Из Киева 4 февраля 1246 года посольство проследовало далее на восток. В Данилове Карпини опасно заболел. Поправившись, он купил телегу и продолжал путь. Приехав в Канев на Днепре, послы очутились в первом селении Монгольского царства. Отсюда наместник хана, смягченный подарками, приказал проводить их в татарский лагерь.

По пути для них были везде приготовлены свежие лошади. Несколько дней ехали по скованному льдом Днепру, потом вдоль берега Азовского моря, затем пересекли реку Дон близ устья и помчались к Волге.

4 апреля путешественники прибыли в зимнее кочевье Батыя - Сарай-Бату. Татары, встретившие послов весьма недружелюбно, направили их к своему начальнику, стоявшему во главе авангарда из шестидесятитысячного войска. Предводитель авангарда в свою очередь отослал их под стражей к Батыю, второму по своему могуществу вождю после великого хана, находящегося в Каракоруме.

Предварительно один из сановников установил количество и ценность подарков, которые сообразно своему достоинству должен был получить от них хан, а именно 40 шкур бобровых и 80 барсучьих. Одновременно им сообщили о церемониях, принятых при дворе хана.

"Прежде чем нас повели к хану, - рассказывает Карпини, - нас предупредили, что мы должны будем пройти между двух огней, так как сила огня очистит нас от дурных намерений и от яда, если мы имеем какой-нибудь злой умысел против хана, на что мы и согласились, дабы снять с себя всякое подозрение".

Монголы немедленно разожгли два костра. Рядом воткнули два копья, к которым привязали веревку с нацепленными кусками цветных тканей, создавая, таким образом, что-то вроде ворот. Около костров уселись две женщины, брызгающие на них водой и произносящие какие-то заклятия.

Через эти ворота сначала пронесли подарки для хана, а затем прошли монахи.

Хан помещался в великолепном шатре из тонкого льняного полотна, окруженный штатом своих приближенных. О нем говорили, как о человеке очень ласковом со своими и чрезвычайно жестоком на войне. Карпини и его спутник были приняты Батыем.

Папская грамота была переведена толмачами на славянский, арабский и татарский языки, после чего ее прочли хану. Батый приказал отвести папским послам особую палатку, где им был приготовлен обед, состоявший всего-навсего из маленькой мисочки вареного проса. На другой день Батый призвал к себе обоих послов и приказал им поехать к великому хану.

Приказание направиться в Монголию соответствовало желаниям монахов. В то же время неприятной неожиданностью явилось для них распоряжение отправиться в дальнейший путь только вдвоем. Их свита должна была вернуться обратно.

В апреле 1246 года Карпини и Бенедикт снова отправились в путь в сопровождении двух проводников. Дорога была очень изнурительной из-за скудной пищи и быстрой езды; путешественников все время торопили, по пять-шесть раз на день меняя под ними лошадей.

Путь их странствия лежал через Арало-Каспийскую впадину к бассейну Сырдарьи, затем вдоль западного продолжения Тянь-Шаня, мимо озера Ала-Куль и далее почти прямо на восток - к ставке монголов у Каракорума.

В течение длительного путешествия послы неоднократно убеждались, насколько хорошо организована и исправно действует транспортная сеть монголов. На гигантской трассе протяженностью около восьми тысяч километров были расставлены многочисленные станции, где ожидали лошади и подводы, приготовленные для лиц, спешащих по государственным делам.

Монахи старались пополнить сведения о жителях далеких азиатских окраин. Однако нередко они приводят услышанные восточные легенды, обогащая ими предания, распространенные в Европе. "Дальше, - рассказывает Карпини, - живут кенокефалы с собачьими головами и вампиры, имеющие такой малый рот, что не могут им есть, только пьют жидкость и питаются парами мяса и фруктов".

Непрерывно поспешая в юго-восточном направлении, они пересекли низменные места, перерезанные огромными солончаками и озерами. Это были низменности, лежащие севернее Аральского моря и граничащие с востока с песчаной пустыней. Пустыня отделяла от Туркестана территории, на которых кочевали канглы. Потом проезжали через страны, некогда находившиеся на высоком уровне культуры. Об этом свидетельствовали остатки разрушенных татарами городов.

