— У меня нет причин думать иначе, — ответил Роланд тихим и мрачным голосом. — И нельзя отрицать, что Селод гораздо сильнее, чем даже десяток Лофтов.

Миранда нахмурилась, но позволила себе задать вопрос, ее беспокоило кое-что еще.

— Опять монета? Это был опознавательный знак одного шпиона, много лет назад. Как же его звали?.. — Она покопалась в памяти. — Хазард, его звали Хазард. Ты ведь не думаешь, что за всем этим стоит он?

Роланд нахмурился и покачал головой.

— В этом нет смысла, хотя в любом другом объяснении смысла не больше. Насколько мне известно, Хазард не занимался ничем подобным уже долгие годы. Но кто же тогда расправился с Абриниусом Лофтом или Перномом Эллом? — Роланд провел рукой по волосам и пожал плечами. — Некогда я знал одного маршала, которого шантажировал Хазард. Старикан питал особую любовь к молоденьким подчиненным, о чем Хазард как-то проведал. Только на эти ежегодные выплаты человек может жить в роскоши. Я не понимаю, зачем бы Хазарду вновь браться за свое ремесло, но кто может знать наверняка? — Роланд помедлил и вздохнул. — И на самом деле, это не имеет никакого значения. Имеет значение только то, что двое министров в отставке убиты. Не просто убиты, подвергнуты пыткам. Кто-то чего-то хотел от моих коллег, хотел достаточно сильно, чтобы пойти на огромный риск ради своей цели. Следовательно, опасность грозит и нам. Или, вернее, мне. Все прочие, находившиеся в домах Пернома и Абриниуса, были выведены из строя, но им не причинили вреда.

— Ну а как насчет Райвенвуда? — спросила Миранда, зябко обхватив себя руками. — Ты выполнил свой долг перед правительством. Теперь пусть правительство поможет тебе.

— Именно это мне и сказал Керман сегодня утром. — Роланд нахмурил брови, припоминая приватный разговор. В свое время Керман Эш занимал должность премьер-министра Чалдиса, и отставка не изменила его манеры держаться.

— Ты уже видел Эша?

— Он круглый год живет в своем поместье Даквиз. Курьер сперва остановился там, и Керман поехал с ним сюда.

— Он хотел узнать твое мнение?

Роланд покачал головой, чуть усмехнувшись.

— Разве Эш когда-либо интересовался чьим-то мнением, кроме своего собственного? Нет, он решил потребовать, чтобы Райвенвуд обеспечил нас официальной защитой. Но поскольку я состою в более близких отношениях с нашим дорогим премьером, нежели он, Керман хотел, чтобы я набросал план письма. Он считает, что мы должны получить несколько превосходных суперотрядов.

— А ты считаешь?.. — Но по его тону Миранда уже догадалась.

Роланд вновь бросил взгляд на письмо и нахмурился.

— Я не знаю, кого нам следует опасаться больше: этого таинственного убийцу или Андуса Райвенвуда.

— Не лучше ли поговорить с ним?

— Он друг, но все же он премьер-министр. Ты думаешь, это действительно никак не повлияет на его решение?

Миранда помедлила мгновение, по спине пробежали мурашки.

— Ты полагаешь, дело во Фразах? — очень тихо спросила она.

— Я абсолютно не представляю, в чем тут дело, видимо, как и Райвенвуд. Но он не имеет права пренебречь такой возможностью.

Она нежно коснулась его щеки.

— Я люблю это место, Роланд.

Наконец лед в его голубых глазах растаял, и великан улыбнулся.

— Мы вернемся. Я обещаю.

Более, чем горы сообщений, которые следовало прочитать, и законов, которые приходилось подписывать, более, чем последние рапорты с оценкой мощи индрианской армии, даже более, чем хроническое недосыпание, постоянные приступы язвы напоминали Андусу Райвенвуду, что его нельзя назвать счастливым человеком. Вот уже шесть лет, с того самого момента, когда его избрали премьер-министром, он знал, что взвалил на себя огромное количество проблем, которыми нормальному человеку в голову не придет озаботиться, не говоря уж о том, чтобы искать их специально. Однако именно сейчас, ожидая, пока последние члены Высокого Совета пройдут в зал заседаний, Райвенвуд осознал, что ситуация достигла такого напряжения, какого даже он не мог предвидеть. И сердце премьер-министра немедленно отозвалось, застучало быстрее, в новом, тревожном ритме.

