– Грр... – прорычал он, пытаясь оттянуть оргазм, но тщетно. – Черт, Ник. – Его спина выгнулась, каждый мускул тела напрягся, пропуская через себя вспышку оргазма. Маркусу казалось, что он парит над кроватью, пронизываемый разрядами невероятного удовольствия Когда дрожь во всем теле немного унялась, он положил голову на грудь Николь. Его возбужденный член все еще находился внутри девушки.

Между поцелуями он спросил:

– Ты в порядке, Ник?

В ее голосе он услышал радость:

– Все в порядке.

Маркус повернулся на бок, заключая Николь в объятия. Пошарив рукой, он нащупал край одеяла и набросил е го на их разгоряченные тела. Дыхание Николь начало успокаиваться.

Свет мигнул и погас, когда догорела последняя свеча.

Маркус бросил взгляд на часы. Три тридцать. Улыбнувшись, он еще крепче прижал Николь к груди. Он был в ее постели. Они вместе проводили ночь.

Николь очень медленно просыпалась в нежных объятиях Маркуса, боясь его потревожить. Он мирно спал, прижавшись грудью к ее спине, а его длинное толстое древко было уперто в ее ягодицу. Глубоко вдыхая слабый запах ванили, мятых лепестков розы и острый запах секса, Николь с радостью подумала, как прекрасно просыпаться в постели с мужчиной. В то же самое время ее сердце пронзила боль.

Через две недели все это закончится. Ей осталось две недели наслаждаться нежными, страстными объятиями мужчины, которого, как она поняла, любила. Любила не как друга, а глубокой и чистой любовью, которую женщина испытывает к мужчине, с которым хочет провести остаток дней.

Николь плотно сжала веки. Она заключила с Маркусом сделку. Но в ней речь шла лишь о теле, никак не о сердце. И, конечно же, не на всю жизнь. Она пообещала себе, что не будет сожалеть, но именно это она и будет делать в тот день, когда Маркус соберет вещи и улетит в Атланту.

Открыв глаза, Николь осмотрела комнату. Помещение заливал яркий солнечный свет, проникавший сквозь жалюзи. Лучи солнца ослепительно сверкали. Взглянув на часы, Николь поняла, что они опоздали на воскресную службу, но до обеда у мамы оставалось еще несколько часов.

Внезапно Маркус перевернул ее на спину, а сам оперся локтем о постель. Его взгляд был оценивающим. Николь немного смутилась. Это было первое утро, которое они вот так проводили вместе. Вчера они первый раз занимались любовью в постели.

Задумывался ли он, как она, о том, что это означало? Была ли постель для него просто еще одним местом, где можно было заняться сексом, или он тоже чувствовал, что что-то изменилось и было уже не таким, как прежде?

Мучительный момент прошел, и теперь Маркус, лаская ее шею, улыбался очаровательной мальчишеской улыбкой. Между нежными поцелуями он сказал:

– Я умираю с голоду, – и аккуратно укусил Николь за плечо.

– У моей мамы в одиннадцать часов будет обед. Хочешь присоединиться? – спросила она, не думая о том, что подумает Натали, когда увидит ее и Маркуса вместе. Мама будет не против. Она обожала Маркуса и даже несколько раз предупреждала Николь, что симпатичные мужчины и женщины не могут быть просто друзьями. Тогда Николь с ней не согласилась, но теперь поняла, что мама была права.

– Так ты присоединишься? – снова спросила она, не дождавшись ответа.

– А еды хватит?

– Когда это у моей мамы не хватало еды?

Маркус усмехнулся.

– Да, верно, такого не случалось. – Отодвинувшись, он одним движением поднялся на ноги. – Пойду в душ. – Потирая живот, он сказал: – Я бы пригласил тебя с собой, но, боюсь, мы так не успеем к твоей маме, а я очень хочу есть. – Весело подмигнув Николь, Маркус направился в ванную.

Николь не двигалась, провожая его взглядом. Подойдя к двери в ванную, он остановился. Опершись о стену, он взглянул на нее через плечо.

– Кстати, после обеда ты вся моя, – безапелляционно заявил он.

– О да! Что ты надумал?

– Поход по магазинам. – Кивнув на одеяло, лежащее на полу, он сказал: – Тебе надо купить новое постельное белье. Кажется, это мы испортили. – Маркус вошел в ванную, не закрыв за собой дверь.

