— Делимся впечатлениями об окружающем, — откликнулся Тимон и уже мне: — Больше так не пугай меня!

Меня разбудили лучи солнца, упершиеся в мое лицо. Я спал на боку, повернувшись в сторону, востока. Я досадливо поморщился. Тело ломило от «мягкого» ложа, которым являлся пол выступа.

Ну, да! Мы же вчера забрались на этот выступ. Ну, не взобрались. Ну, взлетели! Какая разница? У Тимона с левитацией пока проблемы, но дружный подхват Аранты и мой с обеих сторон эти проблемы временно отвел в сторону. Тартак, имея опыт парения в эффектных позах, смог-таки подняться на высоту нескольких метров и уцепиться лапами за край выступа. Подтянуться и перевалить за этот край для него не составило труда. Выступ покряхтел, но устоял, не обвалился. Даже Жерест смог (в первый раз без ошибок!) взлететь и долететь. Вот так, ничего толком и не решив, мы заночевали, надеясь утром, когда толком осмотримся, закончить начатое обсуждение.

Я, кряхтя, сел. Все дрыхли, и это было возмутительно! Я подобрался к краю выступа и, свесив ноги вниз, умостился для обозревания окрестностей. Справа и слева, на сколько хватало глаз, вверх круто уходила стена из скал. Прямо передо мною вовсю светило утреннее солнце над бесконечной грядой барханов. И ни одного радующего взгляд зеленого пятнышка! Вот ведь, что называется, влипли! Вид откровенно вызывал жажду только своим видом. Ну-ка, вспомним свои упражнения!

Я попытался вызвать двухлитровую бутылку минеральной воды. Не получилось! Может, здесь что-то другое? А попробую хотя бы полулитровую… Оп-па! Я вынул из воздуха мгновенно запотевшую бутылочку «Софии Киевской». Странно, если бы это было что-то другое! У нас в магазинчике только ее и продавали. Несколько жадных глотков своим шумом разбудили Жереста. Судя по решительному виду, с которым он начал подгребать ко мне, и он не прочь сделать пару глотков. Я вытащил еще одну, бутылочку и без слов протянул ее Жересту.

— Живем! — хриплым со сна голосом провозгласил Жерест и с наслаждением припал к горлышку.

— Ты так жадно пьешь, что можно подумать, будто ты с похмелья! — мрачно пошутил я.

— Капли в рот не брал! — клятвенно заверил меня Жерест.

Зашевелились остальные члены нашей группы.

— Ты где воду взял? — Тимон с интересом смотрел на меня.

— Там же, где и мороженое.

— Ребята, извините, я на минутку! — Аранта спрыгнула с выступа.

— Куда она? — заволновался Жерест.

— Тебе подробно объяснить или сам поймешь? — огрызнулся я.

Через некоторое время, умывшись добытой мною водой и свалив невиданную здесь пластиковую тару под выступ, мы снова собрались на месте ночлега, превратив его в зал заседаний. Вступительное слово взял Тартак:

— Жрать охота! — просветил он собравшихся.

Кворум принял это заявление к сведению. Так как все были согласны с оратором, то обошлось без прений.

— Здоровья не хватит, — ответил я на вопросительные взгляды друзей, чувствуя неприятную слабость после извлечения воды в количестве одиннадцати бутылок. Хотя резерв и быстро пополнялся, но перспектива наполнить ненастную утробу Тартака меня искренне пугала. Оставим мое умение на крайний случай.

Мы сидели, переваривая информацию и с унылым видом обозревая окрестности.

— Тартак, — Тимон приятно улыбнулся, — а тебе голов тех двух тварей хватает?

— Это ты к чему? — очнулся от тяжелых дум тролль.

— Да так. Просто интересно.

— Ну… — Тартак почесал макушку, — вообще-то хватает.

— Это хорошо! — откинулся на камень Тимон.

— Хорошо! — согласилась с ним Аранта, напряженный вид которой заставил меня встрепенуться.

Крупный образец вышеупомянутых ящеров не спеша ковылял вдоль стены в нашу сторону. Засопел и зашевелился Тартак.

— Тар, у нас нечем отрубить ему голову, да и подумай сам, на такой-то жаре!..

Тартак с сожалением кивнул, не сводя алчного взгляда с ящера, который настороженно поднял голову, выискивая источник шума. Не знаю, как у этих тварей с обонянием, или ветер дул не в ту сторону, но ящер нас не нашел и двинулся своим путем. А мы приняли к сведению информацию о том, что здесь водятся и такие твари.

