— Я брошу вызов любому, кто скажет иначе.

— И у вас есть здесь молоты? И опорные стержни?

Веннар кивнул.

— Приведи к нам тех, кто владеет ими.

Веннар посмотрел на Тайруса, нахмурившись.

Тайрус постепенно начинал понимать. Он кивнул предводителю дварфов:

— Делай, как он говорит.

Веннар повернулся, выкрикивая приказы на языке дварфов.

Вздохнув, Тайрус повернулся к двери.

— Я действительно не знаю, хватит ли мне сил.

— Ты можешь забрать назад часть магии из дварфов, которые уже превратились в камень? — спросил Стикс.

— Не после того как они показали себя достаточно храбрыми, чтобы встретиться с магией окаменения второй раз. Сейчас им безопаснее быть камнем. Если мы выживем, я верну их.

Стикс заворчал. Не получив другого ответа, Тайрус поднял руки, по-прежнему черные от воздействия чар. Он положил свои темные ладони на серое железо. Закрыв глаза, он послал свою энергию в железо. Отрешившись от мира, он пожелал, чтобы металл стал камнем.

Звуки приглушились; биение его сердца, казалось, замедлилось. Но он чувствовал, как обращающая в камень сила выходит из него с каждым трепещущим ударом. Вскоре он понял, что, если он отдаст еще больше, его сердце медленно остановится, в свою очередь став камнем.

Странно, но он почувствовал, что его это не волнует. Часть его дрожала от страха из-за этого отсутствия беспокойства, но он не мог разобраться с отсутствием интереса к истинному граниту. Или, может быть, безразличие просто было изначально в его душе, и бесконечные сомнения лежали на ней каменной тяжестью. Слишком много всего. Он не может сделать это. Он не сын своего отца.

Затем он внезапно вырвался из этой каменной апатии. Мир рывком вернулся к нему криками, воплями, звоном стали — и болью. Его руки были сильно обожжены. Он застонал, словно перепуганная птица.

Оторвавшись от железных врат, Тайрус перевел взгляд на Стикса.

— Хватит, капитан! — кричал гигант.

Тайрус едва мог произнести:

— Я… сделал это?..

— Посмотри сам, — сказал Блит, выходя из-за его спины.

В сером железе появился участок черного камня — его ширины и высоты хватило бы, чтобы прошла лошадь. Дварфы Веннара уже приступили к работе, начав пробивать в камне проход.

Тайрус смотрел на железную стену. Они могут войти в Блэкхолл. Он сделал это.

— Твои руки, капитан.

Тайрус увидел, что от локтей и ниже его руки превратились в цельный гранит, черный и необработанный. Но он ощущал болезненное покалывание крови, вновь входившей в онемевшие конечности — его собственная кровь вытесняла чары. Постепенно камень снова превратился в плоть.

Блит стоял теперь рядом с ним, дав дварфам пространство, чтобы они могли размахнуться молотами.

— Ты окаменел до плеч — даже шею затронуло.

— Мы боялись, что можем потерять тебя, — добавил Стикс.

Тайрус вспомнил, как замедлялись удары его сердца, как ему не хватало воли, чтобы сражаться с безразличием истинного камня. Он понял, как близок был к тому, чтобы потерять самого себя. Но пробормотал:

— Ничего.

Позади него лязганье стали сменилось взрывом расколотого камня. Он обернулся. В толще железа было пробито каменное окно. Работая быстро, дварфы убрали мусор, и последние упрямые куски гранита откололись от железной рамы под искусными ударами молотов.

Веннар протрубил в рог, подавая своим командирам знак быть готовыми выступить. Тайрус и его люди снова сели верхом на лошадей. Тайрус послал коня вперед. Если впереди их ждала ловушка, пусть он встретиться с ней, вооруженный своей магией.

Он слегка пригнулся, чтобы пройти через дыру в воротах. Он задержал дыхание, не зная, чего ожидать, сжимая в одной руке меч, в другой — поводья.

Он не был готов к тому, что увидел.

Пройдя через врата, он выпрямился. Остальные последовали за ним, открыв от удивления рты, медленно въезжая под цокот копыт в главный зал логова Темного Лорда.

