Но крепкие хозяйственники, привыкнув к колбасе, продолжали к ней стремиться. Они принимали за колбасу то жирных мохнатых гусениц, то длинных такс — и набрасывались на все это, но тут же получали отпор. Ведь хозяйственник, напоминаем, ничего не умеет — только руководить.

И тут зверьки поняли, что и в дикой природе, куда их внезапно выбросили, тоже есть кем поруководить и за счет чего поживиться. Ведь главная их черта — способность повелевать — никуда не делась! Когда хозяйственник на вас орет, совершенно невозможно его ослушаться. И уже очень скоро крепкие хозяйственники руководили постройкой муравейников, строительством бобровых плотин, облетанием одуванчиков, ожелудением дубов — и даже учили пчел строить соты, вследствие чего в России в начале перестройки почти не осталось меду. Но пчелы-то сумели постоять за себя, а вот муравьи не сумели. Так что увидеть крепкого хозяйственника возле муравейника — вполне обычное дело. Он криками подгоняет нерасторопных, а тем, кто кажется ему ленивым, подкладывает на спину новые соломинки и дополнительные травинки. Если без участия хозяйственника муравьи строят домик за неделю-две, то под его руководством процесс растягивается на месяцы. И это вполне понятно: ведь с точки зрения хозяйственника, высшая радость — труд. И чем больше его, тем лучше.

По завершении строительства муравейника хозяйственник взбирается на самую верхушку и говорит оттуда речь. Понять его никто не может, и слава Богу. Он и сам ведь не понимает, что говорит, — но говорит громко, бурно, долго, так что в конце концов проваливается в муравейник, и все приходится достраивать заново. Впрочем, этого хозяйственник уже не видит — он уходит к другим муравьям.

В результате всей этой работы хозяйственник умудряется поживиться и медком, и муравьиным соком, и орехами, заготавливать которые он учит белку… А зимой хозяйственник впадает в спячку, потому что есть становится нечего. Спать он предпочитает в берлоге у медведя: тепло, уютно, места много… Правда, иногда хозяйственник просыпается и пытается растолкать медведя, чтобы поучить его сосать лапу.

Многие зверьки терпят хозяйственника исключительно ради того, чтобы он не вмешивался в трудовой процесс лично. Пусть орет, пусть руководит — лишь бы не мешал. Они ведь не люди. Если они строят домик, им в этом домике и жить. И чтобы хозяйственник не учил зайца убегать от лисы, а хомяка — запасать зерно, зверьки терпят его крики и указания. Только бы ничего не делал.

Они устилают ему ложе в тенечке — кладут туда мягкой травы, ставят стакан воды, почтительно кланяются, демонстрируют всяческое уважение… А когда хозяйственник временно обомлеет от самодовольства и затихнет в полусне, зверьки быстро-быстро кидаются делать свои дела — чтобы, когда он опомнится, руководить уже было нечем.

Так что если увидишь зверька, здоровайся с ним поласковей, еды из своих запасов дай побольше — и тут же беги прочь, пока он не стал учить тебя ковырять в носу, есть варенье, играть в классики и читать наши сказки.

Маленький друг! Сегодня мы расскажем тебе об удивительной рыбе.

Это рыба-интеллигент. Так зовут ее рыбаки. Главная отличительная черта рыбы-интеллигента — ее крайняя интеллигентность. Она водится в теплых водах и плавает всегда только кверху брюхом. Тем самым она как бы пытается намекнуть всем, кто ее видит, на бедственное положение культуры.

Кроме того, у рыбы-интеллигента есть единственный плавник, который среди ихтиологов называется «указующим перстом». Но этот гибкий указующий перст указывает всегда только туда, куда требует течение. Течением рыбу-интеллигента всегда разворачивает куда угодно.

Рыба-интеллигент получила свое название благодаря большим кругам у глаз, напоминающим очки. Кроме того, у нее есть слегка горбатый нос и бородка, вечно свисающая изо рта. Рыба-интеллигент всегда плавает у берега в поисках корма. Но если какая-нибудь другая рыба достанет корм, рыбы-интеллигенты собираются вокруг нее стаями и создают своеобразную блокаду, называемую у них бойкотом. Для рыбы-интеллигента возможность создать блокаду заменяет корм. Если у других рыб есть еда, для рыбы-интеллигента самое большое счастье — плотным кольцом окружить кушающего и указующим плавником показать на него с выражением крайней неприязни.

