К тому же вчера, начиная со второй половины дня, ему со всех концов страны стали поступать телефонные звонки и телеграммы. Исходили они от совершенно незнакомых ему людей — о большинстве из них он никогда в жизни и не слышал, хотя и попалось несколько известных всем звонких имен. Все они желали ему успеха, несколько человек предложили деньги, и он неожиданно для себя обнаружил, что глубоко тронут тем, что бедственное положение какого-то одинокого скитальца смогло, несмотря ни на что, вызвать столь искреннее участие.

Буквально через мгновение после того, как Элан приостановился переброситься словом с Даном Орлиффом, их обступили другие репортеры. Один из приезжих журналистов, которого Элан вспомнил по вчерашней беседе — из монреальской “Газетт”, кажется, поддержал просьбу Орлиффа:

— Да, объясните, что это за чертовщина с кабинетом? Элан решил, что ему следует уделить им минуту-другую. Перед ним стояли не обычные судебные репортеры. А пресса крепко помогла ему, когда он нуждался в помощи…

— Все дела, кроме официальных судебных процессов, — торопливо начал объяснять он, — решаются не в зале судебных заседаний, а в кабинете судьи. Однако поскольку обычно к слушанию назначается столько вопросов и привлекается так много народу, то судья переходит в зал судебных заседаний, который на это время становится его кабинетом.

— И вправду чертовщина какая-то, — раздался за спиной Элана чей-то насмешливый голос. — Как там эта старая поговорка насчет “закон — дурак”?

Элан усмехнулся:

— Если я вам сейчас ее напомню, вы же потом будете на меня ссылаться.

Стоявший прямо перед ним коротышка спросил:

— А Дюваль сегодня будет?

— Нет, — ответил Элан. — Он все еще на судне. И сойти с него он сможет только тогда, когда будет вынесено окончательное решение суда в связи с ордером ниси. То есть когда мы получим распоряжение доставить его в суд для рассмотрения законности его задержания. Для этого и проводится сегодняшнее слушание.

Том Льюис протиснул свое приземистое, коренастое туловище сквозь толпу репортеров и настойчиво потянул Элана за рукав:

— Пошли скорее, мужик!

Элан взглянул на часы — уже почти половина одиннадцатого.

— Все, — решительно объявил он журналистам. — Нам пора идти.

— Удачи, дружище, — пожелал ему корреспондент, как вспомнилось Элану, информационного агентства. — Мы все за вас болеем.

Как только за последним вошедшим закрылась дверь, клерк возвысил голос:

— К порядку!

Позади клерка появилась костлявая фигура судьи Уиллиса, быстрыми шагами пересекавшего небольшой квадратный зал судебных заседаний. Он взошел на судейский помост, церемонно поклонился адвокатам — в ближайшие полчаса их пройдет перед ним не менее двадцати — и, не глядя, ловко опустился в подставленное клерком кресло.

Склонившись к Элану, Том Льюис свистящим шепотом предположил:

— Если этот парень когда-нибудь запоздает с креслом, вот потеха-то будет!

На мгновение судья обратил взгляд в их сторону: суровое угловатое лицо, кустистые седые брови, пронзи-, тельные пытливые глаза, так хорошо запомнившиеся Элану. Поначалу он подумал, что судья расслышал замечание Тома, но потом решил, что это совершенно невозможно. Судья же Уиллис коротким официальным кивком головы дал клерку сигнал к началу процедуры.

Оглядывая обшитый дубовыми панелями зал, Элан отметил, что пресса целиком заняла два ряда мест поближе к судейскому помосту на противоположной стороне центрального прохода. С той стороны, где сидели они с Томом, устроились их коллеги-адвокаты — некоторые в последний раз пролистывали бумаги в папках, готовые к тому моменту, когда выкликнут их вопрос. Элан только успел повернуть голову к двери, как она открылась и в зал вошли пять человек.

Первым, явно чувствуя себя неуверенно в незнакомой обстановке, робко ступал капитан Яабек, в голубом саржевом костюме, с плащом, перекинутым через руку. С ним в ногу шел пожилой элегантно одетый мужчина, в котором Элан признал одного из партнеров по юридической фирме, специализировавшейся в области морского права. Это был, очевидно, адвокат судоходной компании. Они сели позади репортеров; адвокат, с которым Элан однажды встречался, дружелюбно ему кивнул, а капитан Яабек с легкой улыбкой склонил голову в вежливом поклоне.

