— Найдется, — грустно ответил Слад.
40
И наступил день, когда все было закончено и построено, и летальные тарелки с остервенением взвились в долгожданный космос. На главной тарелке летели Слад, Цмип и Бедрила, и к ее сияющей зеленоватой поверхности была прикреплена огромная пушка, приведенная в абсолютную военную готовность.
— Вот и помчались, — сказал удовлетворенный Слад, когда красноватое Солнышко стало скрываться в иллюминаторе, превращаясь постепенно в еле заметную светлую пылиночку.
Бедрила ошалело смотрел вокруг и иногда выстрекатывал какие-то утробные, безумные звуки. — Это всё ерунда, Бедрила, — назидательно сказал ему Цмип. — Когда я был подлинным звездом, я мог летать здесь без всего и с любой скоростью!
— Так что же ты?… — удивленно молвил Бедрила.
— А тело? Не очень-то приятно постоянно быть эдаким воздушным и… никаким. Хочется иногда почвы!
Да, — оживился Бедрила, — хочется почвы!
Он немедленно дотянулся до упакованного заранее почвяного запаса и быстро употребил немного.
— А мне — влаги, — потребовал Цмип. — За отъезд! Членс еще не появился?…
— Молчи, дурак! — осек его Слад.
— Кто это?… — добродушно спросил Бедрила. — Что вы сказали?
— Ничего… просто так!
— Это наше заклинание, — поправил свою оговорку Цмип и тут же приторно затянул: — Члее-еенс! Члее-еенс! Где же ты?… Мы к Тебе летии-иим!!
На других тарелках сидели по отсекам, вконец ошалевшие от всего произошедшего с ними, солнышки, боясь даже выглянуть куда-нибудь. Млечный путь расстилался где-то справа белой пыльной продолговатостью. Солнышко стало уже малюсенькой точкой и смешалось с такими же аналогичными крапинками света в этой глобально гигнтской, непролазной тьме.
— Ты ожидал такого, Грудь? — спросил солнышко Жуж в момент резко наступившей тотальной легкости, завладевшей всеми солнышковыми, погрузневшими от работы, телами.
— Да я… да я…
— Как настроение?! — раздалось рявканье Слада в передатчике, установленном прямо в центре потолка летающей тарелки.
— Н… Н… Н…
— Не слышу!
— Прекрасно! — раздался ответ Пашка с другой тарелки, где был точно такой же передатчик. — Летим! Где ваша Соль?
— Везде! Ха-ха… Летите, летите…
Все солнышки были посажены в четыре тарелки сообразно своим отрядикам. Каждый сжимал в правом щупе ружье, стрелявшее гибельным, резким лучом, и всех Слад снабдил защитой, которая была у него и у Бедрилы. Цмип остался невооружен и незащищен.
— Послушай, Слад, — сказал Цмип, — дай мне ружье!
— Ты сам — ружье! Я тебя сейчас заряжу в пушку и выстрелю по Членсу!
Цмип помрачнел.
— Я шучу, дружок!.. Членса-то нет!
— Как нет?… Я верю в Него!
— Я шучу… — Слад хлопнул Цмипа по головоторсу. — Слушай, а лунки-то хоть есть? Я знаю, что они есть, но никогда их не видел. Так же, как не видел и звездов…
— Как же ты мог их не видеть?! — поразился Цмип. — Ведь ты же…
— О чем это вы? — быстро спросил Бедрила.
Слад недовольно зыркнул на Бедрилу.
— Слушай, Бедрила, отойди-ка в рубку управления, покрути лучше какие-нибудь рычажки… Нам нужно пообщаться.
— О Соли?
— О воли! Шагом гарш!
Бедрила резво ускакал.
— Так как ты мог не быть на Звезде, если ты меня туда, извини, засунул?… — возмущенно проговорил Цмип.
— Ну и что? Не хочу я видеть это Соляное безобразие… Всякие Звезды, Солнышки, Земли… Свою работу я делаю, а куда-то там летать… Мне и у меня было неплохо.
— Но раньше-то было лучше?
— Раньше… Раньше… Когда были одни казуары?
— Да! — твердо произнес Членс.
Слад грустно покашлял.
— Раньше… Были одни казуары… Мы их делали… Мы выполняли волю Членса… И… тоже потом стали казуарами… Представь: ты — огненный, пылающий, вечный, мощный… И тебе ничего не надо: никакой влаги, никакой Соли, ничего… И ты общаешься с другими, такими же, как ты, через всю Вселенную… И нет никакого времени, никакого разнообразия, точнее, ты в себе самом можешь устроить любой мир и разрушить его… Ты — сам себе Членс! Только…
— Что — только? — спросил Цмип.
