

Молчание, крутятся катушки. Ясный день за окнами. Конец века.

Её палец с длинным розовым ногтем нажимает на стоп. Мсье такой-то. Я, кажется, вас о чём-то спросила, сказала она вкрадчиво.

Писатель держит в руках чашечку микрофона, как Гамлет – череп шута.

“О чём этот роман? – переспросил он сдавленным, не своим каким-то голосом. Что ей ответить? – Не знаю. Может быть, о преодолении хаоса”.

Нет, возразила мадам Роллан, и катушки остановились, говорите естественней, расслабьтесь; ближе ко рту; пожалуйста; ещё раз.

“Тема моей книги – преодоление хаоса”.

Вот это другое дело.

“Что вы подразумеваете под хаосом? Вашу собственную жизнь?”

“Отчасти, да”.

“Значит, это автобиография”.

“Нет. Условие писательства – самоотчуждение”.

“Что это значит?”

“Это значит, что надо стать чужим себе самому. Использовать свою жизнь как материал. Не больше, чем материал, с которым можно работать”.

“Вы говорите о хаосе”.

“Да. Жизнь – это хаос случайностей. Нужно отыскать в нём какой-то смысл”.

“Но вы как будто в этом сомневаетесь...”

“Очень может быть, что это иллюзия”.

“Вы говорите – преодолеть хаос”.

“Существует очарование беспорядка. Соблазн хаоса. Хаос тянет в него погрузиться. Освобождает от дисциплины и традиции, поощряет своеволие...”

Писатель потянулся к стакану, к остаткам мужества.

“Понимаете, – сказал он, – надо сопротивляться”.

“Сопротивляться – чему?”

“Всему. Всему этому гнусному миру. Омерзительному веку, в котором нас угораздило родиться...”

Собеседница остановила плёнку, передохните, сказала она, у вас такой вид, словно вас ведут на казнь... Разве вам неприятно, что о вас узнают во Франции?

Зачем мне всё это, хотел он возразить.

вернуться

33

Книжная ярмарка (фр.)

вернуться

34

Предупрежденный человек стоит двух (фр. поговорка).

68
{"b":"118510","o":1}