Задира подтягивался на трубе, проходящей над дверью камеры. Он делал уже пятый рывок из обычных пятнадцати, прижимаясь предплечьями к «перекладине», но что-то с ним сегодня было не так. Целый день он не мог вызвать в воображении хоть какую-нибудь песню или хотя бы гитарный аккорд. Задира покопался в памяти и вспомнил, что последний раз он проигрывал музыку в голове перед тем, как его избили. Это была композиция «Пепел» группы «Данциг». Затем пришли эти двое, и музыка из головы улетучилась. Задира сделал последний рывок и почувствовал, как к мышцам спины прилила кровь. Встав на ноги, он сильно хлопнул в ладоши, чтобы высвободить энергию, затем лег на пол и начал отжиматься из положения лежа — обычно он делал это сто раз. Сегодня — тысячу. Неизвестно, сколько еще его здесь продержат, поэтому Задира решил поддерживать себя в форме. Это было осознанное решение. Если с головой у него поплохело, то может предать и тело, и тогда он сразу же станет таким, как все. Завтра утром он встречается с адвокатом, которого ему предоставил суд, и они обсудят предъявленные ему обвинения. А пока его держат в специальном блоке. Это даже неплохо: он один в камере, вместо просмотра телепередач — физические упражнения, пятнадцать минут — душ вечером, перед тем как погаснет свет. Еда, правда, паршивая — пересоленная, жирная, с избытком углеводов. Пока это единственная проблема. На мистера Бесплатного Адвоката он не особо надеялся. Эти парни самые безнадежные из адвокатской братии, и Задира даже подумал было позвонить Ригги и попросить прислать хорошего адвоката. Хотя если проклятый сыщик уже побывал у Ригги, Задира уже покойник. А может, есть еще шанс. Горящие мышцы живота сводило от боли. Он решил подождать до утра и послушать, что скажет общественный защитник, а затем уже звонить Ригги. Задира надел шлепанцы, взял мыло, бритву, полотенце и пошел в душ.

— Вначале я остановился на «Пинночино», но потом решил, что это слишком романтично. Не хотелось, чтобы это выглядело так, будто я форсирую события, — сказал Бер, после того как Сьюзен похвалила «У Донохью».

— Крутое место, — заметила она, — клубное.

— Кроме того, если раскрыть все карты на первом же свидании, чем удивлять женщину потом? — продолжал сыщик, поражаясь собственной разговорчивости.

— Да ладно, Фрэнк, не комплексуй ты, — улыбнулась Сьюзен.

— Извини, в последнее время я редко бываю в таких местах.

— Да? Это из-за того дела?

— Из-за него. Да и вообще работа у меня такая. Я редко…

— Я тоже.

— Ты? Не может…

— А с кем мне ходить на свидания? С этими писаками, с которыми я работаю? Нет уж.

Она допила скотч, черный «Джонни Уокер» со льдом, и заказала бифштекс, как Бер.

— Я салаты практически не ем, — оправдываясь, сказала Сьюзен, с аппетитом принимаясь за еду.

— Это хорошо.

— К тому же ты, похоже, прав. «Пинночино», свечи в винных бутылках… все это имеет налет какого-то отчаяния. А ты когда-нибудь был женат?

— Однажды был. А ты?

— Один раз. А дети?

— Был сын.

— Был?

— Может, поговорим об этом в следующий раз? — Беру вопрос не понравился.

Женщина внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что это значит, затем кивнула и взялась за бифштекс.

— А это кто? — спросила она, глядя на Пэла Мерфи, который мило беседовал с окружавшими его молодыми людьми — их было шестеро, лет по двадцать с небольшим.

— Владелец.

— Так это Донохью?

— Нет, Мерфи.

— Он что, купил это заведение у Донохью?

— Нет, у Магуайра. Мне так кажется. Но Донохью[20] тоже лицо не вымышленное.

— Ну конечно.

Оба рассмеялись.

