- Вот! - назидательно поднял палец Сашка. - Сам не видел, только сказки бабкины рассказываешь. А тому психу врачи четкий диагноз поставили - "параноидальная шизофрения"!
- Да они каждому второму эту шизофрению ставят. Как что не понимают, так сразу "шизофрения", Этак у них и Серафим Саровский, прости Господи, шизофреником станет, оттого, что с Божьей Матерью разговаривал. - Снова перекрестился Митрич.
- И поставят, а что? - Сашка, несмотря на его крупную, плотную комплекцию походил сейчас на взъерошенного воробья.
Митрич сплюнул с досады в окно и замолчал.
А Сашка почесал затылок и добавил:
- Как же этот синдром-то называется? Синдром, синдром... А вспомнил! Синдром Кандинского-Клерамбо!
- А что это за синдром? - поинтересовался, молчавший до того, Лешка.
- Не помню я.
- Хреновый из тебя фельдшер! - вздохнул Лешка. - Элементарных вещей не знаешь.
- Сам ты псих хреновый! - в тон Митричу ответил Сашка. - Я, вообще-то, акушер-гинеколог по диплому. А работаю на "Скорой". На фига мне психиатрия?! Ты бы меня чего из травматологии спросил или как утонувшего откачать.
- А дальше-то будешь учиться? - спросил Лешка.
- Хочу вот летом в медицинский поступать. А ты, гляжу совсем ожил?
- Совсем. В туалет только очень хочу.
- Приехали - уже отозвался Митрич и включил сирену с мигалкой, чтобы занять место на парковке, забитое таксистами. Но никто даже не пошевелился, чтобы пропустить "Скорую". Тогда опытный водила въехал прямо на тротуар у самого здания вокзала.
- Я быстро! - сказал Сашка и выскочил с какими-то бумагами из "рафика", громко хлопнув дверью.
Митрич закурил в открытое окно, а Лешка, помялся-помялся, но все же рискнул спросить у хмурого водилы:
- Слышь, Митрич, а в каком монастыре эту самую... отчитку делают?
- А тебе зачем? - спросил его, не поворачиваясь Митрич.
- Да я, это... Меня тоже, этот самый, бес преследует. - С трудом произнес Лешка.
- Ишь ты! - выглянул из-за сидения водитель. - Тоже буковки считаешь?
- Хуже. - Коротко ответил Лешка.
- Ты вот чего... - задумчиво произнес Митрич. - Тебя когда в дурку доставят, ничего психиатрам не ври, говори как есть. Только, что чертей видишь, умалкивай. Мол, срыв был, все такое. А главное, признавай, что больной. Они дюже любят, когда психи себя психами называют. Тебя недельки две, может месяц понаблюдают, а потом на дневной стационар переведут, если буянить не будешь.
- Это уж как получится. - Вздохнул Лешка. - Когда он во мне, я себя контролировать не могу.
- А ты постарайся! Бесу-то больно не уступай. И молитовку про себя постоянно читай. "Отче наш" знаешь?
- Нет.
- Эх, молодежь, молодежь... про девяностый псалом уж и спрашивать не буду. Тогда хоть Иисусову молитву читай. Она коротенькая. Сразу запомнишь. "Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного". Запомнил? Повтори-ка!
- Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешного! - как послушный ученик повторил Лешка.
- Молодец! - Одобрил Лешку Митрич. - Постоянно читай, а особенно тогда, когда чего странное увидишь или почувствуешь. И крестное знамение накладывай на себя. Понял?
- Понял. - кивнул студент.
- И когда тебя отпустят, ты сразу бегом в храм ближайший, в ноги священнику падай, говори - так мол и так, на отчитку мне надобно. У вас в епархии наверняка старец какой ни то отчитывает. Только смотри одной отчиткой-то не обойдешься. Какое-то время в монастыре поди пожить придется.
- Он говорит, что я друзей своих убил. - Неожиданно ляпнул Лешка.
- А ты ему не верь. Глаза небось отводит, а друзья твои живы-здоровы.
- Вряд ли... - снова вздохнул Лешка. Слишком реальными были воспоминания, от которых хотелось сбежать на край света.
Но тут прибежал Сашка, при котором разговор вести не хотелось.
- Ну все! - радостно открыл он дверь. - Там начальник вокзала с начальником поезда еще матерят друг друга, но, в принципе, вопрос уже решен. Отправят тебя через пару часов домой. Радуйся, псих.
