– А кто в это время будет заботиться о вас? Кучка нескладных сорванцов? – Он указал на дверь, за которой шумно играли в кости юнцы. Моя охрана и вправду состояла из нетерпеливых мальчишек, а не из опытных воинов. – Много о себе мнят, но ничего не умеют.

– И все же нужно попробовать.

– Нет, миледи. Много лет назад я дал клятву оберегать вас, если потребуется, ценой своей жизни. И не отступлю от нее сейчас, – Кэй наклонился, чтобы подбросить на угли полено. Башня была такой же холодной, как и камера в Карлайле, и целую ночь меня будет греть один лишь костер.

– Я ценю твои чувства… – Его верность тронула меня. – Но со мной все будет в порядке.

– Вы не понимаете… – Сенешаль мешал угли, не глядя на меня. – Вы спрашивали, почему я так и не женился… Потому что дама моего сердца – моя королева и жена молочного брата. Я держался и исполнял свой долг. Хотя непросто было видеть, как Ланселот стал вашим защитником и как он то появлялся, то исчезал, оставляя вас на месяцы без опеки. Бретонец, на мой взгляд, вовсе не ценил своего положения. – В свете разгоревшегося пламени я увидела, как Кэй нахмурился, словно жалея, что сказал так много. – Но сейчас я вам нужен и намерен остаться с вами.

Онемев от удивления, я смотрела на Кэя. Чего-чего, а этого я никак не ожидала от него услышать.

– Нет-нет, я не собираюсь в вашей душе занимать место бретонца, – торопливо добавил он. – И не прошу никаких милостей. Только разрешите заботиться о вас до возвращения Артура. – Он поднял голову и тревожно посмотрел на меня – в отсветах огня его щеки показались мне румяными, а глаза запавшими. – Не подумайте, ваше величество, что я осмеливаюсь ослушиваться ваших приказов, но теперь вы знаете, почему я не могу ехать.

– Гм, – запнулась я, не в силах сразу придумать, как же ответить. Настала моя очередь отвести глаза. – Я благодарна тебе за откровенность… Но очень важно, чтобы Артур узнал как можно больше: имена союзников Мордреда, примерное число их людей и то, что без меня Артур не сможет опереться на северян. Никто не знает, какой окажется позиция Увейна. А после того, как я отдала Регед, нам очень важна его поддержка. Все эти детали королю необходимо знать. Если я их даже напишу, Артур захочет получить подтверждение.

Я подняла глаза и заметила, что сенешаль по-прежнему смотрит на меня. Мы долго-долго глядели друг на друга, наконец он улыбнулся кривой, перекошенной улыбкой, какой у него никогда раньше не было.

– Если вы это приказываете, миледи, мне остается лишь исполнить вашу волю. Мы оба знаем, каким вы будете подвергаться без меня опасностям, и я предпочел бы остаться. Но я дал слово и почти тридцать лет служил и вам, и Артуру. И теперь не собираюсь перечить. – Вновь обретя достоинство, он поднялся на ноги. – Пойду соберу кое-что для путешествия, а вы пока напишите имена…

После того как Кэй ушел, я задумчиво смотрела на огонь и удивлялась, что он так долго мог хранить свой секрет, а я ни о чем не догадывалась. Но теперь была рада, что сенешаль не заговаривал об этом раньше.

Следующим утром Кэй отплыл на континент, а к вечеру в башню проскользнули Линетта и Инид. Они смогли выбраться из Камелота, не вызвав подозрений Мордреда. Судя по всему, он был слишком занят тем, что со своей мятежной армией прочесывал округу в поисках меня. Поэтому не заметил исчезновения двух вдов и троих детей.

– В Девоне люди должны были остаться верными вам, – заявила Инид, когда мы уложили детей и уселись у огня. – Нужно послать весть Петроку и Гвинлливу и заверить, что Артур возвращается.

– Чем больше найдем союзников до приезда Артура, тем больше шансов на победу, – согласилась я, радуясь ее помощи.

Следующие два дня мы провели, рассылая послания союзникам. Гонцы поехали к Вортипору в Демеции, к шотландским вождям в Стратклайде и Стерлинге, к Константину в Корнуолле (король Марк был уже слишком стар) и к Вуффе в Восточной Англии. Я даже отправила письма лондонскому епископу, прося его о помощи, которую способна оказать церковь, и Катбаду, рассчитывая, что он поддержит Артура.