Проезжая по территории Туркестана, Карпини всюду видел разоренные города, села и крепости.

В мае путешественники оказались в урожайных и лесных местах Ферганской долины. В течение нескольких дней они ехали вдоль берега какого-то "Малого моря". Возможно, это было озеро Иссык-Куль. Путешественники успели записать древнейшую легенду о находящейся на озере пещере ветров. Эти ветры якобы исходят из той пещеры и настолько сильны, что сметают целые караваны...

Начальник провинции Каракитай принял их хорошо и, желая оказать им почести, заставил танцевать перед ними двух своих сыновей и знатных придворных. Из Каракитая путешественники отправились дальше через гористую и холодную страну налманов, кочевого народа, жившего близ озера Улюнгур.

Миновав горы, путешественники оказались в самой Монголии, стране, лежащей у северного края пустыни Гоби.

Эту местность Карпини описал следующим образом: "...частью чрезмерно гористая, а частью плоская и ровная, повсюду она каменистая, местами глинистая, а большей частью песчаная и бесплодная... даже сотая часть ее неплодородна. Она не может плодоносить, если не орошается речными водами, но вод и ручьев там немного, а реки очень редки. Поэтому там нет селений, а также и каких-нибудь городов, за исключением одного, который слывет довольно крупным и называется Каракорон, но мы его не видели, а были почти в полудне пути от него, когда находились в Сыр-Орде, каковая является главной резиденцией их императора".

Только 22 июля 1246 года Карпини и его спутник прибыли в Сыр-Орду, главную резиденцию великого хана, находившуюся недалеко от столицы его империи - Каракорума. Все путешествие от Волги до Сыр-Орды заняло у них три с половиной месяца.

Монахи попали туда в то время, когда на трон великого хана должен был взойти Гуюк, преемник Угедея, умершего весной того же года. Со смертью Угедея власть над Монгольским царством перешла на время к его вдове, матери Гуюка. Она приняла францисканца и его спутника в белом шелковом шатре, который мог вместить до двух тысяч человек.

"Там, - говорит Карпини, - мы видели большое собрание вождей и князей, съехавшихся со всех сторон со своими свитами. В первый день все были в белой шелковой одежде, во второй - ее сменила красная, в третий - лиловая, в четвертый - малиновая. В шатер вели два больших входа - один для самого хана, а другой для гостей. Возле второго входа стояла стража, вооруженная стрелами и мечами. Если кто-нибудь из гостей заходил за отведенные границы, то его били; а если он обращался в бегство, то пускали ему вдогонку стрелы".

Из всех областей Азии, завоеванных монголами, в ставку новоизбранного великого хана Гуюка прибывали делегации от покоренных оседлых народов и кочевых племен. Было пригнано множество верблюдов и породистых лошадей. Вблизи кочевья на возвышенности стояло пятьдесят повозок, нагруженных ценными подарками.

Около 4 тысяч собравшихся посланцев принесли своему властелину присягу на верность. Папские послы здесь впервые познакомились с китайцами и искусством китайских ремесленников. В ставке Гуюк-хана Плано Карпини встретил группу русских, в том числе великого князя Ярослава Всеволодовича (который вскоре был отравлен), отца Александра Невского.

Прошел целый месяц, прежде чем Гуюк был провозглашен великим ханом и принял папских послов. Однако месяц, проведенный "в золотой резиденции золотого хана", нельзя назвать приятным. Среди невиданной роскоши путешественники чуть не умирали от голода. Продуктов, которые им выдавали на четыре дня, едва хватало на один день. Привыкших к обильной еде монахов выручил русский золотых дел мастер Кузьма, находящийся при ханском дворе. Среди многочисленных угнанных в неволю ремесленников в ханских сараях находилось немало русских, слава которых дошла до самой Монголии.