Орган тела, которому теплокровные существа склонны придавать преувеличенное, мистическое значение. Болит живот — фигня; болит голова — завяжи и лежи, или: голова не может болеть, это же кость; колет слева в груди — надо вызвать «скорую».

Сердце символизирует любовь. Каноническое изображение сердца соответствует перевернутому изображению попы.

Серебро считается всего лишь полублагородным металлом, вроде как кроличий мех — лишь полублагородной пушниной. Однако вне ювелирно-банковских сфер серебро зачастую воспринимается как нечто более ценное, нежели золото. Значительность седин — и глупые желтые кудри. В золоте всегда отчего-то подозревается лишь позолота. Серебро воспринимается как нечто истинное.

См. СОН

"— Кожу пусть шОферы носят. Мы, Марь Иосифовна, будем носить замшу!"

Лучшее определение снобизма есть у Кортасара в "Игре в классики":

"— Если бы я ехала третьим классом, она бы не пришла меня провожать".

Соки — в трех разноцветных, сужающихся книзу конусах. Бледно-янтарные яблочный и виноградный (можно было гадать, какой именно), подозрительно мутный сливовый — наименее популярный. Еще — томатный, для которого на прилавке специально стояла влажной, с розоватыми комками, соли и прилагалась алюминиевая ложка для размешивания. Считалось удачей, если продавщица при тебе открывала трехлитровую банку и атлетическим движением выливала сок в конус, — значит неразбавленный.

Солено-горькая минеральная вода почиталась чем-то чрезвычайно невкусным, что способны пить только отъявленные чудаки.

Зачем я все это вспоминаю? Просто так, чтобы помнить.

А такая важнейшая сфера человеческой деятельности, как сон, полностью пущена на самотек. То есть поспал — ладно.

Да только нет, не ладно. Неуклюжий, бездарный, невкусный сон ничего не дает ни душе, ни организму. Спать нужно уметь. Нужно научиться извлекать из сна максимальное наслаждение. И не одно, самое очевидное, наслаждение — наслаждение отдыхом, а много разных наслаждений, каждое из которых по-своему чудесно.

Ладно, так и быть. Сейчас настоящий профессионал покажет вам, как это делается.

Итак, начали, записывайте.

Спать нужно только с аппетитом. Сон по часам, через не хочу, по режиму — это как мертвый час в детском саду. Просто вычеркнутое время жизни. Такой сон не приносит никакого удовольствия и, более того, это прямой путь к хронической бессоннице, бессмысленному считанию овец, тазепаму и утренней умственной тупости. "Встать не с той ноги" или "встать с тяжелой головой" — состояние сродни алкогольному похмелью. Не уметь спать — это все равно, что не уметь пить.

К засыпанию нужно подводить себя постепенно, любовно, чутко прислушиваясь к состоянию любимого (своего, разумеется) тела, трепетного разума и нежной души. Возможны вспомогательные средства — вроде чесания пяток посредством специальной девки, как любил покойный муж помещицы Коробочки. (Литературоведы до сих пор спорят: эвфемизм ли это, или именно что имеется в виду чесание пяток? Зная Гоголя можно предположить, что именно чесание.) За неимением девки, готовой чесать пятки, приходится довольствоваться липовым чаем, тепленьким душем, праздной прогулкой по интернету. Лично я всему предпочитаю книжку. Но только не любую первую попавшуюся, упаси бог. Здесь важно все: от стиля и сюжета, до формата, шрифта и фактуры бумаги. Идеальны детские приключенческие романы, изданные лет пятьдесят-сорок назад, на бумаге припахивающей ванилью… Но они вообще идеальны. Вообще лучше не читать что-то новое, а перечитывать. Когда накатит первая волна предзабытья, не должно возникнуть соблазна прогнать ее, чтобы выяснить, женится ли Сан-Хосе на Марселине. Хотя… Иногда можно потрясти головой и проглотить еще пару-тройку главок, готовясь встретить новый накат сна, еще сладостней, еще приятней… Но это уже изыски, доступные лишь истинным мастерам, да и то только когда они в хорошей форме. Удовольствие небезопасное — экспериментируя подобным образом, можно спугнуть сон. И тогда Олле Лукойе… Ну, вы знаете.

