— Арбалеты в сторону! Сабли наголо! — скомандовал он, одновременно притягивая к себе за рукав молодого офицера.— Отжимай их от стены. Мы с Хашидом прорываемся. Потом сразу за нами, вниз по винтовой. Ясно?

— Слушаюсь,— привычно ответил оруженосец.

— Вперед,— толкнул его Сдемак к уже вступившем в рукопашную солдатам.

Молодой вагаранский воин прекрасно справился со своей задачей. Напав на ближайшего к стене урода и уворачиваясь от пытающейся настичь его секиры, офицер увел монстра за собой к центру зала. Медлить было нельзя, и Сдемак с двумя солдатами, у одного из которых на плече лежал безучастный ко всему сатрап, бросился в прорыв вдоль стены к выходу из этого зала, чтобы попасть в другой, а оттуда — на винтовую лестницу. Их никто не преследовал, никто пути не преграждал. И вот они уже на винтовой лестнице.

Головокружительный, долгий бег от одного светлого факельного пятна до другого. Ниже, ниже. К подземельям дворца. Лестница уткнулась во вросшую в гранитные скальные плиты железную дверь. То был вход в разветвленный лабиринт, прорубленный в толще скал глубоко под землей, войти в который, не заблудиться и выйти могли лишь немногие избранные. И один из них — военачальник Сдемак. Он выдернул из углубления факел, просунул руку в открывшееся отверстие в камне, нащупал потайной рычаг, нажал на него. Сработал безотказный механизм, изнутри поднимающий засов, и дверь отворилась.

Когда та же дверь закрылась за их спинами, вновь воздвигая препятствие перед возжелавшими попасть в подземную часть дворца, военачальник с тоской подумал о молодом офицере.

Если ему и суждено уйти от бронзовых секир и добраться до обещающего безопасность подземелья, то у входа в него несчастный воин окажется в ловушке. Тайна двери ему не известна. Но он поймет, должен понять: Сдемак не мог поступить иначе. Жизнью владыки он рисковать не вправе.

Военачальник армии Хашида вел своих заметно повеселевших солдат (они, похоже, и не чаяли остаться в живых) по извилистым коридорам. У развилки Сдемак повернул не налево, к подземной тюрьме, куда он частенько сопровождал сатрапа (Хашид любил самолично пытать узников), а в правый коридор, которым никто никогда не пользовался и который вскоре привел маленький отряд в тупик. Солдаты недоуменно уставились на своего командира.

— Что смотрите? Пошли.— Сдемак вытащил свой короткий церемониальный меч, нагнулся, сунул клинок в неприметную щель между плитами пола, нажал на рукоять меча. Одна из плит поддалась и отошла в сторону. Военачальник опустил в образовавшуюся дыру руку, нащупал там кольцо, к которому крепилась толстая цепь. Дернул.

— Клянусь грудями Иштар, ничего подобного не видел! — не сдержал изумления солдат, когда кусок казавшейся монолитной стены вдруг со скрежетом пополз куда-то внутрь, открывая темный проход.

— Спасены! — воскликнул кто-то.

— Спасли нашего правителя,— поправил Сдемак, первым вступая в убежище, приготовленное как раз на такой, самый крайний случай.

А Хашид всё еще пребывал в Волшебной стране грез.

Быстро остывающая земля вынудила Фагнира, наемного работника купца Махара, проснуться и подняться на ноги.

«Что я здесь делаю? — удивился он. Задрал голову к небу.— Никак глубокая ночь!.. Или не глубокая?»

Опустив глаза к бренной земле, приказчик узрел кувшины и все вспомнил. Все, кроме одного: что находится во втором кувшинчике. В первом-то ясно — белое из Шема… Фагнир нагнулся, кряхтя, поднял с земли попахивающий вином Шлем. Постоял в раздумье, после чего уселся рядом с требующим исследования сосудом.

Аромат, источаемый Шлемом, усложнился — добавился ни с чем не сравнимый букет бритунского терпкого, аквилонского сухого и… и… что же это?… а, ну конечно: стигийское яблочное. Нет, ну какое сочетание! Амброзия, нектар, напиток богов! Фагнир упоенно внюхивался в Шлем, и к нему стала возвращаться частично утерянная за время сна нетрезвость.