Вслед за ними шествовало трио: Эдгар Крамер, облаченный в безукоризненно отутюженный, как всегда, костюм в едва заметную полоску, из нагрудного кармана сверкал краешек ослепительно белого платка. Вторым шел крепко сложенный тип с холеной ниточкой усов, который на ходу о чем-то переговаривался с Крамером, видимо, догадался Элан, чиновник иммиграционной службы. Третий, грузный, заметный субъект, судя по уверенному виду, с которым он вошел в зал судебных заседаний, вне всяких сомнений, был еще одним адвокатом.

Перед судейским помостом началась обычная жатва сегодняшнего урожая ходатайств, клерк называл одно дело за другим. Услышав имя своего клиента, адвокат вставал и лаконично излагал свои доводы. Обычно судья задавал один-другой дежурный вопрос, затем кивал в знак удовлетворения ходатайства.

Том Льюис больно ткнул локтем Элана.

— Вот это и есть твой приятель Крамер — ну, тот, с кислой физиономией?

Элан кивнул.

Том повернул голову, чтобы разглядеть других, и тут же быстро посмотрел на Элана, губы его вытянулись трубочкой в беззвучном свисте. Он прошептал:

— А ты видел, кто с ним?

— Пижон в сером костюме? Что-то я его не узнаю. А ты?

— Еще как! — прикрыв ладонью рот, с жаром заверил его Том. — Не кто-нибудь, а сам А. Р. Батлер. Так, они будут палить по тебе из главного калибра. Сбежать не хочешь?

— Если откровенно, — прошептал Элан, — то очень. А. Р. Батлер — имя, с которым нельзя было не считаться. Один из самых процветающих судебных адвокатов в городе, он пользовался громкой репутацией, которую заслужил совершенным искусством в области юриспруденции, его вопросы и доводы могли быть убийственными. Обычно он брался исключительно за крупные дела. “Министерству по делам иммиграции, — предположил Элан, — пришлось положить немало сил на уговоры плюс весьма увесистый гонорар, чтобы заручиться его услугами”. Появление Батлера, обратил внимание Элан, вызвало живой интерес и среди репортеров. Клерк монотонно пробубнил:

— По делу Анри Дюваля — ходатайство на основании хабеас корпус.

Элан поднялся и поспешно обратился к судье:

— Милорд, позвольте просить отложить слушание дела до второго вызова.

Это был общепринятый жест вежливости по отношению к другим адвокатам. Те, кто значился в списке после Элана и считал, что его ходатайство не требует пространного обсуждения, могли быстро закончить его рассмотрение и быть свободными. После этого вновь вызывались оставшиеся — те, кто предполагал, что слушание их ходатайств затянется.

Судья молча кивнул, и клерк произнес новое имя.

Опустившись на свое место, Элан почувствовал, что его кто-то трогает за плечо. Обернулся и увидел перед собой А. Р. Батлера. Знаменитый адвокат, распространяя аромат пронзительно душистого лосьона после бритья, во время реплики Элана пересек центральный проход и уселся рядом с молодым коллегой.

— Доброе утро, — прошептал Батлер. — Я тоже по вашему делу — от министерства. Меня зовут Батлер.

Учтиво улыбаясь, он протянул Элану руку. Элан пожал вялую, мягкую ладонь, отметив про себя маникюр, и также шепотом ответил:

— Я знаю.

— Харри Голлэнд представляет судоходную компанию “Нордик”, — он кивком указал на сидевшего рядом с капитаном Яабеком адвоката. — Это ей принадлежит судно, да вы, верно, сами знаете.

— Нет, — признался Элан. — Я не знал. Спасибо.

— Не стоит, старина. Просто подумал, что информация вам не помешает. — А. Р. Батлер вновь похлопал Элана по плечу. — А интересную зацепку вы отыскали. Так что потягаемся.

Дружелюбно кивнув молодому коллеге, А. Р. Батлер величественно прошествовал через проход к своему месту.

Элан проследил за ним глазами, намереваясь ответить вежливостью на вежливость и лично поприветствовать Эдгара Крамера. На мгновение он перехватил на себе изучающий взгляд Крамера, который тут же с неприступным видом демонстративно отвернулся.