Слепая и глухая к их присутствию, она была атакована сверху. Что-то большое спрыгнуло с ветвей и свалило ее на землю. Единственный возглас удивления — вот и все, что она успела сделать, прежде чем потерять сознание. Через какое-то время она очнулась, и вокруг была ночь, а у нее во рту был кляп, и сама она была привязана к дереву.

Она прекратила свои попытки освободиться от веревок, глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Поблизости были друзья, и, хотя ее рот был завязан куском ткани, она ощущала магию вокруг. Нилан снова глубоко вдохнула, полуприкрыла глаза и обратилась внутрь себя. Она присоединила свой мягкий голос к напеву древесной песни, сливаясь с ней воедино.

Хотя контакт был слабым, она вызвала то, что могла: маленькие корни дуба у ее спины. Она ощутила богатство почвы, в которой змеились корни. Если бы она смогла просунуть эти корешки в свои путы и освободить руку…

Слева от нее раздался рык, полный угрозы. Напев силы исчез, когда большая белая волчица подкралась из темного леса, сверкая янтарными глазами. Нилан узнала изменяющую форму, что преследовала их по улицам Вудбайна.

Зверь обошел дерево, рыча. Когда он вновь появился в поле зрения Нилан, его плоть начала оплывать, и изменяющий форму стал освобождаться от волчьей шкуры, поднимаясь и вытягиваясь. Женское лицо заменило волчье, но янтарные глаза по-прежнему сверкали беспощадностью дикого леса. Она стояла перед Нилан обнаженная, ничуть не смущаясь, с расправленными плечами. Поток длинных белых волос, прямых и струящихся, закрывал ее спину до середины.

— Только попробуй снова освободиться при помощи своей магии — и обнаружишь свое горло перерезанным прежде, чем сможешь сделать пару шагов.

Нилан не сомневалась в силе этой угрозы. Она ничего не ответила, только посмотрела на женщину-силура.

Глаза изменяющей форму сузились, изучая ее.

— У тебя поблизости есть спутники, — сказала она тихо. — Но, прежде чем мы нападем, я хочу знать, почему ты нарушила твои клятвы лесу, нимфаи.

Нилан подняла бровь в замешательстве. Рука потянулась к ее лицу. Нилан отпрянула, но пальцы женщины взялись за ее кляп.

— Я освобожу твой язык, но одна нота магии будет твоей последней.

Сознавая, что единственная надежда на свободу — сотрудничество, Нилан кивнул, показывая, что поняла.

Быстрое движение пальцев — и повязка упала. Нилан прокашлялась:

— К-кто ты?

Спина силура выпрямилась.

— Мое имя Торн, первый охотник клана Фрешлинг, третья дочь старейшины. Тебя доставят к моему отцу и Совету Вишну, чтобы тебя судили за твою жестокость по отношению к нашему лесу.

Нилан была сбита с толку:

— Что ты имеешь в виду?

Торн усмехнулась:

— Ничто из того, что происходит в Пределах, не остается незамеченным силура. Мы наблюдали за тобой, нимфаи, с тех пор как ты возродилась к жизни в наших лесах.

Нилан не смогла скрыть свое потрясение. Более зимы назад она использовала магию великого леса, чтобы вернуть свой дух из того места, где он покоился, — черного желудя — и возродить свое тело. Она понятия не имела, что народ силура знал о ней.

— Мы наблюдали за тобой и твоими спутниками прошлой зимой, вы оставляли после себя разрушение.

— Мы ничего не разрушали. Мы хотели восстановить Северную стену и изгнать Мрачных духов, которые тревожили окраины леса.

— Вы свалили Камень Тора! — яростно проговорила Торн. — Место, священное для силура!

Нилан застыла. Она помнила падение каменного пика. Запертая в фургоне, направлявшемся в замок Мрил, она почувствовала пронзительный крик ломающегося леса и последовавшее наводнение, когда упавший пик заставил выйти из берегов реки и ручьи.

— Мрачных надо было остановить, — тихо сказала она.

Глаза Торн вспыхнули гневом.

— Результаты ваших действий были в тысячу раз хуже, чем угрозы Мрачных.

Нилан не ответила.

— Лес дал тебе жизнь, а ты отплатила ему смертью.