Маркус слушал чириканье птичек, шелест листьев, подхваченных теплым летним ветерком, резвившимся на заднем дворике дома родителей Николь. Качаясь в гамаке, натянутом между двумя яблонями, Маркус пребывал в непонятном состоянии, среднем между бодрствованием и сном.

Раскрыв глаза, он не сразу понял, где находится. Солнце уже начинало клониться к западу. Ветви яблонь уже сбросили весенний цвет и теперь были покрыты маленькими завязями, которые однажды должны были превратиться в яблоки. Вытянувшись в гамаке, Маркус скрестил ноги, одну руку подложил под голову, а другой заботливо обнял Николь, которая свернулась возле него калачиком.

«Неудивительно, что мы заснули», – думал он, вспоминая о ночи, проведенной вместе. После того как миссис Дэвис накормила их, Маркус и Николь пошли на задний дворик полюбоваться цветами, а потом решили отдохнуть в гамаке. Это было последнее, что он помнил, прежде чем уснуть.

Маркус смутно услышал какие-то голоса. Он решил закрыть глаза, притворившись спящим. Ему было так хорошо, что он не хотел двигаться, не хотел, чтобы беспокоили Николь. Ей нужно было отдохнуть перед тем, что он запланировал на сегодня. Сдерживая улыбку, он внимательно посмотрел на мягкое тело Николь. От нее исходил сладкий запах, напоминавший запах роз, свежий, как весенний ветер. Он представлял, какова будет ее кожа на вкус позже. Между ними было нечто большее, чем секс.

Сквозь сон он слушал разговор родственников Николь. Маркус понял, что говорили о нем.

– Мама, не шуми. Ты их разбудишь, – сказала Натали.

Маркус чуть не застонал от досады. С самого их прихода Натали бросала на него взгляды, которые как будто говорили: «Я все про вас знаю». И она была права.

– Ой, потише. Скорее ты их разбудишь, – ответила миссис Дэвис. – Нат, как ты думаешь, что между ними происходит?

– Ты спрашиваешь, считаю ли я, что у них завязались серьезные отношения?

– Да, наверное. Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– Я ни в чем не уверена, а Ник все отрицала, когда я спросила, – ответила Натали.

Послышался глубокий голос мистера Дэвиса:

– Девочка, здесь что-то нечисто. Ты видела, как этот мальчик смотрит на нее? Нат, хочешь чаю со льдом?

Маркус мысленно выругал себя. Надо быть осторожнее. Он услышал скрип стула и звон стаканов.

– Спасибо, папа, – поблагодарила Натали. – Такты думаешь, что они влюбились друг в друга?

– Не знаю, как Ник, но знаю, что чувствует этот молодой человек. У меня тоже такое было, помнишь, дорогая? Он ее Точно любит. Теперь ему нужно убедиться, что он делает то, что нужно, – сказал он, защищая Маркуса.

– Он уезжает меньше чем через две недели, насколько я понимаю, – сказала Натали.

– Он такой милый мальчик. – Наступила пауза. Было лишь слышно, как позвякивают стаканы. Миссис Дэвис вздохнула и добавила: – Если любит, не уедет.

Маркуса охватило непреодолимое желание выпрыгнуть из гамака и ударить себя в грудь, как настоящий пещерный человек. Ему захотелось закричать: «Черт, нет. Конечно же, я не еду». Он хотел, чтобы весь мир знал, что это любовь!

Более того, он хотел, чтобы мистер и миссис Дэвис знали, что он женится на Николь, если она захочет этого. Что у них будет целая куча маленьких ребятишек, которые будут называть их дедушкой и бабушкой. Его единственной целью будет подтвердить свою любовь к их дочери. Признаться, что полюбил ее шесть долгих лет назад, когда они познакомились в колледже. Несмотря на огромное желание выкрикнуть все это, Маркус этого не сделал. Он сделал вид, что спит. Николь не предлагала ему остаться. Насколько он знал, ее вполне устраивал их договор. У нее были дом, работа, друзья.

Маркус ощутил боль сожаления. Не потому, что они начали эту игру, а потому, что он боялся признаться в своих чувствах. «А почему?» – спросил он себя. Потому что он прекратил бы всякое интимное общение с ней, если бы это начало угрожать их дружбе. Он не рисковал их дружбой, но он рисковал получить отказ. Он ощутил боль сожаления, потому что был трусом.