Оскар Ригги сидел за коктейльным столиком и нервно тряс левой ногой. Ему осточертел вкус скотча и соленых орешков, и два раза он уже вставал, намереваясь уйти, но в последний момент брал себя в руки. Он уже разок спросил, как пройти в туалет, потом — откуда можно позвонить. Кредитную карточку он уже засветил — последние полтора часа ему все записывали на счет. Ригги сделал все, чтобы официантка его запомнила, а бармен узнал, если полицейские будут задавать ему вопросы. Люди приходили и уходили, потом появились участники какого-то съезда, у которых был обеденный перерыв, — в общем, многие запомнят хорошо одетого господина со сверкающей лысиной, который сидел один за столиком в центре бара. «Наверное, он кого-то или чего-то ждал», — подумают они. Он и в самом деле ждал звонка от Венка и Гилли, которые должны сообщить, что дело сделано. Время тянулось медленно, еле ползло, и Ригги начал заметно нервничать. Он сказал парням, чтобы не торопились и выбрали подходящее место и время, но видел, что те так и рвались в бой, поэтому с минуты на минуту ждал звонка. Все, его терпение лопнуло. Ригги поднял руку, подзывая официантку, чтобы расплатиться. Он поедет домой, сделает несколько звонков, а затем залезет в Интернет. Это, конечно, не ожидание в баре, но он здесь больше и минуты не останется.

Пол барабанил пальцами по рулю и выравнивал дыхание, готовясь принять решение. Последние полтора часа он постоянно думал о Джейми, и это было странно. К воспоминаниям о сыне у Пола был особый подход. Если он позволял себе думать о Джейми больше чем пару минут, воспоминания обрушивались на него нескончаемым потоком, который грозил утопить его, поэтому он старался держать их под контролем. Но, сидя в машине и видя перед собой только большой белый дом, Пол не мог ни на что отвлечься, кроме собственных мыслей, роящихся в голове. Он видел совсем маленького Джейми, который сидит у него на коленях в пижамке с паровозиками, и ощущал его теплую тяжесть в руках. А вот он стоит на правом поле, ему скучно, рука в перчатке опущена. Он вспомнил радостную улыбку на лице своего мальчика, когда Пол делал вид, что не может его найти, и, якобы отчаявшись, говорил: «Я сдаюсь. Ума не приложу, где его искать». И тут Джейми выскакивал из-за форта, построенного из картонных коробок в подвале их дома. Эти воспоминания действовали на Пола как удар в солнечное сплетение, после которого тошнит и никак не можешь отдышаться. Он крепко потер ладонями лицо и вышел из машины.

Ночной воздух обдал его морозцем — обычное дело в конце зимы, когда до весны уже рукой подать. Пол пошел к дому, но не по мощеной дорожке, а прямо через газон. Он не стал стучать или звонить в дверь — сразу подергал ручку. Закрыто. Обошел дом, как они делали с Бером сегодня днем. Двери крепкие, задвижки заперты, не говоря уже о системе безопасности, лампочки которой были хорошо видны через маленькие толстые окошки входной и задней дверей.

Пол вернулся к тому месту, с которого начинал обходить дом, но пути для проникновения внутрь так и не нашел. Он понимал, что нужно быстрее возвращаться в машину и уносить отсюда ноги, но вместо этого присел в садовое кресло на заднем дворике и задумался. За домом было тихо, какофония уличных звуков сюда почти не доносилась. Слабый внутренний голос прошептал ему: «Уходи! Уходи!» — но Пол даже не пошевелился. Он попытался придумать, как объяснит Ригги свое присутствие, если тот вдруг вернется домой и обнаружит его здесь. Не придумав ничего путного, Пол стал размышлять, не попробовать ли ему применить физическую силу, если уж до этого дойдет. Здесь у него возникли сомнения. Тут возможны два варианта: он бьет Ригги по колену, а затем добивает или начинает с неожиданного прямого удара правой по лицу. Ни один из них ему не нравился.

Пол почувствовал, что вечерние звуки мешают ему думать, и сообразил, что находится здесь уже слишком долго и давно пора сматываться. Обходя дом, он увидел небольшой сарайчик, который скрывал мусорные отходы от набегов енотов и других лесных хищников. Пол посмотрел по сторонам и подошел к нему. Открыв дверь, обнаружил в сарае три мусорных бака — два пустых, а в третьем были кухонные отходы. Пол вытащил пакеты с мусором, закрыл сарай и понес их к машине. Он уже открыл багажник, когда фары подъехавшей машины залили его ослепительным светом.