Негры заколебались.

— Как? — вскричал Флореаль-Аполлон, — Вы вчетвером боитесь сразиться с одним?

Он приложил к плечу ружье и выстрелил.

В то же время раздались два выстрела из обоих пистолетов и двое из нападавших с криками упали на землю.

— Теперь их осталось только двое, — проговорил юноша, который сам счастливо избежал пули, отскочив в сторону. — Ну, что же, Флореаль-Аполлон вы все еще продолжаете настаивать на своем?

— Умри, проклятая собака! — вместо ответа вскричал бандит устремляясь на Марселена, и между ними началась ужасная борьба.

Но вдруг Анжела испустила крик отчаяния: два оставшихся негра схватили ее и потащили за собой.

Тогда, со страшным усилием, вырвавшись из объятий Флореаля-Аполлона, Марселен подбежал к молодой девушке, всадил кинжал в горло одному негру, опрокинул на землю жестоким ударом по голове другого, так что тот упал замертво, и затем снова бросился на Флореаля-Аполлона.

Все это произошло с быстротой молнии.

— Теперь силы у нас равны, Флореаль-Аполлон! — вскричал со смехом юноша.

Борьба возобновилась. Каждый из противников понимал, что должен одолеть и убить другого.

— Я вырву твое сердце, собака! — с яростью кричал бандит, напрягая все свои силы, чтобы сломить своего врага.

— Спасайтесь скорее, пока я бьюсь с этим демоном! — крикнул Марселен молодой девушке.

— Нет, — вскричала она, — я не буду спасаться одна: мы или оба погибнем или спасемся оба!

Между тем, юноша чувствовал, что силы покидают его. На лице выступил холодный пот, туман застилал его глаза, в ушах послышался шум. Юноша с ужасом рассчитывал, сколько минут он еще сможет противостоять своему противнику.

Руки Флореаля-Аполлона, со страшной силой схватившие его, сжимали все сильнее и сильнее. У несчастного хрустели кости и спирало дыхание. Казалось, все было кончено для него.

Вдруг послышались громкие крики и лошадиный топот, быстро приближавшиеся к месту поединка.

— Держись, Марселен! — крикнул знакомый голос. Все узнали голос Дювошеля. Сознание близкой помощи вдохновило юношу, возвратило энергию.

— А, — проговорил он прерывающимся голосом, — на этот раз тебя поймали, презренный!

— Очень может быть, — отвечал негр с дьявольской улыбкой, — только ты не увидишь этого, так как умрешь прежде меня!

— Помогите, помогите! — кричала Анжела.

— Я здесь, сестра, — кричал Дювошель. Наконец, он появился во главе дюжины солдат. Все прибывшие бросились на Флореаля-Аполлона. В одно мгновение бандит был опрокинут и связан. Марселен, казалось, лежал без движения.

— Боже мой, — с отчаянием проговорила Анжела, наклоняясь над юношей, — бедный мальчик, такой храбрый и преданный! Неужели он мертв?

Дювошель с состраданием приблизился к ней.

— А, — вскричал Флореаль-Аполлон со злобным смехом, которого в это время привязывали к седлу подобно тюку. — Я ведь сказал, что он умрет раньше меня! Попробуйте его теперь привести в сознание! Нет, он уже мертв!

Но Флореаль-Аполлон ошибался: Марселен не только не умер, но и не потерял сознание. Ослабев от усилий, которые ему пришлось применить в битве с противником, он чувствовал, как мало-помалу возвращаются к нему прежние силы. Через несколько минут он мог бы сам встать на ноги, но Марселен не хотел разубеждать своего врага.

Когда Дювошель склонился над ним, он незаметно улыбнулся ему и, подмигнув с многозначительным видом, прошептал еле слышно:

— Необходимо, чтобы Флореаль-Аполлон считал меня мертвым!

Дювошель пожал ему руку.

Он понял юношу и, отойдя в сторону, сделал знак молодой девушке следовать за ним. Затем он взял конскую попону, осторожно покрыл ею Марселена и велел положить на импровизированные носилки, которые солдаты устроили из ружей и на которых уже лежали два негра, убитые Марселеном.

Флореаль-Аполлон внимательно следил за всем этим.

— Итак, твой храбрый Марселен мертв? — насмешливо спросил он у Дювошеля.

