— «Трюк» — вот уж как нельзя более точное название, — сказала она. — Это был бы весьма зрелищный, разовый бросок. Точно такой же как полет Аполлона к Луне. Но посмотрите, куда он нас привел?

— На Луну, — резко ответил он, — на сорок лет раньше японцев.

— Полковник Мейленфант, — сказала она, тщательно подбирая слова, — должно быть вы знаете, что мне будет трудно оказать вам поддержку.

— Я знаю, что меня считают одержимым, — сказал он не сводя с нее глаз. — Прошло двадцать лет после того как прекратились полеты шаттлов, а я все еще испытываю нечто вроде долгого и мучительного разочарования по поводу того, как сложилась моя жизнь. Я хочу найти подтверждения гипотезы гайджин, потому что меня захватила эта идея, и потому что я хочу, чтобы Америка вернулась в космос. Вобщем, у меня есть программа. Верно?

— Я… Да. Думаю что так. Простите.

— К черту извинения. Вы правы. Я никогда не умел строить деловые отношения. Даже когда был астронавтом. Я никогда не входил ни в одну из группировок, не был ни «космопроходцем,» ни «болельщиком,» ни «начальником,» и не входил в число выпивох, вечно торчавших в ирландской пивной. Не было ничего, что могло бы меня слишком заинтересовать. Даже русские относились ко мне с недоверием, потому что во мне недостаточно развито чувство коллективизма.

Он ударил своей жесткой ладонью по столу.

— И вот появляются гайджин. Десять лет, Салли, я надеялся на то, что ознакомившись с данными проведенных на Луне исследований инфракрасного спектра, наше правительство, или правительство любой другой страны предпримет какие-то конкретные действия. Отреагировал только Фрэнк Полис — частное лицо. Его ответной реакцией стал этот чертов зонд. И вот теперь я решил что с этим надо что-то делать пока я еще не сыграл в ящик.

— Как далеко находится солнечный фокус?

— На расстоянии в тысячу астрономических единиц. В тысячу раз дальше, чем расстояние между Землей и Солнцем.

— Вы ненормальный, — сказала она присвистнув.

— Конечно, — ухмыльнулся он, показывая ровный ряд восстановленных зубов. — А теперь скажите мне, как это сделать. Если хотите, считайте это упражнением, этаким мысленным экспериментом.

— У вас есть на примете какой-нибудь астронавт? — сухо спрсила она.

— Есть. Это я, — ответил он, ухмыльнувшись еще шире.

Темная, измятая поверхность, изрезанный острыми зубцами кратеров горизонт, до которого казалось можно дотронуться рукой, небо усеянное звездами, среди которых выделялась яркая искра…

Когда зонд двинулся по складчатой поверхности астероида, Мора почувствовала, что ее начинает покачивать из стороны в сторону. Она увидела как якоря и канаты метнулись вперед, а затем они исчезли из поля ее зрения. Подталкивая и вытягивая зонд, они перетаскивали его с одного места на другое. Она наблюдала за происходящим то сверху, то снизу. Где-то на уровне подсознания Мора ощущала легкое покалывание, вызванное переходом генераторов виртуальности на усиленный режим работы. Сейчас они создавали видимость того, что она вместе с зондом едет по изрезанной трещинами, каменистой равнине. Войдя в соответствующую программу, она направила процессору ментальную команду отключить спецэффекты, без которых вполне могла обойтись.

— При движении мы должны быть чрезвычайно осторожны, — шепотом объясняла своим высокопоставленным гостям Ксения. — Гравитация на поверхности астероида оказалась даже слабее, чем мы могли ожидать от космического тела таких размеров. Не забывайте, что этот «гантелеобразный астероид» является бинарным телом, состоящим из двух соединившихся частей. Представьте себе два прижавшихся друг к другу бильярдных шара, которые вращаются вокруг точки соприкосновения. Мы напоминаем муху, которая ползет по дальней стороне одного из таких шаров. Эти гантели вращаются довольно быстро и здесь, на полюсе, центробежная сила почти сводит на нет силу гравитации. Но мы заранее моделировали подобные ситуации, так что Бруно знает, что делает. Просто сидите и наслаждайтесь поездкой.

