— У всякого своя слабость, — поучительно ответил Марселен. — Однако, ты должен знать, что там, где не применима сила, пускается в ход хитрость.

— Я был не прав, сознаюсь в этом, но всякий на моем месте поступил бы также. Однако, ты не можешь отрицать, что я представил тебе доказательство высшего доверия, приведя тебя сюда.

— Может быть, папа Воду! Но кто знает, для чего вы привели меня сюда, и что случилось бы со мною, если бы я не открылся вам!

— Ты, вероятно, не вышел бы отсюда живым.

— Благодарю за откровенность, ну, а теперь?

— Теперь у меня нет секретов от тебя: ты будешь знать все!

— Ты что-то хотел узнать от меня?

— Да, вот за этим я и привел тебя сюда! Впрочем, зачем мне больше таиться от тебя? Скажу прямо, моим намерением было привести тебя сюда и заставить говорить.

— Напоивши меня пьяным, — сказал юноша. — И когда я рассказал тебе?..

— Убить тебя, брат, если бы я увидел на твоем лице след какого-нибудь колебания!

— Послушай, — заметил Марселен, поставив на землю пустой стакан. — Я хочу кое-что сообщить тебе. Ты слишком быстро действуешь и потому твое мщение бывает не совсем полное: из двух твоих жертв только одна умерла.

— Которая? — с живостью спросил Воду

— Марта Колет, супруга Дювошеля

Улыбка удовольствия появилась на губах Флореаля-Аполлона, взгляд засверкал, но вскоре лицо его опять приняло свое обычное угрюмое выражение.

— Яд, данный тобой Люсьену Дорнесу, действовал не так быстро, как ты предполагал.

— Он что-нибудь говорил?

— Нет, — холодно сказал Марселен. — Когда он упал в озеро и был вытащен Колетом, я первый оказал ему помощь…

— И?..

— Он не пришел в сознание, так как под предлогом оказать ему помощь, я натер ему ноздри ядом liche de pola.

— Ты сделал это, брат?

— Да!

— Благодарю, ты спас нас. Дорнес знал наши секреты.

— Я чувствовал это, но теперь все ваши секреты остались с ним. Ты теперь один знаешь их!

— Пока, брат, я один! Но я хочу разделить эти секреты с тобой! — вскричал король Воду с взрывом внезапной откровенности, которую трудно было предполагать в нем.

— Как тебе угодно, — небрежно отвечал юноша. — Я не спрашиваю у тебя ни о чем. Я только исполняю свой долг по отношению к священной змее, а остальное меня не касается.

— Брат, мы с тобой — единственные оби на Гаити! Мне одному тяжело хранить этот секрет, я хочу разделить его с тобой, так нужно!

— Выслушай, я еще не закончил.

— Говори!

— Дювошель, мой господин, поклялся отомстить тебе!

Флореаль-Аполлон презрительно улыбнулся.

— Я не боюсь его! — сказал он.

— Но он склонил на свою сторону президента Жефрара.

— У президента, как бы он ни был могущественен, будет скоро столько собственных проблем, — отвечал вождь Воду с мрачным смехом, — что ему некогда будет и подумать о делах своих друзей.

— Я не понимаю тебя.

— Скоро поймешь!

— Солдаты расставлены по всем деревням и окружают Артибанитский лес!

— Сколько бы их ни было, брат, знай, что мы всегда невредимо проскользнем через них! Когда Воду свистнет, власть цветных людей исчезнет! Воду все может. Я уже вчера знал то, что ты мне говоришь!

— И ты принял предосторожности?

— Все дети змеи ждут только сигнала. Когда настанет час, то по сигналу, данному с пика Куридас, Воду поднимутся массами, хлынут со всех сторон острова и сделают с цветными людьми то, что никогда не делали их отцы с белыми европейцами. Тогда, — прибавил он, — Гаити будет действительно свободной страной и будет всецело принадлежать неграм.

Кровь в жилах Марселена застыла.

— Мечты прекрасны, — сказал он. — К несчастью успех…

— Обеспечен! — с живостью перебил его Воду. — Понимаешь ли брат, наши сторонники окружат самого президента. На нашей стороне не только высшие офицеры, но и гражданские чиновники.

— Тайна, известная стольким, уже не тайна!