Райвенвуд откинулся на спинку кожаного кресла и сказал себе, что, возможно, он не по своей вине страдает от боли в желудке и хронической бессонницы. Сорок лет назад он был не более чем юным повесой с острым умом и способностями к языкам. Поступив в Министерство иностранных дел, он воображал себе комфортное существование в каком-нибудь благоустроенном посольстве в очень, очень тихом уголке мира. Официальные обеды, осторожный флирт, редкие донесения… Андус пытался определить, когда эти планы канули в Лету, какая, казалось бы, невинная цепочка событий привела его в Высокий Совет и, наконец, к креслу премьер-министра. Райвенвуд не мог избавиться от ощущения, что Чалдис оставил его в дураках.

Премьер еще раз окинул взглядом тихое, тускло освещенное помещение Совета, недоумевая, что задержало Тейлора Эша. Остальные четверо главных министров находились в зале, но, хотя это и обеспечивало кворум, текущая проблема была такова, что никто лучше главы Министерства разведки не мог понять ее. Не то чтобы Андуса особенно заботило, откуда придет решение. Сейчас его больше всего волновало ухудшившееся здоровье и, как ни печально, проблемы в сексуальной жизни. Он отчаянно надеялся — почти молился, хотя и не был религиозен, — что дружный шепот главных министров Чалдиса вынудит его принять решение, которое ему очень не хотелось принимать в одиночку.

Джейм Кордор, министр финансов, похоже, заметил напряжение Андуса и подмигнул ему. Райвенвуд улыбнулся. Джейм обладал способностью угадывать настроение главы правительства и с удивительной легкостью улучшал его. Он был в глазах Андуса почти эталоном веселого толстяка. А Кордор был не просто толстяком, он отличался устрашающей дородностью. Сам министр финансов использовал именно это определение — добродушно, разумеется — при упоминании о его знаменитом животе. Он отказывался признать, что любое другое слово способно отдать должное шестидесяти шести годам непрерывных обедов.

Но всплеск веселья у Райвенвуда был недолгим. В конце концов, какую пользу можно извлечь из подмигивания? А Джейм Кордор, к величайшему сожалению, вряд ли мог помочь чем-то еще. Компетентный финансист, но вряд ли провидец. В итоге Райвенвуд задался вопросом, насколько он может полагаться на собравшихся здесь министров. На противоположной от Кордора стороне широкого стола красного дерева сидела Ланда Уэллс, министр внутренних дел. Кризис, похоже, лег на ее плечи не слишком тяжелым грузом, поскольку она была полностью поглощена диспутом на тему бюджета с Аметом Пейлом, военным министром. Пейл утверждал, что ему требуются большие фонды для поддержания в должной боевой готовности мобильных воинских соединений вдоль реки Цирран, способных сопротивляться вторжениям. Уэллс характерным для нее сухим тоном заметила, что его воинские соединения не будут особенно мобильными без заботливо поддерживаемых дорог, и для их передвижений в том числе.

По здравом размышлении Андус решил, что он не может положиться на Пейла. Нынешний министр был по всем параметрам полной противоположностью своему предшественнику. В отличие от Роланда, герцога Каладора, Амет Пейл физически не походил на воина. Его черты были столь приятны, столь утонченны… Райвенвуд подозревал, что генерал платил чародею за поддержание своей обворожительной внешности. В любом случае, Пейл был последним человеком, которого Райвенвуд мог представить в бою. И, что еще хуже, размышлял Андус, Амет Пейл в подметки не годился своему предшественнику в умении принимать решения. Будучи прекрасным другом, Роланд являлся столь же великолепным министром — прекрасный профессионал, когда война уже разразилась, он, однако, не горел желанием развязать ее. Роланд не искал славы, он лишь беспокоился о безопасности своей страны. Пейл, напротив, балансировал на грани шовинизма. Сообщая тему сегодняшнего заседания, Андус заранее знал, какова будет позиция Пейла. И теперь он поймал себя на мысли, что очень бы хотел, чтобы за столом в качестве военного министра сидел Роланд, а на волоске висела жизнь Амета Пейла.