Джоах предупреждающе вскрикнул, поднимая посох, чтобы не дать магу приблизиться.

Грешюм замер, его рука остановилась в воздухе.

— Не бойся. Ты знаешь, у меня нет магии. Я даже не могу похитить магию у тебя или твоего посоха. Эти проклятые чары и книга делают меня беспомощным.

Джоах опустил посох.

— Тогда покажи мне, что хотел, и покончим с этим.

Грешюм коснулся одного лепестка, затем выпрямился, потирая палец.

Джоах нахмурился. Казалось, с розой не произошло никаких изменений.

— И?

Темный маг указал рукой на растение:

— Приглядись.

Джоах наклонился, вытянул шею. Его позвоночник тут же выразил протест в виде боли.

— Я не… — и тут он увидел: уголки листьев изогнулись и стали коричневыми — начало увядания, которого не было мгновение назад. Но у Грешюма не было магии, чтобы исказить его изваянную розу.

— Теперь она живет, — сказал Грешюм, словно читая его мысли. — Она увядает со временем, как все живое. В жизни нет совершенства. Вместе с жизнью приходит и несовершенство.

— Невозможно…

Грешюм опустился на колени и, прежде чем Джоах успел вскрикнуть, вырвал розу из грязи и бросил ее Джоаху.

Это заметили стражи — изменяющие форму. На мага были тут же направлены копья, и его заставили сесть на место.

— Смотри! — зло проговорил Грешюм. — Ты не веришь своим собственным глазам?

Джоах знаком приказал стражам держаться позади, затем натянул перчатку, разрывая кровную связь со своим оружием. Окаменевшее дерево вновь стало серым. Он поднял грязную розу со своих колен; ее аромат коснулся его. Он стряхнул частицы земли со стебля. Корни! У розы были корни!

Его руки начали дрожать. Он не ваял корни. Зачем подобному созданию понадобились корни, если он сам был источником его роста? Он остолбенело смотрел на Грешюма:

— Как?

Темный маг сложил руки.

— Ты берешь и берешь.

Джоах осторожно держал розу. У Грешюма не было магии — как он мог сделать это? Джоах баюкал цветок, словно это была сама Кесла. Жизнь… Он вдохнул в нее жизнь… Он смотрел на темного мага и не мог скрыть страдания и надежды на своем лице.

— Я могу научить тебя, — сказал Грешюм. — И я могу подарить тебе половину твоей молодости. Я сохраню половину. Поровну и честно.

— Меня не волнуют мои украденные зимы, — выдохнул Джоах. — Только заклинание.

Грешюм поднял голову.

— Мой мальчик, если ты хочешь вернуть Кеслу, тебе понадобится и то, и другое.

Джоах нахмурился.

— Жизнь забирает жизнь, Джоах. Она не рождается из ничего.

— Что ты имеешь в виду?

Грешюм кивнул на розу.

— Этот цветок стоил мне тридцать четыре дня моей жизни. И, если ты захочешь вернуть Кеслу, потребуются не дни… Это заберет порядочный кусок твоей собственной жизни, — Грешюм окинул взглядом Джоаха сверху донизу. — Жизни, которую ты не можешь позволить себе отдать в своем нынешнем состоянии.

Джоах обнаружил, что не может дышать, как будто воздуха внезапно стало слишком мало.

— И сколько будет мне стоить такое знание?

— Нисколько, мой мальчик. Все, о чем я прошу, — моя свобода, и я уйду. Я даже не попрошу тебя уничтожить драгоценную книгу твоей сестры.

Джоах не смог скрыть удивления.

— Это сложная сделка, Джоах. Я понимаю, что ты не можешь или не хочешь предать свою сестру. Пусть будет так. Все, чего я хочу, — это свобода.

— Как я могу доверять тебе?

Грешюм пожал плечами.

— Связанный этой книгой, я лишен магии, по крайней мере, пока я не ушел достаточно далеко от нее… по меньшей мере, пять лиг, я думаю. Так что, если ты меня отпустишь, а я не выполню свою часть сделки, ничто не помешает тебе схватить меня снова. Я не могу быть честнее.

— Но война?.. Твои знания?..

Темный маг закатил глаза:

— Ты знаешь эти нагорья лучше, чем я. Я уже рассказал тебе все, что я знаю.

Джоах искал подвох.

