Бог его знает, для чего.
Бог и немецкие руководители ООН вместе с ТХЛ!
Мэтисон не питал иллюзий насчет этого. Уж ИМ-ТО не нужно заниматься анализом шумовых дорожек кричащей толпы во время церемонии запуска временной капсулы с Китовой Пасти, чтобы знать об этом. А ему пришлось. Он занимался расследованием — и, с ужасом вдруг осознал Мэтисон, быть может, он единственный человек на Земле, кто действительно мог незамутненным взглядом взглянуть на все это.
«Почти восемнадцать лет в космосе… За это время, наверное, бесчисленные миллионы, даже миллиарды людей пройдут через телепортационные врата фон Эйнема, чтобы совершить приводящее его в ужас одностороннее путешествие в колониальный мир.
А если у тебя еще остался здравый смысл, — мрачно заметил про себя Мэтисон, — ты никогда не совершишь этого одностороннего путешествия. Куда бы то ни было. Даже в городок Бойс, штат Айдахо. Даже через улицу. Будь уверен, стоит только начать — И ЭТО СТАНЕТ ТВОИМ КОНЦОМ».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В час ночи Рахмаля ибн Эпплбаума вырвали из сна, и это было для него привычно, потому что нанятые кредиторами механизмы будили его теперь постоянно. Однако на этот раз это был не робот. Это был человек. Невысокий и стройный негр.
Он стоял возле двери и протягивал визитную карточку.
— Я из «Охранно-сыскного агентства ОСА», — сказал негр. Затем добавил: — У меня есть лицензия пилота на управление межпланетным кораблем класса А.
Эти слова окончательно пробудили Рахмаля.
— Вы сумеете взлететь на «Омфалосе» с Луны?
— Если мне предоставится такая возможность.
Темнокожий коротышка чуть улыбнулся.
— Можно войти? Мне бы хотелось, чтобы вы составили мне компанию на Луне, дабы не случилось никакой ошибки. Я знаю, что ваши служащие там вооружены, поэтому…
Он прошел вслед за Рахмалем в гостиную, являющуюся фактически единственной комнатой — исключений в жилищном вопросе на Земле ни для кого не предоставлялось.
— Иначе «Трейлс оф Хоффман» уже через месяц обнаружит «Омфалос» с помощью своего следящего оборудования, расположенного за куполами на Марсе. Я прав, да?
— Да, — согласился Рахмаль, поспешно одеваясь.
— Меня зовут Эл Доскер. И я оказал вам небольшую любезность, господин ибн Эпплбаум. Я выбросил кредиторскую машину, что ждала в коридоре.
Он махнул рукой в сторону.
— Думаю, если за это подадут в суд, то это будет расценено как «уничтожение собственности». Как бы то ни было, когда мы с вами улетим, ни одно из устройств ТХЛ не сможет проследить наш путь.
А затем негр, большей частью уже для себя, добавил:
— Во всяком случае, ни одно из тех, что я обнаружил.
Он ударил себя в грудь, где имелось множество разнообразных «жучков» — миниатюрных электронных устройств, которые регистрировали наличие видео— и аудиопередатчиков в окрестностях.
Вскоре оба уже направлялись на крышу, где Доскер припарковал свою, как Рахмаль узнал замаскированную под обычное такси «ракету».
— Да, — заметил он про себя, — с виду она обычная…
Но когда ракета ринулась в ночное небо, Рахмаль заморгал от ее скорости и принял к сведению тот факт, что это не привычный взлет — они достигли cкорости 3,5 скоростей звука за считанные секунды.
— Укажите мне направление, — произнес Доскер, — поскольку даже нам в агентстве ОСА, неизвестно, где находится ваш «Омфалос.»
— Вы неплохо запрятали его, и мы можем промахнуться…
На трехмерной карте Луны Рахмаль рукой показал путь, затем коснулся места, где был запрятан «Омфалос». Там его техники энергично работали, дожидаясь необходимых частей, которые так никогда и не прибудут.
— Мы сошли с курса, — вдруг произнес Доскер. Он говорил не Рахмалю, а в свой переговорный микрофон. — ЗХВ.
ЗХВ — это слово из профессионального жаргона, и Рахмаль почувствовал страх, потому что оно было сокращением от «захвачены».
