– Какое же это правосудие: мстить сумасшедшему, который выдает себя за убийцу? Вы уверяли меня, что убили и своего маленького одноклассника, предварительно помолившись Богу. Так что нетрудно догадаться, что вы за убийца.

– А нож, которым была зарезана ваша жена! Откуда я о нем знаю? По-вашему, мне его сбыл по дешевке сам убийца? Почему вы боитесь правды? Ведь все так просто.

– Да, все очень просто. Я приезжаю в аэропорт и узнаю, что мой рейс задерживают. Ко мне подсаживается какой-то тип и начинает молоть чепуху. Измучив меня своей болтовней, он между делом признается, что двадцать лет назад изнасиловал мою жену, а еще десять лет спустя убил ее. И вы хотите, чтобы я этому поверил?

– В вашей версии много неточностей.

– Вот как?

– Когда вы узнали, что отправляетесь в деловое путешествие в Барселону и вылетаете двадцать четвертого марта?

– Это вас не касается.

– Не хотите сказать? Тогда я скажу. Два месяца назад вашему шефу позвонили из Барселоны и предложили новый рынок сбыта, а заодно пригласили принять участие в общем собрании акционеров этой фирмы, которое состоится двадцать четвертого марта. Вы-то хорошо знаете, что это был за каталонец, который звонил вашему шефу. Вы ведь знаете, что он такой же каталонец, как вы или я, да и звонил он из Парижа.

– Как зовут моего шефа?

– Жан-Паскаль Менье. Вы все еще мне не верите?

– Это только доказывает, что вы мерзавец. А это и так известно.

– Сверхдеятельный мерзавец, верно?

– Скорее, информированный мерзавец.

– Не только информированный, но и сверхдеятельный: с чего бы это вдруг задержали ваш рейс?

– Что? Это тоже из-за вас?

– Простофиля! До вас это только сейчас дошло?

– Как вы этого добились?

– Все было организовано по телефону, как и с вашим шефом. Из первого же автомата я позвонил и сказал, что в самолете установлена мина. Подумайте, сколько бед можно в наши дни натворить с помощью телефонного звонка!

– Вы знаете, что только за это я могу выдать вас полиции?

– Знаю. И если вам удастся ее убедить, что это сделал я, мне грозит крупный штраф.

– Огромный штраф, милостивый государь.

– И вам этого будет достаточно, чтобы отплатить мне за насилие и убийство своей жены?

– Вы все предусмотрели, негодяй.

– Я рад, что к вам возвращается здравый смысл.

– Зачем вам понадобилось задерживать мой рейс?

– А если подумать? Где еще можно поговорить по душам, как не в зале ожидания? Я искал место, где можно зажать вас в угол. И я его нашел. Поскольку вам предстоит лететь этим самолетом, вы уже никуда не сбежите.

– Теперь я знаю, что все это вранье, и могу спокойно уйти.

– Да, теперь вы знаете, что все это вранье. Но вы же не можете отпустить с миром человека, который разрушил вашу жизнь.

– Почему же вы сразу мне об этом не сказали? Зачем было морочить мне голову своими кошачьими историями вместо того, чтобы сразу заявить: «Я убийца вашей жены»?

– Такие вещи так не делаются. Я, знаете ли, ужасный формалист. Я действую в соответствии со строгими принципами янсенистской косметики.

– Что-что? При чем тут женская косметика?

– Какой же вы невежда! Косметика – это не пудра и румяна, а наука о мировом, система нравственных законов, определяющая порядок вещей в мире. Я же не виноват, что эстетики и специалисты по женской красоте присвоили себе это замечательное слово. С моей стороны было бы антикосметично сразу же выкладывать вам всю правду и ставить перед суровым выбором. Нужно было как следует вас подготовить и довести до нужной кондиции.

– Скорее, вывести из себя.

– Да, отчасти. Чтобы убедить человека совершить свою миссию, необходимо разбудить его нервную систему. Его нужно так разозлить, чтобы в нем закипела ярость. Вы пока еще слишком рассудочны. А я апеллирую к вашей подкорке.

– Зря стараетесь! Я не позволю собой манипулировать.

