– Эй, народ, напирай! Разобьем ему голову!..

Голоса усиливались и стали слышны уже у самых ворот.

Артак понял, что настал удобный миг, и приказал распахнуть ворота. Засовы с лязгом откинулись, половинка ворот медленно отошла, и воины хлынули за ворота. Эстер и Мариам вместе с Елисой и остальными крестьянками кинулись на нападающих.

Вылазка большого результата не дала, но хорошо было я то, что нападающим не удалось захватить замок и перебить его защитников. Однако Артак видел, что рштунийский нахарар и его телохранители все ближе подступают к воротам. Положение становилось угрожающим.

Возможно, что нахарару и удалось бы в конце концов захватить замок, если бы в тыл ему не ударили вооруженные крестьяне. Начался ожесточенный рукопашный бой.

Эстер настойчиво пробиралась в самую гущу сражающихся. Или не понимая опасности, или сознательно пренебрегая ею, она искала Артака Рштуни, который, вырвавшись вперед, увлекал за собой густые ряды нападающих. Не дожидаясь, пока крестьяне или восставшие воины рштунийского полка нападут на нахарара-предателя, Эстер подбежала к нему, подняв меч.

Крестьянки почувствовали, что имению в эту минуту им дается возможность утолить терзавшую их жажду мести за всю их горькую и безрадостную крестьянскую жизнь.

– Бейте собаку! Кончайте с ним! – крикнула Елиса, вместе с Мариям кидаясь к Артаку Рштуни. Остальные крестьянки следовали за нею. Телохранители, отбиваясь, сразили двух женщин, но самые испытанные воины были ошеломлены стремительностью и отвагой крестьянок. Они железным кольцом сжали нахарара и его телохранителей. Ударом меча Мариам свалила нахарара и стала над ним, не давая еле опомнившимся телохранителям отбить его. Крестьяне и воины усилили натиск. Понеся большие потери, нападавшие отступили.

Из замка выбежали женщины и бросились оказывать помощь раненым.

Схватив Артака Рштуни, Эстер тащила его за собой, исступленно тряся его, осыпая его проклятиями и плюя на него.

– Куда ты его тащишь, госпожа Эстер, пусть его прикончат здесь! – уговаривали ее крестьяне и воины.

– Дайте его мне! – подступила Мариам. – Он нам душу и тело огнем жег, терзал нас.

– Нам дайте, нам! – кричали в ярости остальные крестьянки, осыпая ненавистного нахарара бранью.

– Зверь кровожадный…

– Собака ненасытная…

– Жизнь нам отравлял…

– Налогами задушил нас да поборами…

– Прошли его денечки, пусть подыхает!.. Крестьяне и воины плотным кольцом окружили Эстер и нахарара, которого она продолжала тащить за собой. Эстер кричала:

– Я своей рукой свершу свою месть!

Казалось, она обезумела. Мать Спарапета горестно качала головой:

– Огонь пожирает их души! Им надо утолить жажду мести! До чего же довели крестьянина, до чего довели…

Эстер притащила нахарара к дверям темницы, втолкнула внутрь и бросила к стене, где недавно был прикован и умерщвлен Гедеон.

– Не оскверняй места его гибели, – он был воин родины! – уговаривали ее обитательницы замка.

– Ничего, сейчас я всю скверну смою! – прохрипела Эстер, замыкая на руках и ногах нахарара цепи, которые носил покойный Гедеон.

Она остановилась и взглянула на зятя. Артак Рштуни глухо стонал. Она подождала, пока он открыл глаза.

Княгиня Аршалуйс выбежала вперед и стала перед матерью:

– Сжалься надо мною, мать! Он свое уже получил…

– Отойди! – в гневе крикнула Эстер.

Артак Рштуни собрался с силами, произнес слабым голосом:

– Сумей разглядеть человека в предателе… Над человеком смилуйся!..

– Если не умер в тебе человек, как же ты пролил кровь человеческую?

– Зачем ты бесчестишь звание воина родины? – простонал Артак Рштуни.

– Предатель, собака врага, ты еще поднимаешь голос?! Так подыхай же в цепях, в которых ты замучил свою жертву! Козел, не орел!.. – выкрикнула Эстер и начала рубить мечом, пока Артак Рштуни не испустил дух.

– Ну, протянул, наконец, ноги! Пусть теперь снизойдет покой на душу замученных! – тяжело вздохнув, произнесла Эстер.

Мариам пошарила рукой по земле и, взяв камень, бросила в труп Артака Рштуни. Другие женщины последовали ее примеру, и мертвое тело скрылось под грудой камней.

