Но есть и другие пионеры. Которые летают стаями, машут крыльями и стучат длинными клювами. Постарайся, пожалуйста, не перепутать.
Одни пионеры — это хорошо организованные дети, которые знают наизусть, что пионер — всем ребятам пример. В свое время пионерами были твои родители и даже бабушка с дедушкой. Правда, это совсем не значит, что они подавали всем пример… А другие пионеры, о которых сегодня и пойдет рассказ, — это птицы, названные так из-за сходства их оперения с пионерской парадной формой: белый верх, темный низ, а вокруг шеи кольцо из красных перьев, напоминающее галстук.
Птицы-пионеры тоже хорошо организованы. Они живут сообществами по пятнадцать-тридцать особей, которые принято называть отрядом. Им заправляют самые опытные, сильные, старшие, а в некоторых сообществах просто самые крупные и нахальные особи числом от пяти до десяти штук. Они называются активом.
Во главе отряда стоит отрядный вожатый, или вожак. Это самая старая и почтенная птица в стае. Считается, что он самый главный и все ему подчиняются, однако в каждом отряде это устроено по-своему. Бывает, ни одна птица и клюва не смеет открыть без команды вожатого, а бывает, он кричит, крылья топорщит, а пионеры над ним хихикают и показывают ему изнанку хвоста всякий раз, как он отвернется. Изнанка хвостового оперения у пионеров ярко-розовая. Цвет этот среди них считается неприличным, а потому демонстрация хвостовой изнанки является оскорбительным действием. В самых дисциплинированных отрядах за сам факт поднятия хвоста разбирают на активе, а то и вовсе исключают из отряда. На активе пионеров разбирают так: сначала угрожающе спрашивают: «Ты на кого хвост подымаешь?» — после чего всем активом выщипывают перья из оскорбившего их хвоста. В исключительно тяжелых случаях провинившейся птице выщипывают не только хвост, но и ярко-красные перья на особо чувствительной области шеи, таким образом исключая особь из пионеров: лишившись красных перьев, она становится похожа на более-менее облезлую цаплю или аиста.
Вне своей стаи-отряда пионеры существовать не могут: не получая от вожатого или актива команд к действию, они перестают действовать совсем и умирают с голоду. Наука еще не выяснила, является ли это следствием глупости птиц, которые не могут действовать без команды, или происходит от природной лености птиц-пионеров: они радуются, избавившись от назойливой опеки вожатого, и просто не желают ничего предпринимать, если никто не стоит у них над душой. Поэтому, когда стая пионеров летает над землей в поисках пищи, вожатый носится вокруг, подавая голосом резкие команды, устрашающе стуча клювом и постоянно подравнивая линию, по которой выстроены птицы, потому что то одна из них, то другая постоянно норовит выбиться, отлететь в сторонку по своим делам… А ведь тогда она может отстать от отряда и погибнуть. Поэтому вожатый возвращает ее в строй — иногда громким криком, а иногда ударами крыльев и щипками клюва.
Чтобы пионеры двигались ровно и не отвлекались, вожатый и актив требуют, чтобы они пели строевую песню. Голоса у этих птиц резкие и немелодичные, а песни, как правило, не отличаются музыкальными достоинствами, но зато обладают четко выраженным ритмом и зарядом бодрости. Вообразите себе отряд черно-белых пионеров с красными галстучками. Вот они построились клином и полетели над землей с громкой песней, отбивая такт крыльями. Впереди летит тяжелый актив. Они только делают вид, что поют, на самом деле они обговаривают план обхитрить вожатого и сбежать с ночной лежки в ближайшее болото — купаться и жрать строго запрещенных лягушек. За ними нестройно тянутся прочие члены стаи, то и дело отставая, сбиваясь с такта и перехихикиваясь, а вокруг них носится отрядный вожатый, стараясь при помощи отчаянных криков и взмахов крыльями поддерживать относительный порядок.
Естественно, шум создается страшный, и всякая добыча немедленно разбегается — даже если это очень смирная и неподвижная добыча вроде ягод, семян и злаков. Поэтому пионеры всегда голодны и оглушительно щелкают клювами. Когда они все-таки находят добычу, первым лакомится отрядный актив. Остальные сидят вокруг, смотрят злыми глазами и продолжают щелкать клювами. А отрядный вожатый носится вокруг и следит за тем, чтобы никто не переедал, не забирался в еду лапами, не прятал куски под крылышко и не лез без очереди.