И Лешка, правда, обрадовался. Перспектива сгнить заживо в стенах бахчисарайской клиники повергала его в такое отчаяние, что он не хотел и думать об этом, что понял только сейчас.
- Митрич! Помогай! - открыл Сашка задние двери "буханки".
- Развяжи ты парня, пусть хоть кости разомнет. - Неожиданно пожалел Лешку Митрич.
- Не положено. С меня потом башку снимут, если он деру даст.
- Охо-хо, доля наша горькая... - вздохнул Митрич и взялся за ручки носилок.
Дотащили его до вокзального медпункта быстро и только там сняли ремни, оставив, впрочем, завязанной смирительную рубашку.
В комнате сидела симпатичная темноволосая женщина средних лет, естественно, в белом халате, и заполняла какие-то бумаги.
- Принесли? Пусть сидит в углу. Не буйный? - спросила она.
- Вроде нет, всю дорогу лежал не дергался. - Ответил ей фельдшер.
- Хорошо. Сейчас сопроводительную подпишу... А кто из вас сопровождающим едет? - посмотрела она на Митрича с Сашкой.
- Никто! - развел руками Саня. - Наша работа его до вокзала доставить.
- Так не пойдет! - возмутилась женщина. - Его же нельзя одного отправлять! Натворит чего по дороге... Кто отвечать будет?
- Я сейчас прямо здесь натворю, если меня в туалет не сводят. - Угрюмо пробурчал Лешка.
- Дай ему утку. - Приказала женщина, сразу разонравившаяся Лехе.
- Ладно, чего утку, давайте я его в туалет свожу. - Ответил ей Митрич и, не дожидаясь разрешения развязал рукава рубашки. Лешка едва повел руками, как завыл от боли в затекшем теле.
- Эй, тебе кто разрешил! - вскинулась тетка, явно бывшая выше в своих медицинских званиях и Сашки, и тем паче, Митрича, и даже их обоих вместе взятых.
- Не сбегёть. - спокойно ответил ей Митрич и обхватил ладонь Лешки своей лапищей. - Пойдем, псих! - и вывел его из кабинета в коридор
- Ирина Витальевна! Мы тут никак не причем! - раздалось за закрытой дверью. - Нам приказано его доставить и все! А там вообще - хоть трава не расти! У нас, между прочим, вообще выходной сегодня. Мотаемся тут...
- Не орите, молодой человек, я вам еще раз говорю...
Чего там тетка еще раз должна была сказать, Лешка уже не услышал, так как Митрич вывел его на жаркую и пыльную симферопольскую улицу.
Он молча довел его до перронного бесплатного туалета и закрыл в кабинке. С огромным трудом, Лешка сделал свои дела, еле успев непослушными пальцами расстегнуть молнию на штанах.
- Молишься? - неожиданно спросил его через дверь Митрич.
- Н-нет... - растерянно ответил Лешка. - Я ж в туалете!
- В твоем положении без разницы где молиться, лишь бы молиться, понял?
- Хорошо... - и произнес про себя молитву, правда, когда уже вышел из туалета.
- Пошли еще покурим, пока там эти собачатся. - Буркнул Митрич и опять крепко схватил Лешкину руку.
- Ты какие сигареты куришь? - спросил он студента у табачного киоска.
- Любые. - Пожал тот плечами.
Тогда Митрич купил три пачки "Монте-Карло" и сунул их Лешке:
- На-ка вот, куряка. На дорогу хватит тебе. А больше, прости, помочь не могу ни чем. Да в церкви еще свечку поставлю за тебя, раб божий Алексий.
- Спасибо вам, Митрич. Звать-то вас как? - запихал Лешка сигареты по карманам штормовки и едва не расплакался от неожиданного участия совершенно чужого ему человека.
- На что тебе? - покосился водитель на Лешку.
- Хоть помнить буду, да и тоже, свечку потом поставлю.
- Раньше Ванькой кликали, а таперича просто Митрич. - буркнул Иван Дмитриевич и скрылся в клубах табачного дыма сердитой папиросы "Беломорканал". - Ладно-ть, почапали до медпункта, эти поди доругались. - И, выплюнув недотлевший окурок в урну, потащил Лешку обратно.
"Эти" действительно доругались. Сашка спокойно сидел на кушетке, разглядывая потолок и покачивая ногой, а врачиха по имени Ирина Витальевна так же спокойно, как и до их приезда продолжала писать.