Рыба-интеллигент сама не способна добывать себе пищу. Ты, маленький друг, можешь провести презабавный эксперимент. Если в твоем аквариуме плавает кверху брюхом рыба-интеллигент, ты можешь крикнуть прямо над водой: «Свобода!» — и рыба приплывет к самой поверхности воды, ожидая корма, потому что она никак не может запомнить, что корм и свобода исключают друг друга.

Смешно разевая рот, рыба-интеллигент будет требовать еды, а если ей не дадут ничего вкусного, опустится на дно с таким печальным и отчаянным выражением, словно вместе с ней затонула вся русская культура.

Однако отрицать великую роль рыбы-интеллигента в русской культуре могут только безобразные циники вроде рыбы «новый русский», которая любит кусать рыбу-интеллигента и подкалывать ее своими толстыми ядовитыми шипами. Рыба-интеллигент выступает хранителем славных традиций первобытных ящеров. Так, например, при виде утопающего рыбы-интеллигенты не кидаются спасать или поддерживать его, но собираются в стайку и вьются вокруг несчастного с громкими криками: «Спасите! Тонет!». Когда же несчастный утопленник опустится на дно и испустит дух, рыбы-интеллигенты долго еще плавают над ним, причитая: «Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало!». Стенания рыбы-интеллигента слышны далеко, а ее забавные телодвижения дали повод назвать подобную скорбь «рыбьими плясками», то есть чем-то лицемерным, но безвредным.

Рыба-интеллигент любит небольшие, безопасные для нее бури в пруду. Обычно рыбу-интеллигента проще всего увидеть, слегка возмутив веревкой поверхность пруда, в котором она обитает. Общеизвестный персонаж русского фольклора Балда говорил об этом: «Пришел веревкой море морщить да вас, проклятое племя, корчить». Проклятое племя, которое Балда принял за чертей, мгновенно всплывает со дна в надежде на благотворные перемены. Рыбы-интеллигенты хором запевают мелодичную песенку: «И над Отечеством свободы просвещенной взойдет ли наконец прекрасная заря!». Эта песня рыб-интеллигентов — единственных поющих рыб, известных науке, — вызывает слезы умиления у рыбаков, мельников и других фольклорных персонажей, живущих близ воды. (Надо заметить, что рыба-интеллигент молчит, набравши в рот воды, только если чувствует, что болтовня становится по-настоящему опасной.)

Но убедившись, что вода, как и прежде, мокрая, а мутит ее, как обычно, какой-то Балда, рыбы-интеллигенты разочарованно опускаются на дно.

Однажды рыбу-интеллигента заметил на рыбалке Салтыков-Щедрин, описавший ее впоследствии под именем карася-идеалиста. Увы! Великий обличитель описал не все разновидности. На самом деле, помимо карася-идеалиста и премудрого пескаря существует угорь-реформатор, щука-русофобка, уклейка-диссидентка и множество других мелких подвидов.

Когда другую, более крупную и съедобную рыбу тащат в неводе на жарку или копчение, рыба-интеллигент сопровождает жертву до самого берега, распевая свою постоянную песню «Замучен тяжелой неволей». Но стоит рыбе-интеллигенту самой попасться в сеть, она тут же кричит, что занесена в Красную книгу, что лично известна Нептуну, Посейдону и Водяному, что обратится к флоре и фауне Женевского озера, и вообще ведет себя так шумно, что рыбаки предпочитают отпускать ее. К тому же рыба-интеллигент отвратительна на вкус — жестка и крайне солона, что дает ей повод называть себя «солью земли» или «солью воды».

Рыба-интеллигент характеризуется также гигантским желчным пузырем, который находится в непосредственной близости от плавательного. Когда рыбаки, подняв из воды рыбу-интеллигента, заведомо негодную в пищу, издеваются над ней, желчный пузырь увеличивается до такой степени, что вся рыба приобретает желтоватый цвет и начинает смешно открывать пасть, издавая странные звуки. В них угадываются слова «сатрапы» и «палачи», что особенно веселит рыбаков. После этого они выкидывают рыбу-интеллигента в родную стихию, и она долго еще рассказывает малькам, как тяжело пострадала от сатрапов и палачей.