Когда отряд наедается, вожатый подбирает оставшиеся после него крошки и утоляет голод, в то время как пионеры сыто или полусыто переругиваются, кричат друг на друга «га-га-га!» и шипят, как рассерженные гуси.
Усталый и измотанный вожатый, чтобы утихомирить распоясавшихся пионеров, кричит на них, топочет ногами и устрашающе трескочет клювом. На птичьем языке пионеров это называется, невесть почему, вечерней поверкой. Пионеры перестают ругаться, обзываться и перекидываться дохлой жабой, собираются поближе и подбрасывают сухой соломы под ноги вожатому: они знают, что вечером будет костер. Вожатый, подобно северному шаману, впадает в экстаз и камлает. Клюв щелкает все быстрей и громче; наконец с него начинают сыпаться искры. От искр занимается набросанная ему под ноги солома, а воодушевленные пионеры уже тащат веточки, сучки, поленья и поваленные деревья, чтобы подложить их в отрядный костер. Некоторые, впрочем, находят на свалках и специально для костра припасают аэрозольные баллончики. Вожатому приходится отбирать эту дрянь и оттаскивать в дальний кустарник.
Только простое, но величественное зрелище вечернего костра способно утихомирить разгулявшихся пионеров. Часть из них засыпает, не дожидаясь, пока догорят последние угольки, а другие только притворяются спящими, чтобы не помогать вожатому затаптывать костер и таскать клювом воду, чтобы его залить. Наконец, когда вожатый падает и засыпает мертвым сном, преграждая своим телом дорогу к безрассудной свободе, отрядный актив осторожно переступает через него и убегает на болото. Там глупые пионеры купаются в тухлой воде и набивают животы лягушками, отчего весь следующий день их мучит жестокий понос, а вожатого — совесть.
Вожатый с трудом просыпается на рассвете, ощупывает свое старое, повсюду саднящее, тощее и жесткое тело, любуется нежными красками восходящего солнца и тихо плачет от жалости к себе и к пионерам.
Однако вскоре он берет себя в руки и выкрикивает побудку — звуковой сигнал, для которого пионеры придумали следующий словесный эквивалент: «Подъем, подъем, штанишки одием!»
По сигналу птицы должны очумело вскакивать, но вместо этого они продолжают спать, совершенно игнорируя как вожатого, так и его сигналы. Заметим, что при подаче сигнала «Отбой» пионеры продолжают шушукаться, возиться и пересмеиваться до самого рассвета. На рассвете они обычно засыпают мертвым сном. Поэтому вожатый после сигнала «Подъем» обыкновенно пускает в ход свой крепкий клюв. Поднимаясь, пионеры долго еще слоняются как привидения, поматывают тяжелыми головами и тщетно пытаются проснуться.
Вожатый, который за время утреннего сна отряда уже присмотрел подходящее поле, ведет свой отряд туда. Замысел он при этом лелеет следующий: отрад поможет крестьянам в сельхозработах, а добрые крестьяне отблагодарят пионеров обедом.
На деле же все опять получается как попало: завидев спелые колосья, пионеры тут же кидаются на них и начинают жадно истреблять. Как правило, они больше портят и вытаптывают, чем съедают, а общеотрадные свалки с попытками отпихнуть от еды физически более сильный актив наносят серьезный вред посевам.
Поэтому пионеров издавна считают полевыми вредителями. Крестьянские дети, организационно не оформленные и оттого несознательные, даже сложили про этих птиц дразнилку: «Пионеры юные, головы чугунные, сами оловянные, черти окаянные». Услышав обидные слова, пионеры с криком бросаются щипать обидчиков, и только вмешательство вожатого способно остановить драку.
Некоторые пионеры, подвидовое название которых — тимуровцы, проявляют особую агрессивность в отношении слабых и беззащитных людских особей: детей, стариков и инвалидов. Завидев таких людей, пионеры-тимуровцы пытаются отобрать у них любую ношу. Некоторые орнитологи объясняют это человеколюбием птиц и желанием помочь в несении тяжестей. Такое объяснение трудно подтвердить или опровергнуть, поскольку люди отчаянно защищают свою собственность от нападающих птиц.