Захвачены полем, которое теперь отклоняло небольшой кораблик Доскера от его траектории. Доскер тут же включил огромные ракетные двигатели Ветсоуна-Милтона, пытаясь с помощью их огромной тяги вернуться на прежний курс, но поле продолжало их удерживать, даже несмотря на миллионы фунтов тяги двигателей, работающих в унисон, пытающихся разорвать это поле, и только несколько приборов на пульте пилота регистрировали это ужасное противоборство.
После нескольких минут напряженного молчания Рахмаль поинтересовался у Доскера:
— Куда нас тащат?
— С курса P на курс L, — лаконично произнес Доскер. — А это не к Луне.
Теперь не смогут достичь «Омфалоса» — это было ясно.
Куда же тогда?
— Мы на Т-образной орбите, — сказал Доскер.
Это была орбита вокруг Земли, несмотря на работу их двигателей, они не смогут с нее сойти, и Доскер неохотно их остановил. Конечно, расход топлива достиг критического уровня: если это поле и позволит им каким-то образом покинуть орбиту, то они всё равно не смогут совершить мягкую посадку ни на Луне, ни на Земле.
— Нас захватили, — произнес затем Доскер, наполовину Рахмалю, наполовину в микрофон.
Он передал несколько зашифрованных сообщений, выслушал ответ, потом, выругавшись, заметил Рахмалю:
— Нас лишили всякой связи — я не могу пробиться к Мэтисону.
Такие-то дела.
— Что? — воскликнул Рахмаль. — Вы имеете в виду, что нам крышка? Что мы навсегда застряли на этой орбите вокруг Земли и погибнем, когда кончится кислород?
Да была ли вообще эта схватка агентства ОСА с «Трейлс оф Хоффман»?
Он, когда был один, держался лучше, и теперь чувствовал негодование, удивление и растерянность, и, совершенно ничего не понимая, следил, как Доскер ковыряется в груде «жучков» на своей груди. В этот самый момент пилот агентства, казалось, интересовался только одним: обнаружит ли он датчики, которые управляют извне движением их корабля.
— Датчиков нет, дружище Эпплбаум, — быстро произнес Доскер. — Они с помощью микрореле глушат звуковые передачи, направляемые на спутник Мэтисона, но конечно…
В его темных глазах мелькнуло удивление.
— Я чувствую себя так, словно меня душат: если постоянный сигнал, идущий от меня, прерывается, он автоматически включает сигнал тревоги как в штаб-квартире агентства ОСА, в главном офисе в Новом Нью-Йорке, так и на спутнике Мэтисона. Поэтому теперь там должны знать, что что-то случилось.
Он понизил голос, обращаясь как бы к самому себе:
— Нам придется подождать, чтобы узнать, смогут ли они добраться до нас, прежде чем это перестанет иметь для нас какое-либо значение.
Корабль с неработающими двигателями тихо скользил по орбите.
А затем, со скрежещущим звуком, что-то ударило по его носу, и Рахмаль упал, заскользив по полу к дальней стене, успев заметить падение Доскера, и понял, что с ними состыковался другой корабль или еще какое-то подобное устройство. Он тут же быстро осознал, что по крайней мере обошлось без взрыва. Значит, это не ракета. Ибо тогда…
— Они могут, — произнес Доскер, нетвердо поднимаясь на ноги, — постоянно удерживать нас в таком положении.
Этим он подразумевал детонирующее оружие.
Он обернулся к трехступенчатому входному люку. Люк начал вращаться и открылся. Вошло трое мужчин, у двоих были лазерные автоматы. Их глаза ничего не выражали, такие глаза можно встретить у отъявленных негодяев, проституток или садистов.
А вслед за ними появился гладко выбритый элегантный человек, уж его-то ничем и никак нельзя было подкупить — он сам был великим продавцом на рынке людей.
Это был Теодорик Ферри, председатель правления «Трейлс оф Хоффман Лимитед». Впереди него два телохранителя принялись устанавливать прибор, напоминающий вакуумный очиститель. Прибор пищал, производя поиск, на нем что-то вращалось, пока операторы не выключили его, удовлетворенные, и кивнули Теодорику, а тот обратился к Рахмалю:
— Можно мне присесть?
Рахмаль после паузы ответил:
