- Наши! Смотри! Наши!
В черное, засыпанное звездами небо, неожиданно взлетела красная ракета.
- Огонь! - крикнул комвзвода.
И страх сразу закончился.
Десантники открыли яростный огонь по бегающим фрицам. Те растерялись, не ожидав такой подлости, забегали еще быстрее.
Из-за спин взлетели еще несколько ракет, указывая нашим бомбардировщикам цели - взлетную полосу, склады ГСМ, ангары с самолетами, позиции зениток.
-Ну как, Артемка? Отложило ухи? - перекрикивая шум боя, ткнул сына в плеча старшина.
Тот быстро кивнул в ответ, не найдя секунды, чтобы ответить отцу. Артем выцеливал скакавшего туда-сюда зайцем какого-то ошалелого немца. И лишь с третьего выстрела зацепил того. Немец нелепо взмахнул одной рукой и свалился на землю. Рядом бесновалась на цепи раненая осколком овчарка. И не выла, не скулила, а почти кричала, как человек, от боли и ужаса. А на аэродроме рвали, окрашивая небо красным и оранжевым рвались бомбы.
Внезапно, сбив рогатку заграждения, с аэродрома выскочил, хлопая не прикрепленным тентом большой грузовик.
Артем рванул к дороге, вытаскивая из-за ремня гранату. Размахнулся и кинул, удачно попав под радиатор машины. Грохнул взрыв, показавшийся Артему, почему-то оглушительнее других разрывов. И в туже секунду сильный удар свалил его в снег...
- Не стой как дурак! - рявкнул ему в ухо навалившийся сверху отец. - А теперь вперед!
Он, сержант и еще несколько бойцов помчались к грузовику.
Из кузова выпрыгнул немец в одном кителе, без шинели. И тут же упал, скошенный автоматной очередью. За ним выскочил еще один. И тоже свалился. Потом еще один. Туда же!
Кто-то из бойцов схватился было за гранату, но старший Шамриков перехватил его руку:
- Погодь! Обглядим кузов для начала. Артемка! Глянь! Я прикрою!
Младший сначала полоснул очередью по тенту, потом, привстав на шипящее пробоиной колесо, заглянул в кузов:
- Нет ни хрена! А не... Есть! - Он перелез через задний борт. И через минуту выставил на задний борт какой-то ящик. - Принимай!
- Бутылки тут! - крикнул кто-то из бойцов его отделения, опустивший ящик на снег.
- Разберемся потом! - крикнул Артем. - Хватайте по одной!
Сам же, отбив прикладом горлышко, понюхал и удивленно сказал:
- Вино, смотри-ка... - и сделал большой глоток.
- Я те дам вино! - рявкнул на него старшина Шамриков. - Все матери расскажу. Вино он тут пьет! Ну-ка дай!
И теплая сладкая жидкость потекла в отвыкший уже от еды желудок.
-Бать! - удивленно сказал Артем. - Ты ж не пьешь!
Старший Шамриков утер усы и солидно ответил:
- А я и не пью. Я ем!
И машинально пригнулся, потому как, тяжелый осколок басовито прогудел совсем близко.
- Желтые! Желтые, командир, пошли!
И впрямь, над горящим аэродромом снова взлетели ракеты. На этот раз желтые, обозначающие отход.
А наши бомберы, сбросив смертельный груз, нагло и спокойно возвращались без потерь домой.
Без потерь отходила и бригада, если не считать двух легкораненых...
11.
- Да... Тот налет был полной для нас неожиданностью, господин подполковник.
- На то мы и десантники, господин обер-лейтенант.
- Аэродром был практически разгромлен. Но мы его восстановили.
- Я знаю.
- Хотите откушать? - как-то по старорежимному спросил фон Вальдерзее.
- Хочу. Но не буду, - поморщился Тарасов.
- Почему? - удивился немец.
- Если я еще что-нибудь съем, то могу умереть от желудочных колик. После двухмесячного голодания...
- А чаю?
- От чая не откажусь.
Пока дежурный по штабу суетился с чаем - сволочи где-то стащили серебрянные подстаканники, у не из Германии же их привезли? - фон Вальдерзее снова завел этот ничего не значащий для войны разговор.
- Все-таки я считаю, что вы железные люди, - вздохнул он.
- Почему? - удивился Тарасов, краем глаза наблюдая за суетящимся денщиком.