Блит выразил свои чувства словами:

— Это… это красиво!

Выражение первого помощника плохо описывало чудеса, явившиеся перед ними. Зал был высок, как и сами врата, и простирался вперед бесконечно, но не совершенно прямо. Вдали он маняще изгибался.

Согласно картам Арлекина Квэйла, этот зал тянулся, словно огромный туннель, по длине всей горы, соединял двое врат и расширялся в середине в пещеру, которая описывалась словами «очень, очень большая».

Тайрус оглядывался с раскрытым ртом. Он не мог представить себе что-нибудь более внушительное. Они словно оказались внутри некоего выдутого из стекла произведения искусства. Здесь не было ни одного простого угла или острого края. Все состояло из изогнутых линий полированного черного стекла. Спиралевидные колонны изгибались от пола до потолка. На стенах располагались ярусы и балконы, украшенные цветами из хрупкого стекла и витыми гирляндами. И по всему залу пылали факелы, переливаясь цветами, не поддающимися описанию, и превращая цветы из черного стекла в сияющие букеты. Чуть дальше по залу из пола вырастали парные стеклянные скульптуры. Одна фигура сияла тысячей оттенков лазури, в то время как ее близнец отражал лишь багровые и алые оттенки, словно огонь напротив льда. Повсюду были подобные чудеса, изваянные из света и стекла.

Тайрус все оглядывался и оглядывался, не смея даже моргнуть, чтобы не пропустить что-либо.

Стикс наконец заговорил, разрушая чары зала:

— Ни души.

Тайрус заметил то же самое. Их шаги были единственным звуком, который отзывался эхом в сверкающем зале. И эта странность напомнила ему о долге.

Он повернулся. Через дыру во вратах в зал маршем входила армия дварфов. Веннар, всегда практичный, выставил стражу и приказал остальным найти механизм, управляющий вратами, и вывести его из строя — с закрытыми вратами будет проще защищать маленькое окно и охранять их тыл.

Дав еще некоторые последние наставления, они снова отправились в путь. Тайрус вел их отряд.

— Где все? — спросил Блит, подъезжая к Тайрусу.

— Я не знаю.

Красота этого места постепенно меркла в его глазах. Он узнал лавки, которые мог увидеть в любой деревне: угольщики, пекари, портные. И хотя их витрины были полны товаров, сами магазины были пусты — ни владельцев, ни посетителей.

Это было прекрасное кладбище.

Напряжение нарастало с каждым цокающим шагом его лошади. Его глаза напряженно всматривались, пытаясь заметить ловушку. Цвета стали ослеплять. Постоянные отражения утомляли и сбивали с толку. Но не было ни следа живой души.

Тайрус раздумывал над этой загадкой. Гора казалась пустой, как пустая скорлупка яйца. Сравнение заставило вздрогнуть: еще одно каменное яйцо. Но что крылось внутри него?

Как сказал Ксин, два их войска должны встретиться в большой пещере в середине этого туннеля. Как только они объединятся, они начнут наступление вниз, в святая святых обители Темного Лорда.

Тайрус пытался связаться с Ксином при помощи своей серебряной монеты, но магия этого проклятого места свела на нет его попытки. Они останутся сами по себе до тех пор, пока их войска не воссоединяться.

Они ехали, а извилистый зал-коридор все тянулся впереди. Они проезжали по стеклянным мостам над расщелинами, и на стеклянной поверхности отражался жидкий огонь внизу. Они проезжали сады со скульптурами — своего рода парки внутри горы. Лига осталась позади копыт их лошадей, затем другая. Коридор казался размытым пятном света и стекла. Где же центральная пещера?

Немногочисленные голоса, переговаривавшиеся или пытавшиеся затянуть тихую песню, давно стихли. Они устало продвигались вперед.

Но когда они наконец достигли заветной пещеры, они не сразу поняли, что вошли в нее. Стены по обеим сторонам медленно раздвинулись, словно открывшиеся объятия. Потолок выгнулся выше, и они больше не были в коридоре. Стены и потолок исчезли; они ехали по равнине, лишенной света луны, не знающей света звезд.

Зажженные факелы были установлены на полу — пылающий лес, тянущийся во всех направлениях.