Он скомкал записку и сунул в карман.

— Не так много подробностей, ну не ублюдки ли? «Напали», не слишком о многом говорит… в отличие от этого моего куратора. Они хотят держать меня на чертовом поводке.

— Разве ты не сделал бы того же? — спросил Карн.

Брент окинул его удивленным взглядом.

— Мне трудно представить себя правительственным агентом, но, полагаю, если ты поворачиваешь дело таким образом…

Карн ухмыльнулся и хлопнул друга по плечу.

— Естественно, ты поступил бы так же. Или ты ожидал чего-то вроде сотрудничества?

Брент рассмеялся и кивнул, хотя и не был уверен, что согласен с мнением Карна. Тейлор Эш выглядел как человек, который готов к сотрудничеству с кем угодно. Кроме, разумеется, этого назойливого убийцы. Брент погрузился в молчание, мысленно проводя перекличку среди министров. Элл, Лофт, Селод, Каладор. Остались только двое: Эстон и Эш. Брент полагал, что о старшем Эше позаботится его сын. Каррельян не имел ни малейшего желания касаться семьи Эшей… пока. Эстон, однако, другое дело. Ему, должно быть, далеко за семьдесят, если не больше.

— Карн, — медленно начал Брент. — Ты помнишь того смуглого человека, ворвавшегося на наш бал?

— Конечно, — ответил Карн. — Не так часто незнакомцы приходят, чтобы поговорить с Галатином Хазардом. Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к этому?

Брент кивнул и рассказал о своих подозрениях.

— Отправь его описание кое-кому из наших старых информаторов, предложил Брент. — Пусть они приглядят за ним, хотя я сомневаюсь, что он так легко позволит себя обнаружить. С другой стороны, имеются два человека, которых он будет искать. Лучшее, что мы можем сделать, это добраться до них первыми. Я хочу, чтобы ты разыскал Бэрра Эстона. Сомневаюсь, что он сидит дома, ожидая, пока его убьют, но он уже слишком стар, чтобы исчезнуть быстро. Никто в его возрасте не пользуется торговыми путями. Эстон будет заметен там, как бельмо на глазу. Нет, скорее старик спрячется где-то в окрестностях Прандиса. Он может связаться с кем-то из своего прежнего ведомства, из разведки, и укрыться в одном из их секретных убежищ.

Карн кивнул, его глаза заблестели. Он с трудом подавил улыбку — впервые за этот год Брент выглядел по-настоящему счастливым. Или как минимум обретшим цель. «Это одно и то же», — подумал Карн и мысленно порадовался за друга.

— Не думаю, что мне потребуется много времени на составление списка правительственных секретных убежищ. Ты знаешь, и у нас имеются люди, кое-чем нам обязанные.

— Хорошо. Кстати, пока ты занимаешься этим, составь заодно список всех владений Эстона, а также владений, принадлежащих его друзьям. Проверь их все и отыщи его. Затем приволоки его сюда, будет он того хотеть или нет. — Брент улыбнулся. — Эта игра достаточно долго велась без нашего участия.

Каждый вечер общая комната в трактире «Четыре Гроша» закрывалась в десять часов. Большинство постояльцев, утомленные дневным путешествием, уже давно спали; немногие оставшиеся собирались в холле, чтобы отправиться на боковую. Погасив все свечи, кроме двух сальных, Орвин скреб старые деревянные столы и подметал полы при слабом, мерцающем свете. Именно благодаря подобной жестокой экономии Орвин надеялся в один прекрасный день приобрести электрогенератор, что сразу сделает его небольшой постоялый двор одним из самых респектабельных заведений на всей дороге от Прандиса до Корвина.

Прибравшись в холле, Орвин собрал ночные горшки под лестницей и вылил их в канаву за конюшнями. Воздух был прохладным и влажным, но Орвину нравилась туманная дымка, которой лунный свет окружал лес. Опорожнив горшки, Орвин по пути назад, в трактир, слегка задержался. Ветер принес странный звук, явственный топот копыт несущейся галопом лошади. Разумеется, в наличии на дороге коня не было ничего удивительного, но кто же путешествует галопом? Между трактиром и Прандисом находилось всего несколько больших городов, ближайший более чем в тридцати лигах к югу. Корвин располагался вдвое дальше к северу. В сельском районе, раскинувшемся между этими двумя городами, немногие испытывали столь сильную нехватку времени, чтобы мчаться галопом, да и некуда им было мчаться.