Теперь стали появляться неясные очертания какой-то структуры, поднимавшейся из-за черты горизонта, до которого было рукой подать. Зрелище напоминало восход спутника — но этот спутник был маленьким, темным и слишком измятым. Он был близнецом того космического тела над которым поднимался. Это была вторая половина гантели.

— Во время поездки мы изучаем грунт, — продолжила Ксения.

— Поскольку мы не знаем, что именно искать, мы захватили оборудование пригодное для проведения самых разнообразных исследований. Так, например, если гайджин прибыли сюда, чтобы добывать такие легкие металлы, как алюминий, магний или титан, они скорее всего воспользовались бы чем-нибудь вроде электролиза магмы или пиролиза. Такие же процессы можно было бы использовать и для производства кислорода. В случае применения электролиза магмы, главным шлаковым компонентом был бы ферросиликон. В случае использования пиролиза, мы надеемся найти следы элементного железа и силикона, либо слегка окислившиеся формы…

Мы ползем по куче шлака, подумала Мора, пытаясь разгадать, что здесь добывали. А может быть мы слишком антропоморфны? Интересно, решил бы какой-нибудь неандерталец, что мы неразумны, если бы осматривая наши ядерные реакторы, он не обнаружил бы ни единого кусочка кремния?

А что еще мы можем сделать? Как мы можем проверить то, что не понимаем?

Теперь движение второй половины астероида можно было назвать как угодно, но только не «восхождением.» Темный и измятый каменный шар нависал над поверхностью той части астероида, где находился зонд. Это зрелище было в духе картин Магритта. Сейчас Мора видела перед собой широкую плоскость сглаженного от удара камня, то место, где одна, летящая в космосе глыба упиралась в другую.

Вторая часть астероида была настолько близко, что Мора наверное могла бы разглядеть каждую складку на ее поверхности, каждый кратер и даже каждую пылинку. Это произвело на нее захватывающее впечатление.

Она заметила, что внешний вид зонда изменился. Якоря выпустили небольшие боковые отростки — тормозные захваты, которые понеслись к месту соприкосновения двух глыб, туда, где находился центр гравитации всего астероида. Сила тяготения глыбы, находившейся внизу уменьшалась, так как на нее воздействовала сила тяготения точно такой же глыбы находившейся сверху. Общий вектор гравитации постепенно выравнивался в горизонтальном направлении и просто тащил зонд по поверхности астероида.

Теперь вторая часть астероида находилась настолько близко, что виртуальная диорама оказалась прямо над головой Моры. Искореженный ландшафт верхней глыбы превратился в каменистый потолок. Ей очень захотелось поднять руку и дотронуться до этих опрокинутых вниз кратеров. Все выглядело так, словно над ее головой висела игрушечная Луна — этакий сувенир из карманной Вселенной Аристотеля.

— Похоже мы что-то нашли, — тихо сказала Ксения.

Мора посмотрела вниз. Изображение расплылось — виртуальные генераторы изо всех сил старалась выполнить ее команду.

Прямо перед ней что-то лежало. Это было похоже на тонкий, неровный по краям слой алюминиевой или серебряной фольги, который лежал поверх темного реголита. Если не считать выступавшего наружу, участка шириной метр, а то и два, основная часть слоя вероятно находилась под рыхлым грунтом. Его измятые края ярко сверкали в слабых лучах солнечного света.

Он был явно искусственного происхождения.

Следующая встреча Бринд и Мейленфанта произошла спустя несколько месяцев в космическом центре Кеннеди.

Этот комплекс произвел на Мейленфанта тягостное впечатление. Большая часть стартовых опор была снесена или превратилась в ржавые музейные экспонаты. Но центр приема посетителей все еще работал. В пожелтевшем от времени куполе, этой маленькой копии земного шара, размещалась выставка, посвященная полетам шаттлов — артефакты, фотографии и виртуальная информация.