– Я все видела, Бедивер. Я видела во сне, как они убили друг друга.

Коренастый воин смотрел на меня сверху вниз, и его лицо избороздило морщинами горе.

– И еще я слышала о смерти Гавейна в Дувре, – добавила я, провожая Бедивера к скамье у окна. – Он умер от удара Ланса?

– Да. Боюсь, что так. – Бедивер тяжело вздохнул. – Но, умирая, принц Оркнейский сожалел о несчастьях, которые навлек на других. Когда стало ясно, что Мордред претендует на всю Британию, а сам Гавейн умирает, он написал письмо Ланселоту, просил его простить и прийти на помощь Артуру.

Как похоже на Гавейна – порывистого, горячего, быстрого на любовь и ненависть, на смех и на плач.

– Кто еще, Бедивер? Кто еще погиб?

– Почти все, миледи. Сначала все шло достаточно хорошо. Армии сошлись, но между ними встала фея Моргана и несколько друидов. Именем древних богов они запретили воинам сражаться, пока не состоятся переговоры. Многие колебались. Саксы не знают обычаев, чтобы священники могли остановить войну, а христиане сомневались, могут ли они доверять верховной жрице. Но она и Нимю убедили Мордреда и Артура встретиться между враждующими сторонами. Армии стояли спокойно, предупрежденные, что, если хоть один меч будет вынут из ножен, может начаться битва.

Бедивер помолчал, будто восстанавливая перед мысленным взором картину происшедшего.

– Я был подле Артура, как в том первом сражении, которое он выиграл, а еще когда его короновали. И все же не могу сказать, о чем шел разговор. Они с Мордредом смотрели друг на друга, не моргая и не уступая друг другу. Моргана пыталась с ними заговорить, найти точки соприкосновения, но они словно окаменели. Может быть, ей бы удалось их смягчить, если бы было больше времени. Но день разогрелся, как это иногда бывает осенью, и где-то в траве развернулась гадюка и легла на сапог воину. Не подумав, воин вытащил оружие, чтобы отсечь ей голову, а вслед за ним мечи достали и другие. Так это началось… и кончилось. О, этот проклятый, проклятый день…

– А Кэй? – спросила я, припоминая нашу последнюю встречу в башне и кривую усмешку сенешаля.

– Давно мертв и похоронен в Бретани. Погиб в стычке с людьми Ланселота. А вот Грифлет остался в Камланне. Он и Лукан-дворецкий помогли мне вынести с поля Артура.

– С поля? – На секунду во мне проснулась ничтожнейшая надежда. – Так он убит не ударом Мордреда?

– Не сразу, – с трудом произнес Бедивер и отвернулся. – Когда день клонился к закату и не осталось ничего, кроме разбросанных тел, я побрел меж ними, стараясь отыскать короля, и наткнулся на него, распростертого у дерева. Рука Артура покоилась на лбу Мордреда, словно благословляя или прощая. Но от потери крови он сильно ослаб – даже не мог встать. Я пытался соорудить какую-нибудь подстилку, когда приковыляли Лукан и Грифлет.

Втроем мы унесли Артура из этого страшного места и положили, как он просил, на берегу реки. Но Грифлет не смог завершить наш путь. Он споткнулся и упал, не дойдя до воды. Его туника была истерзана в клочья, и лишь когда он рухнул, я понял, что его живот вспорот. Рана была сама по себе нехорошей, и усилия, которые он прилагал, когда нес своего короля, его убили. Прежде чем умереть, он просил передать, чтобы ты его вспоминала.

Я представила себе псаря, и слезы жалости навернулись на глаза. Тихий самоотверженный человек. Его послали мальчиком со мной на юг, когда я отправилась на свадьбу с Артуром. Он влюбился в девушку из саксов и всю жизнь служил своему королю. Благодаря таким людям и стал возможен Камелот.

– А Артур? Где он теперь?

– Его нет, Гвен. Забрала госпожа озера. Король послал меня спрятать Экскалибур, не хотел, чтобы меч достался саксам, а когда я вернулся, то увидел, как маленькая лодочка выгребала на стремнину. Артур лежал на корме, а его голова покоилась на коленях Морганы. Они направлялись в сторону Гластонбери – на Авалон или Стеклянный остров. Не могу сказать, был ли он жив или умер. Но теперь о нем заботится сестра, и если кто-нибудь в силах его исцелить, так это только она.