— Да, презренный, — отвечал плантатор, — радуйся, ты убил его!

— Тем лучше, — со злобой отвечал тот, — по крайней мере, я отомстил за себя!

Плантатор молча пожал плечами и подошел к Анжеле, чтобы помочь ей сесть на лошадь. Затем он подал знак и маленькая группа медленно двинулась вперед.

Начиная с этого момента Флореаль-Аполлон стал неподвижен и молчалив и, если бы не мрачный блеск его глаз, его можно было бы считать трупом.

Теперь мы должны объяснить, как произошло вмешательство Дювошеля, спасшее молодую девушку. Этому способствовала мать Марселена. А дело было так.

Через несколько минут после отъезда Колета, Антрага и Марселена, старая негритянка, следившая за ними, вошла в пещеру.

В нескольких словах она сообщила своему господину о предполагаемом свидании Анжелы с Флореалем-Аполлоном, указала ему время и место. После этого она поспешила на плантацию, куда явилась несколькими минутами раньше прибытия Колета и его товарищей.

Дювошель, довольный представившимся случаем овладеть своим врагом, немедленно захватил с собой солдат и поехал к месту встречи. Но вследствие темноты он чуть не заблудился в лесу и не будь грома выстрелов и отчаянных криков, помощь прибыла бы слишком поздно, чтобы спасти Анжелу.

К полночи маленькая группа достигла плантации. Бираг и Колет не спали еще: увлеченные игрой в карты, они забыли о времени.

Велико было их изумление при виде Анжелы, которая по их мнению, должна была находиться в постели, Дювошеля, которого они оставили в пещере, и, особенно, Флореаля-Аполлона, который был привезен пленником. Последовали длинные объяснения. Затем Анжела последовала в свои комнаты, опираясь на плечо матери Марселена, которая уже совершенно успокоилась на счет своего сына, когда он, вдали от нескромных взоров, сбросил с себя маску трупа и сжал ее в своих объятиях в доказательство того, что он по-прежнему жив и здоров.

Исполнив этот священный долг, юноша вошел в комнаты, чтобы присутствовать на совете, который открыли его господа.

Флореаль-Аполлон, по-прежнему, привязанный к седлу и охраняемый десятком солдат, не спускавших с него глаз, ожидал на дворе своей участи. Между тем, в комнатах начался совет. — Что теперь нам делать? — спросил первым Колет.

— Я думаю, — отвечал Дювошель, — раз этот негодяй попал к нам в руки, расстреляем его и весь разговор!

— Конечно, это можно сделать очень быстро, — вставил Бираг, — но имеем ли мы право поступать таким образом?

— Если не имеем, то сами возьмем его, вот и все, — сказал Дювошель.

— Но это будет несправедливо, — вскричал плантатор.

— Ба, о чем тут спорить? Предположим, например, что я убил бы его на месте, вместо того, чтобы везти его сюда. Не все ли равно?

— Это правда, но вы ведь не сделали этого!

— И теперь сожалею!

— А вы как думаете, сударь? — обратился плантатор к своему гостю, который тоже присутствовал здесь, не принимая никакого участия в этом оригинальном военном совете.

— Господа, — отвечал француз, — так как вы оказываете мне честь узнать мое мнение, то должен сказать, что я уроженец своей страны, где законность стоит выше всего. Во Франции закон покровительствует всем гражданам и никто не имеет права сам судить других, как бы ни были тяжелы их преступления.

— Как же нам поступить?

— Я думаю, что вы должны завтра же отправить его в Порт-о-Пренс и там передать в руки правосудия.

— Гм, — проговорил Дювошель, — законность — прекрасная вещь. К несчастью, нам нельзя забывать, что мы находимся не во Франции, а в Сан-Доминго.

Потом, обращаясь к Марселену, добавил:

— А каково твое мнение, Марселен?

— По моему мнению, господин, — отвечал тот, — нам совсем не следовало захватывать Флореаля-Аполлона.

— Так, а следовало его убить?

— Нет, отпустить.

— Как освободить, — вскричали все. — Да ты с ума сошел, Марселен!

— Позвольте ему объясниться, — вступился француз. — Я, кажется, понял его мысль. И мне кажется, что он опять-таки прав!