– Нет нам спасения! Нет спасения от зверей! Разорвали они нас в клочья… Нет, нет, нет нам спасения! Один уходит – другой приходит… Нет нам спасения, нет!.. – с плачем твердила Мариам.

– Есть спасение, Мариам, есть! Есть суд правый, есть! Переполнилась чаша, кончилось терпение! – возразила Елиса.

Эстер била крупная дрожь. Она несколько минут молча смотрела на труп, уже наполовину закрытый грудой камней, вздохнула и медленно направилась к себе наверх.

Конюший, который, стоя в сторонке, наблюдал за расправой, попытался разогнать крестьянок:

– Эй, а ну разойдитесь, да поскорей! Мариам взяла камень и швырнула в него:

– Убирайся сам отсюда, княжеская собака!

Схватили камни и остальные, и конюший с быстротой зайца шмыгнул за угол и убежал.

Эстер медленно вошла в зал. Всех находившихся там охватил трепет, все расступились перед нею. Сопровождавшая ее Аршалуйс опустилась на колени в углу, начала плакать.

– Ну, ну, никаких слез!.. О подохших псах не плачут!

Никто не отозвался на эти слова. После долгого молчания Эстер снова заговорила:

– Перса называют врагом. Перса-врага убивают. Зачем же щадить врага большего, чем перс? Жаль, опоздала я! Раньше нужно было его прикончить, не пролилось бы столько невинной крови…

– Да, но разве теперь конец? – вздохнула Старшая госпожа. – Еще сколько ее должно пролиться, еще сколько…

Плачущую Аршалуйс окружили Анаит, Астхик, Шамунэ и Олимпия с матерью. Аршалуйе сквозь слезы спрашивала, неужели нельзя было образумить нахарара, вернуть его в ряды воинов родины. Ее слушали молча. Жена и дочь Гадишо с тревогой думали о том, находился ли он среди нападавших, или нет.

Ночь была почти на исходе, когда к воротам замка подскакали какие-то всадники. Артак, который не спал, приказал сидевшему у его двери телохранителю узнать, в чем дело. Телохранитель вернулся с одним из прибывших, который сообщил, что на Рштуник двигается нахарар Хорхоруни.

– По какой дороге? – спросил Артак.

– Через Арцруник, – объяснил телохранитель. – Население Тоспа уже поднялось.

– Что делает сепух Гаспар?

– Он в числе наступающих…

– Значит, он идет на нас?

– Идет на нас!

– Значит, даже те, которые дали обет, тоже оказались предателями?

Артак обратился к собравшимся воинам:

– Хорошо вы бьетесь, слов нет, но много несете потерь. Видимо, вы считаете, что одной-двумя стычками все дело кончится. А оно только начинается… Вот и князь-предатель из Хорхоруника идет на нас. Значит, предстоит серьезное сражение. Не забывайте, война идет по всей стране Армянской с предателями армянами и персидским тираном!

– Народная война! – воскликнул дядюшка Артэн. – Война за свободу, против князей-предателей, которые хотят продать нас персидскому тирану. Бейтесь, ребята, иначе не освободиться нам во веки веков!

– Верно! – поддержал его старый воин.

– Будем сами сражаться и пойдем поднимать страну Армянскую против тирана, против князей!

– Долго нас князь топтал! – горько отозвался крестьянин, стоявший в переднем ряду.

– Знаем, мы сами из крестьян! – сказал старый воин.

– До кости уже дошло… – сказал еще кто-то. Артак поднял руку, призывая к молчанию.

– Ну, раз вы все это поняли, то считайте эту войну своей, сражайтесь единодушно и подчиняйтесь дисциплине!

– Так и будет! – откликнулись воины.

– А теперь идите, готовьтесь: завтра выступаем против князя Хорхоруни.

Артак чувствовал, что разгорается большой пожар, который охватит всю страну Армянскую, и погаснет лишь тогда, когда будут расстроены все вражеские происки, когда будут сломлены все попытки тиранов сокрушить волю армянского народа.

Он немедленно послал гонца в Арцруник с приказом начать сопротивление и ждать, пока подоспеет помощь из Могка и Рштуника. Если же придется отступить, то отходить не к Могку, а к Рштунику. В свой родовой удел он послал других гонцов с приказом немедленно выйти на помощь населению Арцруника. Поскакали всадники и в Тарон, и в Гнуник, и, наконец, к самому Атому, в окрестности Арташата, – сообщить ему о событиях. А дядюшка Артэн разослал по селам своих людей – поднимать народ и с вспомогательными силами спешить в Рштуник.