— Тогда плохо, — тихо сказал Леша. — Но, по-моему, рискнуть стоит. Да ты хоть на себя взгляни — до чего тебя этот страх довел. Ты же собственной тени боишься. Рак ей какой-то придумал… а с чего ты вообще взял, что она больна? Из-за той давней чахотки? Из-за болезни матери? Но это все давно уже в прошлом, чудак. Ты приволок это на собственном горбу из прежнего века, понимаешь? На черта тебе этот горб? Распрямись, Дор, слышишь? Генук бояться!

— А она…

— И ей то же самое скажи. Ты ведь мужик — скажи потверже, она поверит. Она ведь тоже боится — бежит не пойми от чего…

— Она боится за свободу…

— Чушь! Те, кто боятся за свободу, уже несвободны! Ничто не сковывает больше, чем страх, как ты такой простой вещи не понимаешь? Выпьешь? Нет? А я добавлю…

Леша забулькал бутылкой. Дор задумчиво покачал головой.

— Леша, ты ведь знал, что я приду, правда?

— Знал… — кивнул Леша Зак. — Позвонил Димке из книжного, он все рассказал о твоих… гм… приключениях.

— Давно это было?

Леша мелкими глотками выпил стакан и зажевал хлебом.

— Какая тебе разница? — сказал он, морщась. — Ты все равно живешь совсем в другом времени… в другом веке.

В ладони ожил и шевельнулся клубок. Дор поднялся.

— Мне пора, Леша. Спасибо за башню.

— Давай, рыцарь. Сам дорогу найдешь?

— У меня клубок.

Леша удивленно поднял брови.

— Ну тогда-то что. Завидую. Прощай пока.

— Прощай.

Дор вышел на улицу и повернул к морю. Нитяной клубок бешено сматывался в его руке. Он распознал ее почти сразу — темным силуэтом на фоне падающего в море солнца. Она тоже увидела его, потому что широко раскинула руки и ускорила шаг — навстречу. Рахель почти бежала, и, хотя Дор не мог различить из-за солнца ее лица, он точно знал, что она улыбается.

Бейт-Арье, 2009