– Вы думаете, что я пытаюсь вами манипулировать, а я открываю вам ваш истинный путь, ваше косметическое предназначение, Я, как уже сказал, страдаю от чувства вины. Обычно преступникам не свойственно это чувство, но стоит ему проснуться, и они навсегда теряют покой. Виновный жаждет наказания, как река спешит воссоединиться с океаном. А оскорбленная сторона точно так же жаждет мести. Если вы, Жером Ангюст, откажетесь от мести, вы не до конца реализуете себя, не выполните возложенную на вас миссию, обманете свою собственную судьбу.

– Если вам поверить, то вы только и мечтаете о наказании.

– Да, так и есть.

– Но это идиотизм.

– Каждый из нас заслуживает своего преступника.

– Было бы лучше, если бы вы были тупым скотом, который не испытывает потребности приставать к людям и часами оправдывать свои преступления.

– Неужели вы бы предпочли, чтобы вашу жену изнасиловал и убил такой бульдозер?

– Я бы предпочел, чтобы ее никто не насиловал и не убивал. Но раз уж такое случилось, да, я бы предпочел, чтобы это было тупое животное, а не такой псих, как вы.

– Дорогой Жером Ангюст, повторяю: каждый из нас заслуживает своего преступника.

– Отвратительная мысль! Как будто моя жена заслуживала подобной участи!

– Речь идет не о вашей жене, а о вас.

– Еще чище! Почему же вы тогда погубили ее, а не меня?

– «Вы погубили»! Смешно слушать!

– Смешно? Это уж слишком! Чему вы улыбаетесь, как кретин? Что тут смешного?

– Да успокойтесь вы.

– Как я могу успокоиться? Я не могу больше вас видеть!

– Так убейте меня. Отведите меня в туалет и долбаните меня там головой об стену. И на этом все кончится.

– Я не доставлю вам такого удовольствия, месье. Сейчас я позову полицию. Уверен, что она найдет способ, как вас прищучить. Десять лет назад еще не умели делать ДНК, но зато его делают теперь. Вы наверняка оставили что-то на месте преступления. Даже одного вашего волоса будет достаточно, чтобы уличить вас.

– Прекрасная мысль. Зовите полицию. И вы полагаете, что я буду ждать вас здесь?

– Вы пойдете со мной.

– Неужели вы думаете, что я соглашусь на это?

– Я приказываю вам идти со мной.

– Смех, да и только! И каким же образом вы заставите меня идти вместе с вами?

Судьбе было угодно, чтобы в эту минуту Жером увидел проходивших мимо двух полицейских. Он закричал:

– Полиция! Полиция!

Полицейские поспешили на крик, и одновременно сбежалась целая толпа зевак.

– Месье, арестуйте этого человека, – обратился Ангюст к полицейским, показывая на сидевшего рядом с ним Текселя.

– Какого человека? – спросил один из полицейских.

– Да вот этого! – настаивал Жером, тыча пальцем в ухмылявшегося Текстора.

Представители порядка недоуменно переглянулись между собой, а затем с немым вопросом уставились на Ангюста: «Он что, спятил?»

– Ваши документы, месье, – потребовал один из них.

– Что? – возмутился Жером. – Вы требуете у меня документы? Потребуйте их лучше у этого типа!

– Ваши документы! – грозно повторил полицейский.

Униженный и раздавленный, Ангюст предъявил паспорт. Полицейские внимательно изучили его, а затем вернули ему и строго предупредили:

– На первый раз вам это сойдет. Но больше так не шутите.

– Потребуйте документы у него! – продолжал настаивать Жером.

– Скажите спасибо, что перед вылетом не подвергают антиалкогольному контролю.

Полицейские ушли, оставив разъяренного Ангюста в полном недоумении. Все вокруг смотрели на него как на сумасшедшего. И тут снова захихикал голландец.

– Ты, наконец, понял, что происходит? – спросил Тексель.

– Кто вам позволил мне «тыкать»? Я с вами свиней не пас.

Текстор расхохотался. Все вокруг слушали этот разговор и с любопытством наблюдали за происходящим. Ангюст вскочил и в бешенстве заорал на зевак:

– А ну катитесь отсюда! И попробуйте только сюда сунуться! Я вам всем кости пересчитаю!

Вид у него был такой свирепый, что все немедленно разошлись. А сидевшие поблизости пересели подальше, И больше уже никто к нему не приближался.