В этот момент где-то совсем рядом ударила молния, с болезненной яркостью осветив палубу и наполнив ноздри Тейлора озоном. Прямо перед собой он увидел группу матросов, привязанных к вантам, замерших в этой вспышке света в позах бескостных трупов. И, наполовину скрытого грот-мачтой, он увидел Кристалла в его загородке. Поднявшись высоко на дыбы под каким-то безумным углом к палубе, конь беззвучно ржал, глядя куда-то вперед обезумевшими от страха глазами.
Движимый импульсом, не потратив ни единой секунды на раздумья, Тейлор выскочил на палубу, и его тут же бросило вперед и поволокло на животе по залитым водой доскам палубы. Он обо что-то сильно ударился и остановился. Это была грот-мачта. Тейлор помнил, что где-то здесь, на уровне пояса, натянут канат, если его еще не порвало штормом. Он отчаянно замахал правой рукой, и кисть неожиданно наткнулась на просмоленный трос. Он вцепился в спасительную веревку, и в это время налетела следующая волна, завертела его и снова ударила о мачту.
Еще один удар молнии расколол небо. Он увидел Торма, возвышавшегося над поручнями юта, устойчивого, как четвертая мачта. И Торм увидел его.
— Ступайте вниз! — заревел капитан. — Назад в каюту, вы, глупец, иначе, клянусь вам, я сам протащу вас под килем раньше, чем позволю шторму смыть вас за борт!
Тейлору ничего не оставалось делать, как повиноваться. Еще одно сильнейшее содрогание корабля оторвало его от каната и швырнуло вперед, он снова прогладил животом доски палубы, такие скользкие, будто их смазали жиром. Единственным безопасным убежищем была ближайшая дверь к каютам полуюта, распахнувшаяся от качки. В момент равновесия, пока корабль опять не полетел вниз, Тейлор бросился к дверному проему и влетел прямо в него, больно проехавшись по ступеням. Молодой человек треснулся головой об пол и набрал полный рот воды, прежде чем успел перевернуться на спину. Отчаянно кашляя, он прополз по проходу к своей каюте и забрался внутрь.
Корабль угрожающе накренился на правый борт, и дверь захлопнулась. Когда она распахнулась снова, за ней стоял капитан Торм. Сейчас на нем была только белая рубаха, и когда он выпрямился, опираясь на дверной косяк, под насквозь промокшим полотном был отчетливо виден каждый жилистый, напряженный мускул старого морского волка. Вода стекала по его курчавой бороде и ручьями лилась на пол.
— Это ураган, — прорычал он. — Ураган с юго-запада.
Старый гатонец как-то особенно подчеркнул этот факт, но Тейлор совершенно не мог взять в толк, почему капитан оставил свой пост, чтобы сообщить пассажиру о погоде.
— Сейчас весна, — добавил Торм с опасной настойчивостью. — Никогда еще не случалось, чтобы в это время года с юго-запада обрушивалось подобное бедствие.
Тейлор раскрыл было рот, закашлялся, потом попытался заговорить снова.
— Но сейчас это случилось.
— Ни один шторм не налетает так, — повторил Торм.
Тейлор уронил голову на мокрый пол. У него возникло чувство, будто ничто вокруг уже никогда не обретет смысла.
— Я не понимаю. Я не моряк…
— Да, это уж точно, — согласился капитан. Он сделал паузу и продолжал тише: — Плавучий якорь превратился в лохмотья. Когда нас разворачивает бортом к ветру, мы рискуем перевернуться. Если корабль останется в таком положении дольше чем на минуту, ничего другого с нами просто и не может произойти.
Перед лицом смерти, так легко сформулированной, Тейлор просто не нашелся, что сказать.
— Однако плавучий якорь мало значит, — продолжал Торм. — Милостью Божьей мы пока еще набрали немного воды, но наши шпангоуты больше не могут выдержать таких ударов. У нас нет иного выбора, кроме как развернуться и пойти по ветру. Если шторм не разорвет в клочья все наши паруса или просто не вырвет с корнем мачты, возможно, нам удастся опередить его.
Торм сделал паузу, явно ожидая ответа, но Тейлор продолжал молчать. Наконец капитан покачал головой и медленно произнес:
— Можете ли вы представить себе, сухопутный брат, каково это — посылать человека забраться на мачту, поднять фок и взять два рифа в такое утро, как это?
И затем он вышел, изо всех сил хлопнув дверью. Молодой Эш долго не находил в себе сил хотя бы встать с пола. Далеко не сразу ему открылся смысл слов капитана. Кромешная тьма вокруг была утром нового дня.