«Махара-то, выходит, еще нет!» — радостно бултыхнулось в груди.— Запропал наш индюк!»

Фагниру захотелось что-нибудь спеть. Что-нибудь эдакое, удалое. Но перехотелось. На ум пришло другое: пройти два квартала, перелезть через ограду, забраться в третье справа окно, разбудить ленивого ишака, приказчика купца Эфрема, и приговорить на пару эти кувшинчики за игрой в кости и веселым разговором.

Сказано — сделано. Нахлобучив подаренную преступниками железную шапку (она же — вместительная чаша), размахивая кувшинами, утяжелившими руки, Фагнир взял курс на ворота. Прибыл к ним, оставив за собой сложно закрученный след.

Перед носом приказчика гостеприимно распахнулась калитка. И из нее на территорию купца Махара ступило страхолюдное чудовище.

— Ай-ай-ай,— вслух огорчился Фагнир.— Надо же — допился. Не-ет, прав был зеленщик Ахмет — пора завязывать.

Он поставил, кувшины на дорожку, сам уселся между. И тут же впал в глубокую задумчивость, вперив взгляд в землю. Иногда из-под опущенной головы доносилось: «…хорошо не крысы…», «…с утра же и завязываю…», «…сегодня последний раз душу отведу, а с утра — точно…», «…брошу, клянусь грудями Иштар…» и многое другое.

Наконец Фагнир покинул мир сосредоточенных раздумий и поднял голову. Чудовищ уже насчитывалось двое — к первому присоединился его приятель, такой же симпатяга: рожа, как у индюка, шерсть, как у козла, топор на плече, железная шапка на башке. Шапка та что-то напомнила Фагниру, но что именно, он понять не смог.

Наваждения стояли как вкопанные, вытянувшись по стойке «смирно».

— Да,— торжественно произнес приказчик Махара.— завязываю. Завтра. А сегодня — Праздник Прощания. Так и быть, ребятки, сегодня я вас еще потерплю. Да и куда ж вы денетесь, мерзавцы! Но учтите: больше вы не появитесь. Ни будь я Фагнир! С завтрашнего дня — ни капли. По гроб жизни! Ни-ни!.. А теперь давайте-ка, садитесь. Отметим.

Дав эту страшную клятву, Фагнир мотнул головой — Шлем, едва держащийся на ней, упал точно в подставленные руки. А наполнил столь замечательную емкость он на сей раз белым шемским.

Просторную комнату, убранную под стать помещениям надземных этажей, освещали зажженные Сдемаком и его солдатами масляные светильники, чад от которых отводился вентиляционными отверстиями в стенах.

Опустив владыку на ложе, разве что шириной уступающее тому, к которому Хашид привык, и обложив подушками, солдаты получили от военачальника разрешение пропустить по кружечке-другой вина из запасов подземного убежища.

Смежная с той, где они находились, пещера являла собой склад еды и вина, в ней же бил источник грунтовых вод; так что продержаться под землей группой из четырех человек можно было год. А то и все два. Заслужившие отдых воины Сдемака с кружками в руках восседали на крошечном диванчике, их лица то и дело озарялись улыбками. Не могли они сдержать радость оттого, что вырвались из лап неминуемой смерти, спаслись сами и вытащили из пекла правителя — в то время как, возможно, никого больше в живых во дворце не осталось. А вот им повезло.

Но никто из них, равно как и Сдемак, как и пребывающий в блаженном неведении Хашид и не подозревал, что смерть уже присутствует среди них. И вовсе не отвратительные создания с секирами проникли в убежище. Напротив, те уроды показались бы лишь потешными зверушками по сравнению с тем, что надвигалось на затаившихся людей из глубины подземелий, из глубины самого Мира Демонов.

Сдемак понимал радость своих орлов, однако их чувств не разделял. На сердце старого вояки было тяжело. Он, командир, бросил армию. Пусть ради спасения владыки, но… Но одним этим себя не успокоишь. Что там наверху? Откуда взялись эти создания, кто они — переодетые люди или чудовища из бездны? Сумеет ли город одолеть захватчика? Сколько им придется просидеть под землей? Что они обнаружат, однажды поднявшись на поверхность? Вопросы, одни вопросы… Да и запах тут какой-то мерзкий — крыса, что ли, сдохла?..