Все те четыре года, что промелькнули с тех пор, как Роберт Карр упал с коня на арене для турниров в Уайтхолле, он был постоянным компаньоном короля, и то, что молодой человек оставался все это время первым королевским фаворитом, было источником раздражения многих придворных.

Роберт, хотя и не слишком большой интеллектуал, обнаружил наличие изворотливого ума. Он был робким в присутствии короля – приятная перемена манер по сравнению с избалованными бывшими любимцами. Он признавал, что не слишком образован, и сомневался, что когда-либо станет таков. Но Яков отвечал, что, несмотря на то, что его дорогой мальчик не разбирается в литературе и имеет мало опыта, он обладает спокойным ясным умом, что дает ему возможность рассуждать логически. Королю нравились его манеры, а его общество доставляло ему самое большое удовольствие при дворе.

Роберт изо всех сил старался не раздражать важных министров, он никогда не бывал с ними высокомерен, а когда они просили положить перед королем ту или иную петицию, всегда обещал сделать все, что в его силах. Со временем они стали говорить о нем: «Могло бы быть и хуже. И если уж королю понадобилась ручная собачонка, эта – наилучшей породы».

Роберт становился амбициозным. Он верил, что со временем займет какой-нибудь высокий пост в королевстве. И Яков пообещал не обойти его.

– Когда у тебя будет чуть больше здравого смысла, Робби.

Тем временем его любящий благодетель возвел его в рыцарское звание, даровал ему прекрасное имение и пообещал богатую жену. В связи с этим было произнесено имя леди Анны Клиффорд.

Роберт не горел желанием жениться и полагал, что его нерешительность не вызывает неудовольствия у его господина. Он решил выждать, веря, что его ждет великая удача и что к ней нужно приближаться осторожно, шаг за шагом.

Когда граф Нортгемптон, этот лукавый придворный, решил заручиться его дружбой, Роберт встретил его более чем равнодушно. Нортгемптон, тайный католик, хотел альянса с Испанией и полагал, что Роберт может ему в этом помочь. Роберту польстило внимание старика, но он пожалел о том, что из-за этого королева невзлюбила его еще больше, а поскольку принц Генрих на стороне своей матери, это означало, что и принц стал его врагом.

Но Роберт отмахнулся от этого неприятного факта. Он знал, что принц Генрих стал бы его врагом в любом случае, поскольку ненавидел отцовских фаворитов.

Восхождение было медленным, но постоянным, и с каждой неделей привязанность короля становилась все глубже.

Но однажды, когда они вместе прогуливались в садах Уайтхолла, Яков завел с Робертом серьезный разговор.

– Робби, – сказал он, – я бы сделал тебя своим секретарем, если бы ты умел владеть пером с большим благородством. Но с твоими способностями это непросто. Если бы у тебя был сообразительный писец, который мог бы отвечать на письма от твоего имени… Ну, тогда бы это не составило труда. О, как бы я хотел, чтобы ты более усердно учил свои уроки, когда был еще малышом!

Роберт призадумался. За словами короля крылось то самое предложение, о котором он думал раньше.

Во дворце Уайтхолл состоялась пышная церемония, и королева снова и снова повторяла, что никогда за всю свою жизнь не была так счастлива.

Бывали радостные дни, но все они не выделялись из обыденности. А Анна ничего не любила больше, чем балы и пьесы-маски. Вызвали Иниго Джонса, поручили ему превратить Уайтхолл в волшебную сцену представлений, которые будут созданы такими поэтами, как Дэниелс и Джонсон.

Все затевалось по случаю присвоения ее старшему сыну титула принца Уэльского.

Яков смотрел на все эти приготовления и забавлялся. Подобное легкомыслие шло вразрез с укладом его жизни, но пусть лучше его подданные проводят время в развлечениях, чем в заговорах. Королева была счастлива, а ему нравилось видеть ее такой. Что же касается его детей, то он гордился ими – каждым из них. И теперь, когда маленький Карл ходил, как нормальный мальчик, и почти преодолел заикание, он считал, что может забыть о тех четырех детях, что они потеряли, предавшись заботам о тех трех, что у них остались. Какое славное трио они составляют! Откуда у них взялась такая красота? От бабушки по отцовской линии, полагал он. Точно. Красота шотландской королевы Марии не досталась ее сыну, зато передалась внукам.