Вскоре после того как Тейлор, не снимая мокрой одежды, с трудом заполз в свое убежище на койке, его резко ударило о стену каюты. Корабль точно взлетел над поверхностью моря, а потом с размаху рухнул на правый борт. И именно в тот момент, когда стена каюты была угрожающе близка к тому, чтобы превратиться в пол, судно резко развернуло вокруг своей оси, как пустую бутылку, а затем безумная сила подхватила его, как будто бы Бог Торма посадил «Грампус» на указательный палец и щелчком послал вперед, словно мраморный шарик. Ускорение тошнотворным грузом обрушилось на затылок Тейлора. На единственном парусе, взяв два рифа, капитан Торм повел «Грампус» по ветру. И никогда еще за долгие годы, проведенные в море, его корабль не летел с такой бешеной скоростью.
Но уставшему Тейлору дикая гонка казалась гораздо более привлекательной, чем борьба со штормом. Гонимый безжалостным ветром, остроносый «Грампус», попав в грохочущий ритм ветра, несся по бушующему морю, как сумасшедший, но это тем не менее переносить было намного легче, чем качку, от которой корабль страдал до этого. Шпангоуты визжали и скрипели от напряжения, Тейлору никогда раньше не приходилось слышать, да что там, он даже вообразить не мог подобных звуков. Однако дикие завывания действовали почему-то успокаивающе. Через какое-то время молодой человек уже не понимал, слышит он, как стонут шпангоуты, или сам издает эти звуки. Тейлор выпал из действительности, но провалился не в сон, а в какое-то немыслимое состояние, наполненное ревом волн, ветра и болью.
Сильные руки выдернули Тейлора из койки и, прежде чем он успел сообразить, что происходит, потащили по коридору на палубу. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы очнуться от ступора, в котором он пребывал бог знает сколько времени. Он окинул диким взглядом двух здоровенных матросов, тащивших его под руки.
— Какого дьявола тут происходит? — заорал он, стараясь перекрыть рев шторма и треск шпангоутов.
— Капитан хочет говорить с вами, досточтимый отец, — ответил один из моряков, произнося обычное обращение с каким-то мрачным подтекстом.
Больше он ничего не сказал, а поскольку выбора у Тейлора не оставалось, он позволил вытащить себя на палубу под жалящий дождь. Снаружи было по-прежнему темно, но тьма больше не оставляла впечатления непроницаемой. Тейлор смутно различал туманные силуэты матросов, передвигавшихся по палубе, и клубящиеся черные тучи над головой. Впервые с того момента, как на них налетел предательский шторм, корабль двигался более уверенно, будто играючи перескакивая с волны на волну. Однако Тейлор понимал, что эта уверенность мнимая. Ярость ветра ничуть не уменьшилась, молодой человек ощущал, как безумная скорость заставляет шпангоуты вибрировать от напряжения. «Грампус» находился в безопасности, только пока летел по ветру, перед лицом шторма он был таким же беспомощным, как малюсенькая щепка. Кто знает, сколько еще корабль сможет продолжать эти дьявольские гонки?
Ответ на этот вопрос Торм был намерен дать немедленно.
— Буря несет нас уже почти сутки, — сообщил капитан, когда к нему подвели Тейлора. Темные глаза моряка были устремлены на пассажира, но говорил он достаточно громко, чтобы его могли слышать все. Тейлор понимал, что Торм велел привести его вовсе не для приватной беседы, он хочет сделать нечто вроде официального заявления. И когда капитан заговорил, команда сдвинулась теснее, окружив обоих мужчин плотным кольцом. Только тогда чужие руки отпустили Тейлора. — Половина наших парусов превратилась в лохмотья, продолжал старик. — А корабль измотан от киля до клотика. Но тем или иным образом покой скоро снизойдет на нас. Стоит сменить курс, и мы перевернемся. Если же корабль не снизит скорость, он просто разобьется о прибрежные скалы. При нормальной скорости мы прошли бы такое расстояние только за трое суток. Берег уже близко, но дело даже не в этом. — Капитан вытянул руку, указывая куда-то поверх планшира в кромешную тьму. — Там находятся гибельные трясины Бисмета, и остались до них лиги или только ярды, этого я сказать не могу. Но одно я знаю наверняка — если мы попадем туда, нас ожидает столь же неизбежная кончина, как и в открытом море, только куда более грязная и вонючая.