А потом мы стали ждать. Целыми днями я ходила по комнатам в башне, забиралась на разрушенный парапет и вглядывалась в Темзу, стараясь угадать место, где сойдет на берег муж. Лондон казался безопаснее, но Канал в районе Дувра уже, хотя, возможно, контролирующие его союзные племена успели присоединиться к Мордреду. Он мог также высадиться и в заливе Уош, но никто не знал, остались ли там верными саксы. А мог свернуть в Бристольский залив, сойти на землю у Гластонбери, чтобы зайти Мордреду в тыл. Во всем этом было одно утешение: если я видела столько возможностей, не мог не заметить их и Мордред. Значит, ему придется распылять силы, ориентируя их по многим направлениям.

По вечерам я сажала на колени маленьких Лору и Миган и рассказывала им разные истории. По странности судьбы резная деревяшка, которую подарил мне Кимминз, оказалась среди драгоценностей. Я достала фигурку и, показывая девочкам, радовала их сказками о невидимом Хедли Коу. Они слушали, разинув рты, как он сводил с ума повариху, переворачивая горшки, портил все в маслобойке, а потом удирал на своих полосатых ногах, оглашая все вокруг своим лошадиным смехом. Я говорила о героях, которых так хорошо знал их отец, вспоминала прежние дни в Камелоте. Это помогало скоротать время и поднимало дух.

А по ночам, лежа на койке, мысленно металась из одного уголка королевства в другой, напрягая память, представляла, какие услуги мы оказали королям-вассалам, и прикидывала, кто даже из самых мелких вождей способен прийти нам на помощь. Мои люди в Регеде находились под властью Увейна, и я не имела представления, как поведут себя они и другие северяне. Мне оставалось лишь молиться.

Лондонский епископ прислал короткую записку. В ней он подтверждал, что новость о «некоторых беспорядках» в моем доме не обошла и его стороной, но ставил меня в известность, что не одобрит никаких действий, которые я могла предпринять. Я читала на воске латинские буквы, но слышала за ними голос Гилдаса, и, крепко выругавшись, швырнула вощеную табличку в каменную стену.

Не лучше был и ответ друидов. Его передал нам устно один из их представителей. Это был человек небольшого роста, и он избегал моего взгляда:

– Мы видим, что вы поселились в башне, которую римляне возвели на священном кургане, в котором покоилась голова Брана. Сначала ваш муж бездумно выкапывает череп, теперь вы, не спросив у нас разрешения, устраиваете свой двор на священной земле. Кажется, мы нужны вам только тогда, когда вам и вашему мужу необходимо поддержать свой статус, – возбужденно закончил он.

Я не могла бросить его об стену, но посмотрела так холодно, что коротышка моментально исчез и даже не обернулся.

Петрок из Девона и Константин из Корнуолла клялись в вечной верности, другие, как Вортипор, желая прикинуть шансы, спрашивали, кто еще выступает с нами, и выпрашивали милости. Гвин обещал, что поставит столько лошадей, сколько потребуется Артуру после высадки на берег.

Ответ Вуффы оказался коротким и враждебным. Он едко писал, что британцам нечего рассчитывать на союз шведских поселенцев, и сообщал, что за сотрудничество с нами имя его отца вычеркнуто из летописей племени, которое будет отныне называться племенем вуффингсов, а не веххингсов. Я вспомнила грозного старого варвара – такого гордого и глубоко преданного – и пожалела, что династия не сохранит его имени.

По мере поступления ответов я подсчитывала итог, проставляя знаки вопроса против имен тех, кто не потрудился даже написать. Может быть, они не получили нашего послания, говорила я себе.

Шла вторая неделя, когда появилась Нимю. Никто не объявил о ее приходе, и она возникла в верхней комнате, словно материализовалась из воздуха.

– Думала, тебе следует знать, – начала она, выскользнув из своего темного плаща. – Артур в пути. Ланселот наконец согласился на поединок с Гавейном, но стал лишь отражать удары, а свои наносить отказывался. Но потом, не знаю, то ли Гавейн подвернулся сам, то ли Ланс потерял терпение, но бретонец уложил противника ударом в голову.