- Вы забыли обо всем на свете, готовились к неизбежной и, надо сказать, бесполезной смерти, и все-таки, воевали. И как воевали!
Тарасову это польстило. Признание заслуг - пусть и врагом, а может быть, тем более врагом? - всегда приятно. Но он не показал вида.
- Почему же мы готовились к смерти... Вовсе нет. Вы не правы, господин обер-лейтенант. Мы готовились к победе. И о жизни мы не забывали. Нельзя идти на войну , забыв обо всем на свете.
- Не совсем вас понимаю...
- Все очень просто. Например, во время выполнения бригадой боевого задания, мы сыграли свадьбу.
- Что??? - фон Вальдерзее аж привстал.
- А что? - удивился Тарасов.
- Свадьбу? Это как? Кого? С кем? - в сознании немца не укладывалось то, что на войне можно играть свадьбы. И еще не укладывалось, что Тарасов так спокойно об этом говорит.
- А что такого-то? Жизнь, она и на войне - жизнь! А женился у нас один лейтенант на переводчице второго батальона.
- С вами что, женщины были?
- Девушки, господин обер-лейтенант. Девушки... Десантницы...
**
-Товарищ подполковник, а товарищ подполковник! - Тарасова старательно тряс за плечо адъютант.
-Немцы? - подскочил Тарасов.
-Да не! - отшатнулся младший лейтенант Михайлов. Его и так-то качало на ветру - тощего, черного, грязного - а тут еще и испугался звериного оскала комбрига.
-Штаб? Связь? Что случилось? Самолеты?
-Товарищ подполковник... Тут до вас Кузнечик... В смысле, лейтенант Олешко... С невестой...
-Даниил... Ты об пень брякнулся? Какая в едрену матерь невеста? - Тарасов старательно протер покрасневшие со сна глаза.
-Ну, товарищ подполковник... Я-то тут причем... - виновато извиняясь, шагнул назад адъютант. - Они сами...
-Ни черта не понимаю... - Тарасов встал с лежанки под разлапистой елью. Встал с трудом... Сон в промозглой жиже не способствовал нормальному отдыху. Даже и не встал... Выполз...
Перед ним стоял в изгвазданном - когда-то белом - полушубке бывший командир взвода, а сейчас уже и батальона, лейтенант Дмитрий Олешко.
Кузнечиком его прозвали за невероятную схожесть... Тощий, длиннорукий, большеногий и большеглазый. По снегу идет и ноги так высоко-высоко поднимает! Как кузнечик, право слово... И все время шмыгающий носом.
Кличка прижилась. Даже в штабе на совещаниях, порой, прорывалось...
Из-за плеча лейтенанта выглядывала девчонка.
Тарасов нагнулся. Взял горсть чернеющего снега. Протер им с силой лицо. Распрямился. Утерся рукавом кожанки. Только после этого разглядел, что за Кузнечиком осторожно прячется переводчица, техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль. Маленького ростика, с грязными, неровно обкусанными ногтями. Серенькая такая мышка с сияющими глазами. Влюбленными глазами. Влюбленными на войне...
-Что хотели? - сердито спросил Тарасов. - Языка, что ли достали?
-Не совсем... То есть совсем нет... Товарищ подполковник... - зачем-то снял извазюканную грязью ушанку Олешко.
-Полгода как подполковник! - рявкнул злой от хронического недосыпания Тарасов. - Что случилось?
Олешко совсем оробел:
-Да ничего не случилось...
-Твою ж мать... - Тарасова опять пошатнуло... - Зачем пришли тогда?
-Жениться хотим! - пискнула из-за спины лейтенанта переводчица.
-Что???? - Тарасов едва не упал. То ли от неожиданности, то ли от слабости... Но схватился за еловую лапу и устоял.
-Жениться хотим... - почти прошептал совсем стушевавшийся лейтенант.
-Любовь у нас, товарищ подполковник! - почти крикнула Довгаль.
-Да понял я... - Тарасов, наверное, в первый раз растерялся за весь поход. - Что кричать-то...
Но собрался быстро. И сразу заорал на влюбленных:
-Совсем обалдели? Шутки решили пошутить? Какая, к чертовой матери, женитьба? Вы где, придурки, находитесь? Это война, если вы еще не поняли! Еще и беременная, небось? - заорал Тарасов на переводчицу. - Зов плоти, значит! Я вам покажу, зов плоти, епметь!