Итак, она сдержала обещание, а Артур то ли жив, то ли мертв. От этой неопределенности я слабо улыбнулась, а Бедивер неуклюже двинулся к столику у двери. И только тут я поняла, что он хромает, без сомнения, от ран, полученных при Камланне.

– Я приехал к тебе по двум причинам, – произнес он, протягивая руку к свертку на столике. – Мордред хоть и умер, но саксы рыскают по всей округе, и я боюсь, что они найдут Эскалибур. Ничто так не подтверждает смерть предводителя, как захват врагами его меча. И поэтому я достал его из потайного места.

Бедивер развернул промасленный сверток и вынул из него ножны и меч. Даже в сумерках монастырской кельи он засверкал, как сокровище из легенды. Опустившись на одно колено, однорукий воин подал его мне – рукоять на ладони, острие на крючке перчатки.

– Наших осталось немного. Константин из Корнуолла, Гвин Нитский, который до сих пор бродит по полю, как его бог-тезка, выводящий убитых к славе. Я уверен, он горит желанием возглавить уэльсцев. Увейн из Нортумбрии, кто не прибыл к Камланну, но кто, без сомнений, поддержит общее дело против саксов. Если ты возглавишь союз и поднимешь меч как жена короля Артура…

Я медленно покачала головой, и он замолчал.

– Даже если бы я хотела следовать тропой войны, я не могла бы так поступить, друг мой. Жизнь Артура, если он еще жив, зависит от того, останусь ли я в монастыре. И я не рискну уйти отсюда, пока не станет очевидным, что он мертв. Но даже в этом случае для «великой» правительницы у меня слишком мягкое сердце.

Я провела пальцем по убранному в ножны мечу. Рисунок на ножнах был таким же изящным и таинственным, как его вышила Моргана еще в добрые времена. Золотая с серебром рукоять сверкала, как в первый день, когда я увидела меч, и я с любовью и благоговением потрогала замысловатое переплетение металла. Лишь огонь аметиста угас. Он покоился в оправе темный, как любой другой камень, словно дух, озарявший владельца оружия, ушел и из него.

И глядя на меч, я будто прощалась с мужем. Я склонилась и поцеловала рукоять, которую так часто сжимала его рука.

– Если Артур жив, меч ему еще понадобится. А если нет… Думаю, тебе нужно забросить его в озеро как приношение Богине. Ведь это она дала его Артуру. Круг замыкается. Моргана тогда и вынула его из вод Черного озера.

Бедивер молча кивнул, со вздохом упрятал меч в сверток, направился к скамейке и взял мои руки в свои.

– Тебе необходимо знать и это. Ланселот перешел на сторону Артура, но прибыл слишком поздно. Было еще несколько мелких стычек с войсками союзных племен, но большинство людей Ланса уехали обратно в Бретань без него. Сам же он пришел со мной и ждет во дворе в надежде, что ты пожелаешь его увидеть.

Слова донеслись до меня точно издалека, будто ветер прошелестел по траве на холмах и эхом отозвался в ушах, и я прошептала в ответ:

– Как он, Бедивер? Цел? В здравом уме? Как все мы, раздавлен происшедшим?

Бедивер кивнул и снова заговорил с трудом:

– Да. Всё вместе. То он безжалостно винит себя за то, что случилось. То целыми днями молится, впадая в транс, какого мечтают достичь мистики. Артур, может быть, и нашел свою смерть, но Ланс до сих пор проходит испытание и, думаю, поэтому пожелал тебя видеть.

Я сидела очень тихо и вспоминала дни, ночи и годы, проведенные вместе, потом своей рукой накрыла ладонь Бедивера.

– Скажи, что я не смогу заменить ему Бога. Передай ему, что всегда буду его любить, как всегда любила Артура. Но ему нужно найти грааль, а мне соблюдать условия сделки с Морганой. – Единственная слеза скатилась по щеке и упала на тыльную сторону ладони. – Я не буду с ним встречаться, но освобождаю от всех прошлых обещаний.

Так и умерла эта прекрасная, свободная мечта о любви, взлетевшая вверх к облакам и погрузившаяся затем в реку времени. Ни один из нас ее не забудет, но остаток жизни мы должны провести врозь.

Я попрощалась с Бедивером, но до этого спросила, не хочет ли он повидаться с Бригитой, которую любил в молодости до того, как она выбрала путь святости.