— Только в подлинной, Его, Членса, реальности ты не можешь ничего изменить! Ни-че-го…
— Почему же ты сейчас не казуар? — нетерпеливо спросил Цмип.
— Он призвал нас обратно… Он придумал Соль, возник весь этот маразм, и мы опять понадобились, чтобы хоть как-то им управлять. Ему-то уже стало всё без разницы… Он лишь создает всех этих жочемуков и солнышек, а мы-то должны их каким-то образомраспределять, спасать, возрождать, и так далее… А то всё рухнет… Всё превратится в хаос… Точнее, нет, пока Членс тут, хаоса не будет, но возможно вечное к Нему стремление, что тоже малоприятно!
— Но ты ведь и хочешь хаоса! — недоумевающе сказал Цмип. — Мы ведь хотим убить Членса!
— Да нет же! — отмахнулся от него Слад. — Я вновь хочу стать казуаром… Прекрасным… Вечным… Огненным… Таким пламенно-пушистым… Добрым… И придумывать любые миры… И чтоб это все было в реальности!
— А я? — спросил Цмип.
— А ты будешь вместе со мной! Мы убьем Членса и воссоздадим мир, как нам этого захочется!
— А вдруг без Членса вообще ничего невозможно? — спросил Цмип. — Вдруг мир рухнет навсегда? Лишится главной своей подпорки, стержня, смысла, обоснования?… И у нас ничего не выйдет, поскольку нас уже… не будет?
Наступила гнетущая тишина. В иллюминаторе пусто висели мириады казуаров.
— Я… думал над этим, — сказал Слад. — Но можно… попробовать! Надо… рискнуть! Не один же Он такой — Членс?
— Ты мне сам говорил, что один…
— Да, верно, верно, но… Ладно, уже поздно. Игра стоит всего, чего угодно! Мы получаем мир, или… ничего! Ну и хорошо. В любом случае, надо кончать с этой ужасной… Солью! И с этими жочемуками.
— Но я хочу быть жочемуком! — убежденно воскликнул Цмип.
— Опять одно и то же! — вспылил Слад. — Сколько можно! Убьем Членса, мир рухнет, и будешь тем, кем захочешь. Кем только сможешь выдумать!
В их отсек вошел Бедрила.
— Ну что, Бедрила, накрутился рычажками? — весело спросил у него Слад.
— Накрутился, — прострекотал Бедрила. — Когда мы прилетим? Мне здесь нравится. А можно наружу?
— Да в общем… Нет. А прилетим мы… — Слад задумался. — А впрочем, чего медлить, сделаю-ка я сверх-скорость, или же мгновенное перемещение… Я же все могу, это же просто антураж!
— А ружья? — спросил Бедрила, сжимая свое левым щупом.
— Нормально все! И — иэээх!
Летальные тарелки вмиг закрутились вокруг своих осей и превратились в какие-то ирреальные световые круги. Затем — шмяк! — они мгновенно куда-то сгинули, пропали и затем как будто всплыли в совершенно другом конце Вселенной.
— Как я?! — гордо спросил Слад всех присутствующих в громкоговоритель передатчика. — Вот я какой! Чего долго летать! Оружие к бою! По курсу Лунка! Приготовились!..
41
Лунки на Лунке как раз совершали очередное таинство исчезновения в черном круге и последующее за этим деление.
— Мы в Членсе! Членсу слава! — восклицал Сикандр.
Лунка пятьдесят вступила в круг и с легким шипом испарилась в нем. Другие лунки составили замысловатый узор и на миг замерли.
— Стоп! — вдруг выкрикнул Сикандр не известное доселе слово. — Они летят! Враги! Враги! Враги Членса! Наши враги! Они уже прилетели! Они уже здесь!
— М. М. М, — подумала Лунка двадцать семь.
— М, — добавила лунка тридцать три.
— Летят! Враги! Враги! Членс, дай нам силы! Они же нам ничего не сделают! Дай нам возможность увидеть верх, как Ты и обещал!..
В это время, летящие в тарелке Бедрила, Цмип и Слад прильнули к иллюминатору и вперились в планету Лунка, на которой не было ничего, кроме пробегающих постоянно по поверхности каких-то цветных теней.
— Ничего не понимаю… — сокрушенно сказал Слад. — Где же они?… И это еще — что такое? — он указал на отчетливо видный черный круг.