Итак, Орвин перевернул один из горшков и уселся, ему было любопытно взглянуть, кто же это так торопится.

Спустя несколько минут стук копыт приблизился, и Орвин вытаращился на закутанную в черный плащ фигуру, погонявшую лошадь, направляясь прямо к постоялому двору. Орвин почувствовал себя неуютно и удивился, как это он сделал подобную глупость, поддавшись любопытству. Он хотел только взглянуть на путешественника, и ничего более…

Впрочем, даже если он принял неверное решение, было уже слишком поздно что-то менять. Всадник увидел его и резко дернул поводья, соскочив с лошади еще до того, как она остановилась. Орвин взглянул на несчастное животное: грудь тяжело вздымалась, изо рта свисали хлопья пены. Великолепная гнедая с белыми носочками — чудесная лошадка, вот только владелец почти загнал ее.

— Вы работаете здесь?

Орвин вновь обратил внимание на путешественника. Мужчина был одет во все черное, что трактирщик счел тревожным признаком. Но при этом он выглядел довольно щуплым и, похоже, не имел при себе оружия. Мысли Орвина вернулись к топору, воткнутому в колоду для рубки мяса возле дальней стены конюшни.

— Вы работаете здесь? — повторил незнакомец резко.

Орвин кивнул.

— Хорошо. — Всадник выудил что-то из-под плаща. Кошелек. — Я хочу купить лошадь.

— Лошадь?

Мужчина нетерпеливо указал на конюшню, расположенную всего в нескольких ярдах от них.

— Если вы еще не поняли, я повторяю, вашу собственную лошадь.

— Некоторые принадлежат гостям… — медленно ответил Орвин.

— А некоторые, — закончил незнакомец, — нет. Я покупаю одну из ваших, и в придачу даю вот эту.

Орвин опустился на колени и принялся изучать копыта несчастного животного.

— Если так скакать, можно прикончить лошадь, — бормотал он. — Вы могли ее загнать.

Внимательный осмотр показал, что гнедая абсолютно здорова, просто очень устала. Она гораздо лучше любой из его конюшни и стоит по меньшей мере две сотни монет.

Всадник подошел чуть ближе, и Орвин впервые смог как следует рассмотреть его лицо с резкими, будто высеченными из камня, чертами. Суровые, нетерпеливые ореховые глаза…

— Вы можете выходить ее, — напомнил мужчина. — Итак, сколько вы хотите за вашу лучшую лошадь?

Пальцы Орвина начали непроизвольно загибаться, пока он вычислял цифру, которая, если приложить к ней с таким трудом сэкономленные деньги, даст замечательную сумму наличными, достаточную для покупки небольшого генератора.

— Ладно, — фыркнул Брент, открывая кошелек. — И можете оставить мне один из ваших горшков, пока будете ходить.

Путь от Прандиса до Каладора занимал полтора дня, если ехать в быстром экипаже, или чуть-чуть меньше, если скакать верхом. Оба способа раздражали Брента своей неспешностью, так что он предпочел менять лошадей каждые два часа в придорожных трактирах. Это было недопустимо дорогостоящее мероприятие для большинства людей, и, несмотря на все его богатство, Брента выводили из себя огромные суммы, которые вытягивали эти дешевые вымогатели из трактиров за своих кляч. Тем не менее остановиться и начать торговаться из-за каждой лошади значило поставить под угрозу цель его утомительного путешествия: он планировал попасть в Каладор под покровом ночи. Бренту не слишком нравилось, что кто-то будет его курировать. От этого определения попахивало двойной игрой, которую Эш вел с ним с самого начала. Некоторое время Каррельян сознательно игнорировал послание министра разведки, однако он понимал, что раздобыть необходимую информацию можно, только лично обследовав дом, где орудовал убийца. Это, в свою очередь, зависело от того, получится ли избежать надзора со стороны агента Имбресса. Что означало долгую, утомительную скачку и появление глубокой ночью.

А потому Брент беспрекословно передал в потные руки Орвина три сотни монет и заодно облегчился, пока ждал свежую лошадь. Вскоре трактирщик вернулся с престарелой животиной, ужасно тощей, но, по крайней мере, подкованной. Потеряв дар речи, Брент взобрался на жалкое существо и галопом устремился вперед, ему предстояло преодолеть последний участок пути.