— Ты был бы прав, если бы это было так, как ты предполагаешь. Но все эти сторонники представляют из себя только руки, которые действуют, а не головы, которые рассуждают. Они не знают настоящей цели заговора и все воображают, что действуют в пользу императора Сулука.

— А ведь правда! Сулук показал себя преданным сыном священной змеи!

— Сулук! — с презрением вскричал Флореаль-Аполлон. — Что такое он представляет из себя? Это просто животное, человек без воли и разума! Он будет служить нам только ширмой!

— Однако, и у Сулука много друзей, брат,

— Было много, когда он был в силе, а теперь он остался один. И то, чего не осмеливался он сделать для Воду, на этот раз последний сам сделает. Разве он не король?

При этом откровенном признании Марселен взглянул на негра с поддельным изумлением, обманувшим Флореаля-Апоплона.

— Понимаю, — проговорил юноша, — священная змея сама будет царствовать.

Воду широко улыбнулся.

— Повторяю, — продолжал Марселен, — это прекрасная мечта, но пробуждение может быть ужасным. Вспомни, что и в самых тонко продуманных проектах остается мало места для удачи.

— Случая?

— Да, случая, этого спутника судьбы, который разрушает иногда самые хитро сплетенные планы. Человеческое предвидение, какое бы оно ни было далекое, все-таки имеет свои пределы, а измена является под самыми различными формами. Часто бывает, что самый преданный друг изменяет скорее всего. Вспомни брат, что говорят христиане: Христос был предан одним из своих близких учеников!

Воду нахмурил брови.

— Успокойся, брат, я не имею собратьев, которые могли бы изменить мне, — сказал он, — и я один владею своей тайной!

— Если это так, я от души поздравляю тебя! Но поверь мне, брат, крепче храни тайну в своем сердце! — сказал Марселен. — Что касается меня, то я больше ничего не хочу знать!

— Однако…

— Нет, — решительно проговорил юноша. — Я только простой солдат «священной змеи» и не хочу быть никем иным. Но, когда настанет время действовать, ты всегда найдешь меня около себя. А до тех пор я ничего не буду слушать! Впрочем, еще одно слово…

— Какое?

— Постарайся, чтобы час освобождения сынов священной змеи наступил скорее. У Жефрара опытные ищейки.

— Какое сегодня число? — спросил Флореаль-Аполлон.

— К чему этот вопрос?

— Отвечай!

— Хорошо, двадцатое декабря.

— Так радуйся, брат, на Рождество у Воду будет великий праздник! Я обещаю тебе!

— И поэтому поводу ночью будут принесены жертвы?

— Да! Таков обычай, разве ты не знаешь этого?

— Конечно, знаю.

— Так зачем спрашиваешь меня?

— Затем, что я хочу воспользоваться правом оби и занять место первого жреца. Разве я тебе не говорил, что также жажду мщения?

— Твое мщение там! — сказал Флореаль-Аполлон указывая на хижину. — Я удовлетворю твою просьбу, но только при двух условиях!

— Каких?

— Ты передашь письмо полковнику Бразье!

— Это первому адъютанту президента?

— Да, я не знаю, кому другому доверить его!

— Гм-м-м! Я боюсь, что ты взваливаешь на меня тяжелое поручение.

— Это письмо не компрометирует тебя.

Марселен продолжал колебаться.

— Ты отказываешься? Ты, оби!

— Ну, хорошо, — сказал Марселен, — но ты обещаешь мне, что я не подвергнусь никакой опасности?

— Никакой! Клянусь тебе!

— Хорошо. Второе условие.

— Ты передашь Анжеле Колет, что я хочу сегодня вечером видеть ее.

— Ну, насчет этого будь спокоен — она не придет!

— Ошибаешься, брат, придет! Ты проводишь ее!

— Но, послушай, она никогда не доверится тебе!

— Ей не будет угрожать никакая опасность, клянусь тебе в этом священной змеей! Но повторяю, мне нужно ее видеть! Когда она переговорит со мной, она может свободно возвращаться домой.

— Хорошо, только я не отвечаю за успех этого дела.

— Это тебя не касается.

— Что я должен передать ей?

— Ты передашь… — Воду задумался. — Нет, лучше я напишу ей письмо! Подожди меня.