Яков зашел к королеве, зная, что в такое время визит будет приятным. Он застал ее в разгаре суматохи, приказывающей женщинам делать то и это и пребывающей, как ему показалось, почти в истерике от возбуждения.

– Ну, моя дорогая, – сказал Яков, – можно подумать, что все это затевается в твою честь.

Королева повернулась к нему с сияющими глазами, и на мгновение он почувствовал, как в нем зашевелились прежние эмоции. Она была похожа на ту юную девушку, ради которой он пересек моря. Ему пришло в голову, что он состарился, а Анна так и осталась молодой. Яков не завидовал ей. «Бедняжка, – думал он, – у нее разум ребенка».

– Конечно в мою честь! – воскликнула она. – Когда моему красавчику воздаются почести, они воздаются и мне тоже.

– Ты любишь мальчика, – с улыбкой сказал Яков, – и я тоже, несмотря на то что он настроен против меня.

Анна выглядела обиженной.

– Генрих никогда не был бы настроен против вашего величества, если бы…

– Если бы я совершал поступки, которые вызывали бы его одобрение? Ему всего шестнадцать лет, жена. Я немного постарше. И как бы я ни желал угодить тебе и ему, я должен сам принимать решения. Но довольно об этом. Расскажи мне об этой маске. Ведь Джонсон написал прекрасные стихи, верно? Мне нравятся его произведения. И Дэниелса тоже. А что Иниго?

– Вы все узнаете в свое время, – отвечала ему Анна. – И у меня есть для вас сюрприз. Он очень волнуется. Надеюсь, волнение ему не помешает. В конце концов, прошло не так уж много времени с тех пор, как…

– Карл?

Анна недовольно надула губки:

– Ну вот, вы отгадали! Никакого сюрприза не получится!

– Не бойся! Я запрячу эту информацию на задворки своей памяти и буду искренне удивляться, когда увижу его. Мне всегда доставляет удовольствие наблюдать за этим малышом.

Недовольство Анны исчезло, ее лицо преобразилось материнской любовью и стало почти красивым.

– Это чудо! – сказала она. – Не могу выразить, как я благодарна леди Кэри! Она так много ему дала!

– Мы не забудем этого.

– Она уже вознаграждена, но для нее самая лучшая награда – смотреть на него. Я сама не смогла бы сделать больше. Леди Кэри придала Карлу уверенность в себе. Она отдала ему всю свою нежность и любовь. О, Яков, я люблю эту женщину, хотя она узурпировала мое место!

Яков погладил ее по руке.

– Но ты – слишком хорошая мать, чтобы ревновать к ней. Какое это имеет значение? Ее задача выполнена. И я увижу, как маленький Карл танцует на церемонии в честь своего брата, верно?

– Но это же секрет, Яков!

– О да, помню. Никто не удивится больше, увидев Карла танцующим, чем король Англии.

Принц Генрих, который имел свой отдельный дворец и штат придворных в Ричмонде, ехал на королевской барже в Вестминстер.

Стоял великолепный майский день, и река была гладкая, словно шелк. Луговой сердечник и кукушкины слезки украшали речные берега, а в садах, расположенных у воды, был виден розовый цвет яблонь. Генрих уже не был мальчиком – ему исполнилось шестнадцать: достаточный возраст, чтобы получить первый титул после королевского – принц Уэльский.

В тот день, пока он плыл вниз по реке, в голове его бурлили идеи. Шпили и пирамидальные крыши столичных домов и церквей задевали его за живое. Когда-нибудь он станет правителем этой страны и был решительно настроен сделать ее великой. Он полностью посвятит себя царствованию – будет ревностным, но скромным, будет тщательно подбирать себе министров, отправит в отставку таких людей, как Нортгемптон, которого подозревал в шпионаже на Испанию, как Саффолк и его жена, которые пользовались своим положением, чтобы обогащаться. При его дворе не будет места таким, как Роберт Карр. С другой стороны, его первой заботой будет освободить из Тауэра своего любимого друга сэра Уолтера Рэли. Люди, которые доказали свою значимость для страны, будут его первыми советниками. При его правлении Англия станет совсем другой. И сегодня эта торжественная церемония будет первым шагом к переменам. Жизнь – не стоячее болото! Пока он еще молод, но с этого дня он перестанет быть мальчиком и посвятит всего себя своей стране.