— Ты не понимаешь…

— И теперь Лунное озеро, — продолжила изменяющая форму, ходя взад и вперед и не обращая внимания на ее протест. — Сотни из моего народа были убиты — но вы ушли невредимыми. Вести распространились быстро через силура, из разума в разум. Мы узнали вас. Вновь вы идете через наш лес, оставляя после себя опустошение, — яростный гнев пылал в ее голосе. — Но с этим будет покончено!

Нилан слушала, оцепенев от обвинения. Но какая-то часть ее понимала этот гнев. Это был их дом. Они ничего не знали о великой войне за их лесами. По большей части изолированные от мира, все силура видели огромный урон, нанесенный их родным лесам, и в каждом случае это происходило в присутствии одной и той же личности.

Нилан смотрела в гневные глаза женщины и узнавала истинное лицо тех, кто оказался в ловушке в этой битве магии. Все они видели, что малые победы над Темным Лордом стоят им разрушения их собственных домов и их собственных жизней. Здесь были те, кто нес бремя этой войны; забытые, они никогда не упоминались в песнях и рассказах — они оставались в тени.

Нилан старалась найти слова, чтобы успокоить эту боль, чтобы объяснить вред, причиненный земле и людям. Но все, что ей удалось найти, — это два слова, идущих от сердца:

— Мне жаль.

Торн остановилась. Ее глаза сузились, когда она посмотрела на Нилан. Это был подозрительный взгляд волка.

Нилан встретила ее обвиняющий взгляд:

— Я искренне сожалею обо всех ваших потерях.

Бровь Торн изогнулась. Огонь потускнел в ее глазах.

— Почему?

Нилан медленно покачала головой. У нее не было ответа, почему некоторые народы страдали, в то время как другие могли жить свободно, почему всегда было необходимо платить цену крови.

— Мы несем тяжкое бремя вины, я и мои спутники. Последние зимы мы слишком пристально следили за событиями в мире в целом и оставались слепы к тому, что было рядом. В этом наша вина. Но ведется великая война, которая угрожает не только лесам Западных Пределов — всем лесам. Это битва за само сердце Земли.

На лице Торн промелькнуло сомнение.

Нилан продолжила:

— Мир истекает кровью, не только здесь, по всей земле. Поэтому, хоть я сожалею о потерях твоего народа и израненном лесе, я не могу принести извинения за всю войну. Хотя лес и истекает кровью сейчас, он исцелится и станет сильнее. Но если тьма поглотит его, ничто не выживет.

Торн отвернулась от нее:

— Ты говоришь искренне; я это вижу. Но старейшина силура пожелал, чтобы ты и твои спутники предстали перед Советом Вишну. Его желание должно быть исполнено.

Нилан вздохнула:

— Я не стану противиться воле твоего отца. И если я смогу объяснить другим, то и они тоже.

Она чувствовала, что настало время встретиться лицом к лицу с теми, кто страдал от этой войны, и узнать об их боли и скорби. После Вудбайна она чувствовала, что Елена согласится.

— Тогда я позволю тебе поговорить с твоими спутниками. Но любая попытка сбежать… — женщина зарычала угрожающе.

Нилан поняла, что установилось шаткое равновесие. Эти земли принадлежали силура. Даже с магией Елены им будет трудно скрыться. Это требование ответить за свои действия здесь, в Западных Пределах, нельзя было оставить без внимания.

Торн распутала веревки, связывающие женщину нимфаи, но не освободила ее запястья. Нилан неловко отделилась от дерева. Торн поймала ее за локоть, чтобы помочь ей подняться на ноги.

Нилан выпрямилась. В окружающем мраке в лесу вспыхивали янтарные глаза. Она чувствовала, как весь лес дрожит от гнева силура. Их боль трудно будет унять.

Она повернулась к Торн, чтобы поблагодарить ее за эту кроху доверия.

Глаза изменяющей форму оставались настороженными, но ярость ушла из них. И что-то еще светилось в ее глазах: печаль и потеря. Торн явно сама потеряла кого-то, кто был близок ей. Нилан подозревала, что именно эта боль подогревала ее гнев несколько мгновений назад.

Нилан повторила свои прежние слова:

— Мне жаль.

Взгляд Торн стал жестче.