Тимон взял кинжал Жереста и начал что-то царапать на каменном полу.

— Не затупи! — заволновался Жерест. — И вообще, что ты там шкарябаешь?

— Я рисую карту Харшада. — Тимон увлеченно царапал какие-то загогулины на камне.

— Я и не знал, что ты тут и географию изучал, — с уважением заметил я.

— Ну, не то чтобы специально, — Тимон, отклонившись, взглядом художника окинул свое творение, — но мне попался какой-то толстый том, вот я в него и заглянул.

Ари передвинулась поближе, всмотрелась, потом недоуменно пожала плечами:

— Что-то я тут ничего не могу разобрать! Какие-то царапины туда, две царапины сюда. Это что?

— Это так выглядят берега Харшада, — начал пояснять Тимон, — вот тут и тут горы. Где-то тут находится Радун.

Я начал понимать чертеж Тимона.

— Подожди, если вспомнить, что солнце вставало вон там, на востоке, то мы можем находиться здесь или здесь. Ведь горы у нас за спиной. — Я ткнул оттопыренным большим пальцем за спину.

— Юг и запад, — задумчиво сказал Тимон. — Если запад, то за горами — эльфы, если юг, то за горами — океан.

— Так давайте перевалим через горы и посмотрим! — радостно предложил Жерест.

— Если там эльфы, то мне что-то не хочется превращаться в ежика, — хмуро буркнул я.

— В какого ежика? — удивленно вытаращился на меня Жерест.

— В самодельного! Если верить местным авторитетам, то эльфы сначала истыкают тебя стрелами, а потом только начнут задавать себе вопросы — откуда ты взялся?

— Почему себе? — продолжал допытываться Жерест.

— Потому, что ежики не разговаривают! — отрезал я.

— Но идти через пустыню — это гиблый вариант, — заметила Аранта.

— А вы что, думали этот тип на местный курорт нас зашвырнет? — съехидничал я.

— Подожди! — Тимон наморщил лоб. — Если и там, и там двигаться в эту сторону, то не надо лезть через горы и через пустыню тоже идти не надо. Вот тут и тут мы выйдем к океану, двигаясь вдоль гор.

— Голова! — ласково сказал Тартак.

Тимон от похвалы зарделся.

— Ну, что, двинулись? — спросил Тартак, решительно подхватил палицу и сиганул с выступа.

Жерест уныло плелся впереди. Обмотанная рубашкой голова понуро опущена. Плечи красные, как у рака. За ним, тоже устало, бредет Тимон. Рапира бьется об его голые ноги, в одной руке недопитая бутылка минеральной воды, в другой палочка от съеденного мороженого. Тартак тоже выглядит не лучшим образом, но крепится и тащит перевязанную веревкой огромную вязанку дров. В его тени шагает Аранта, тоже с дровами. Ну, и, наконец, я — держу тылы и снабжаю нашу компанию водой и мороженым. Скоро солнце полностью встанет над этими краями, и нам уже надо искать пристанище на день. Желательно, чтобы в этом пристанище было побольше тени.

Первый же день похода нас многому научил. Первое, что мы усвоили, так это то, что солнце здесь если и печет, то делает это немилосердно. Рыжий пострадал в первую очередь. Его загар берет с трудом, а вот сгорает он молниеносно. Два часа перехода, и наш рыжик стал малиновым. Мы нашли большую скалу и, укрывшись за ней, срочно приняли решение идти по ночам, устраивая дневки. Так и двигались, выходя вечером и начиная искать место остановки утром.

На второй день пути мы столкнулись с какой-то очень большой и очень неповоротливой зверюгой. Надо ли напоминать, что голодный Тартак — это очень нервное и злобное существо? Поэтому, когда этот слонопотам, не обращая на нас внимания, попытался на наших глазах устроить себе большое почесание об стену, Тартак не выдержал. Взревев, как три медведя, он рванулся к ходячему мясному прилавку. Прилавок даже хрюкнуть не успел, как стал законной добычей торжествующего Тартака. Его радость омрачали только два фактора. Первый — нельзя взять с собой голову (там и головы-то как таковой было очень мало), второй — приготовить мясо не на чем. Впрочем, как здраво рассудила Аранта, если это чудо тут жило, то оно чем-то должно было питаться? Тартак вспомнил о том, что он горный тролль, шустро вскарабкался на достаточно высокий утес и взглянул вдаль. Потом радостно нам сообщил, что видит озерцо и несколько деревьев вокруг. Я с опаской вспомнил о миражах, но ребята, не подозревавшие о таких явлениях, дружно рванулись вперед.