Закрыть книжку, погасить свет, умоститься на подушке и уснуть за сто с чем-то секунд — вот он, высший пилотаж. Некоторые любят еще сон после секса — уснуть в объятиях любимого, как пишут в романах о Сан-Хосе и Марселине, (или же примем нескромную версию о покойном муже почтенной госпожи Коробочки). Что сказать об этом? Конечно, неплохо. Но как-то немного девальвирует и то и другое — и прелюдию, и следствие. Снижая одно — до прелюдии, другое — до следствия. А ведь это две самоценные вещи. Мне так кажется.

Ничто не должно отвлекать нас от наслаждения сном, ни чувства, ни мысли, ни — даже! — сновидения. Это не парадокс. Некоторые как будто засыпают единственно с целью увидеть что-нибудь цветное, многозначительное и интересненькое. Это ложный путь, поверьте. За интересненьким лучше ходить в кино или куда-то там еще. Спать нужно ради самого сна.

Итак, мы в постели. На правом или левом боку, подушка под щекой — но не под плечом! — ноги слегка согнуты. Постельное белье предельно гладкое и нежное, но не из шелка. Ночная одежда, разумеется, только по фасону Мерилин Монро — то есть капелька Chanel № 5 или там какой-нибудь body lotion. В комнате тепло (вечером), но не душно, а к утру желательно, чтобы стало несколько прохладнее. Некоторые любят, впрочем, во сне слегка запотеть, а некоторые — пустить на подушку струйку слюны. Это не возбраняется (вспомним, что истинные гурманы предпочитают в особых случаях есть руками). Удачный сон — это лакомство, равного которому нет в мире. Даже, если он, сон, — последний, — тем слаще, слаще…

Говорят, Набоков, когда писал по-английски, то, желая создать некий эквивалент своему русскому стилю, листал словарь Вебстера и выбирал из синонимических рядов слова с пометкой «устаревшее», "редко употребимое" и так далее. С этой же целью можно использовать компьютерную функцию speller. Если в тексте совсем нет слов, подчеркнутых спеллером, значит это скорее всего какая-то дрянь или деловое письмо. Можно считать, что спеллер — это внутренний корректор писателя. Но при определенном душевном настрое он воспринимается как внутренний редактор или внутренний цензор. Между писателем и спеллером неизбежно устанавливаются отношения "ученик — учитель" (понятно кто есть кто). Ученик постоянно готов к бунту: а я, мол, все равно не сотру это слово, не сотру, не сотру!

Можно составить отдельный текст в тексте — из слов, которые подчёркнуты спеллером.

Интересно, что в данном написанном мною отрывке красная волнистая линия появилась лишь под одним малоинтересным словом «употребимое», да и то, я думаю, по какой-то ошибке, поскольку спеллер предлагает заменить его либо на весьма сомнительное «употребимте» либо на "употреби мое" (мое — что?).

Значит, следуя собственной логике, я должна выбросить эту заметку на помойку: наличие в ней слова «употребимое» многого не стоит, определенно.

Ну да ладно, не пропадать же добру.

Попробовала слова «потребное», "употребленное" — все нормально, никаких красных подчёркиваний. Зато сейчас спеллеру не понравилось слово «подчёркивания». Впрочем, нет, как оказалось, в именительном падеже оно его устраивает. Поди знай, что он хочет.

Видимо, после слов "поди знай…" я последний раз сохранилась, а потом отошла к телефону, свет мигнул, сейчас смотрю — пары абзацев как не бывало. О чем писала, не помню, хоть убей. По телефону говорила с Курицыным, а он говорил, что про некоего знатного боди-билдера по фамилии, кажется, Александр Невский, написали в спортивной газете, что он какой-то неправильный боди-билдер и настоящая фамилия его не Александр Невский, а просто Курицын. Кстати, вот интересно: что ему не нравится «боди».