— Ради твоей свободы ты откроешь мне секрет жизни и вернешь половину моих лет?

Грешюм кивнул.

Джоах не мог решиться заключить этот договор. Он стоял, по-прежнему держа в руках розу.

— Мне нужно подумать.

— Не раздумывай слишком долго, мой мальчик. Как только начнется финальная часть войны, я думаю, стальной стендаец решит, что я скорее опасен, чем полезен. Если ты будешь ждать слишком долго, то можешь обнаружить, что и твоя молодость, и мои тайны найдут свой конец под его острым мечом.

Джоах знал, что он прав. Если заключать сделку с Грешюмом, то на следующий день.

Он положил розу в карман плаща.

— Я дам тебе ответ к наступлению ночи.

Грешюм смотрел, как мальчик уходит. Он видел, с какой осторожностью мальчик обращался с розой. Все надежды Джоаха, связанные с его любовью, были заключены в этом цветке.

«Ты уже дал мне свой ответ, Джоах».

Он облокотился на стену обрыва. Полуденное солнце согревало его лицо; Грешюм закрыл глаза. Он искал мысленно Рукха, но если тот вместе с его костяным посохом и был где-то здесь, то все же слишком далеко, чтобы почувствовать это.

«Тебе бы лучше быть поблизости, мой верный друг. Если мой план увенчается успехом, мне понадобится посох».

Он вздохнул. Он выполнит свою часть сделки с Джоахом — отдаст ему назад половину его молодости и научит его привносить жизнь в свое искусство. Однако он не уйдет. Свобода свободой, но ему понадобится еще один предмет.

Тень Осоки.

Во всем мире нет более могущественного артефакта. Даже сам Темный Лорд не сможет противостоять магии этого меча. Сизакофа мудро избрала ограничивающее энергию звено Западных Пределов, чтобы спрятать его. Иначе Черное Сердце учуял бы меч с другого края света и начал охотиться за ним.

Но теперь он был досягаем! И Грешюм не уйдет без меча.

Маг грелся на солнце, уверенный, что это последний день его плена. Он вновь вспомнил Джоаха, кладущего в карман свою драгоценную розу.

«Ты снова мой, мальчик, и в этот раз ты, танцуя, пойдешь навстречу своей судьбе. Хотел ты или нет, я научил тебя самой могущественной черной магии из всех: искаженной силе любви».

Эррил стоял перед Толчуком, не в силах поверить в то, что он видит. «Невозможно», — думал он. Огр держал Сердце своего народа — тут не могло быть ошибок. Форма, размер… Однако оно изменилось, стало черным, пронзенным прожилками серебра.

— Это черный камень! — выдохнула Елена.

Толчук стоял спиной к проходу, согнувшись над камнем. Почти все члены военного совета покинули Пещеру Духов. Даже Хуншва и старейшина силура ушли, чтобы обсудить предстоящую разведку в нагорьях вокруг Зимнего Эйри. Джастон ушел с ними, предложив использовать крылатого ребенка, чтобы помочь при наблюдении. Единственными, кто остался, были члены их объединенного отряда: Нилан, Мерик, Арлекин Квэйл, Фердайл, Торн и дварф Магнам. Они собрались вокруг огра.

Толчук продолжал говорить тихо:

— Кровь Вирани изменила камень. Я не рискнул открыть Призрачные Врата. Яд в камне может распространиться.

Толчук уже рассказал о кольце из камня сердца в центре Северного Клыка и о духе, что связан с ним — Сизакофе.

— Лишь горстка людей знает об изменении Сердца, — закончил Толчук.

Елена вышла вперед и внимательно осмотрела камень, не прикасаясь к нему.

— Если он изменился однажды, должен быть способ изменить его еще раз.

Нилан поддержала ее:

— Его изменила кровь гибельного стража. Может быть, здесь и кроется подсказка.

Мерик кивнул:

— Отравленная кровь стихии изменила камень…

Нилан выпрямилась:

— Тогда, может быть, чистая кровь стихии сможет очистить его!

Глаза Эррила сузились. Может ли ответ быть столь простым?

— Я попробую, — сказал Мерик.

— Я не уверена, что стоит делать это, — предупредила Елена. — Гибельные стражи созданы черным камнем. Его прикосновение может повредить тебе. Вспомни Врата Плотины из черного камня, которые могли вытянуть душу из твоего тела.