Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Событие, явно выдуманное от начала до конца, но и оно вошло в историю Церкви. Появилась очередная легенда о Георгии: воина посадили на коня и «заставили» убивать дракона…

Вновь убийство дракона! Вновь удар по тюркской истории! И опять исподтишка.

По воле Церкви Джарган, святой Дешт-и-Кипчака, стал всадником-убийцей. Он был нужен папе именно таким — жестоким, кровожадным, убивающим. Потому что тюркская Европа помнила его иным. Сохранилась, например, старинная англосаксонская легенда, она — документальное свидетельство, в ней есть сведения о жизни и казни Георгия в Дербенте. В Англии и других странах клялись именем Георгия. Тюрки долго не забывали своего покровителя.

Хорошо помнил о нем и папа римский. Поэтому захотел сделать тюркского героя своим слугой — крестоносцем, убийцей.

Прежде, с 498 года, Георгий был чужим для католиков, теперь его приблизили, создали рыцарские войска. Для него, не для папы! Это была очередная хитрость Церкви. Ей вновь поверили.

Тогда и объявили о новом сословии Западной Европы — о рыцарях, их святым патроном стал Георгий-всадник.

Надо отметить, рыцари были знакомы Европе и прежде. Это — слуги аристократов, всадники, одетые в броню. Они прикрывали в бою тыл хозяина. Удел рыцаря — походная жизнь. Его профессия — военное искусство. Так повелось с IV века, с прихода кипчаков.

Хозяев рыцарей называли «gentiles» (отсюда — «джентльмен»). В 312 году Рим услышал это тюркское слово. Родовитые то были люди.

Джентльмены, как писали историки тех лет, когда-то служили в армии Рима, а потом завоевали всю Империю, они гордились своей иноземной знатностью, оберегали ее…

Кто же были эти люди?

Написано о них немало, но упущено главное: они жили по тюркским законам юрта или ханства. Иначе говоря, со своей властью. В этом и была их «иноземная знатность» в Империи. Хан правил там. Он назывался королем, герцогом или графом, земли юрта делил между баронами…

Обычаи джентльменов были неотличимы от обычаев Великой Степи. Люди верили в Тенгри, поэтому католики их называли язычниками. Говорили они по-тюркски. Сражались на боевых конях. Пешей жизни не признавали. Кипчаки. И все у них было по-кипчакски!

Улус? Юрт? Орда? Как называли себя? Теперь неизвестно. В XII веке у них уже были латинские имена, но оставались тюркские прозвища. Например, у знаменитого рыцаря Ланселота домашнее имя — Телеги. А легендарного французского рыцаря Карла Смелого на самом деле звали Темир. «Temeraire» — так пишут сейчас французы. Он был герцогом Бургундским. Оказывается, и король Карл Великий, основатель Франции, при жизни имел совсем другое имя, если верить документам тех лет. Его имя звучало Чарла-маг и по-тюркски означало «зови славу». Таким оно сохранилось, например, в Англии — «Charlemagne». Латинские историки позже переделали многие исторические имена на свой, латинский манер. И — история потеряла былой колорит.

Джентльмены, став герцогами и королями, любили сидеть на полу, поджав ноги. В хрониках того времени уцелела запись, что Людовик Святой, французский король, именно так принимал гостей.

Полы его замка были устланы коврами, по углам высились горы подушек. В спальнях короля к вечеру разбивали шатры (эспервьеры), и ставили в них кровати. Сам он ходил по дому без обуви, в расшитом кафтане (сапане). В его дворце были и кунацкие комнаты, и женская половина. Рядом с очагом стояла фигурка покровителя дома…

Точно такие фигурки делали на Алтае, и тоже из войлока.

Пиры джентльменов не отличались от тех, что были во дворце Аттилы: все то же самое — конина, кумыс и айран, тот же трон, те же шуты, те же восточные кушанья, те же песни и представления… Правда, в залах дворца появилась конная прислуга, что было новшеством. Блюда подъезжали прямо к столу, вызывая восторги гостей. Традиции народа!.. А они не меняются.

Скажем, обряд похорон джентльменов был, как и у кипчаков: вместе с усопшим уходил его конь. Тела их бальзамировали по алтайским правилам. Так провожали еще в 1376 году английского короля Эдуарда III, в 1391 году — графа Гастона де Фуа и других важных сеньоров… Как настоящие кипчаки, они ушли на тот свет!

Потом Церковь запретила хоронить с конем. И — уже никогда больше не отсыпали курганы в Западной Европе. Они исчезли.

До XV века европейские кипчаки придерживались своего древнего обряда. Ему следовали даже в мелочах. После похорон справляли тризну, в горе резали лицо, рвали на себе волосы… Все оставалось у них, как при Аттиле, и все попало под запрет.

Джентльмены считали позором не сдержанное слово и оговор дамы. За это били кулаками, били до тех пор, пока шлем не упадет с головы виновного. У них было кулачное право, которое помогало решать многое.

Но друг другу они помогали безоговорочно. И не дай Бог, что-то продать или дать в долг. Того даже не били. С опозорившего себя срывали шлем и бросали на землю. Это означало потерю чести. Человек переставал быть джентльменом, у него отбирали коня. После чего оставалось либо покончить с собой, либо стать батраком.

Еще не был в почете мезальянс, то есть неравный брак.

Брачные союзы заключали с семьями таких же воинов. Чужаку не находилось там места: нужно иметь четыре поколения предков-джентльменов, чтобы войти в их общество, стать своим.

Но незнатные люди и чужестранцы могли проявить себя. Им оставляли шанс. Военный подвиг делал храбреца отцом нового семейства. Хан (король) давал ему знак отличия — орден, принимал в общество джентльменов, назвав «благородным человеком».

Наследовал это звание отца старший сын. Лишь после личного подвига, отмеченного опять же орденом, он получал право передать заветный титул всем своим детям. Тогда и появлялось на свет новое благородное семейство.

Но и этого было мало, чтобы стать аристократом. Семейство получало все права джентльменов, только честно прослужив еще в двух поколениях. Чем выше ордена, тем больше прав.

Тяжелый труд — быть тюркским аристократом. Надо жить по кодексу чести, где не прощается любая оплошность. Например, уронить знамя или склонить его считалось величайшим позором и означало добровольную смерть.

Жизнь человека у джентльменов стоила меньше гроша, не она и не богатство были их ценностью — честь. И храбрость. Молодежь готовили к подвигу с детства.

Мальчика, будь он самого знатного рода, отдавали в пажи ко двору другого джентльмена. Заботы пажа были традиционны — уход за конем хозяина, чистка оружия, военные упражнения, рубка лозы. За провинности били нещадно.

В Великой Степи это называлось «аталычество». Его прошел и Аттила, и Акташ, и любой другой тюркский мальчишка, выросший в знаменитого полководца. Даже Аэций.

А без труда нельзя — не будешь мужчиной! Труд надо любить.

И мальчишка трудился. Рос, ожидая случая проявить себя. Выиграть турнир среди сверстников, отличиться в скачках на ханской свадьбе, а еще лучше — победить в настоящей войне. Это видел во сне каждый паж Западной Европы. И каждый улан Великой Степи.

…Сны юного кипчака будто подсмотрела Церковь, задумывая рыцарские ордена. Она назвала самих джентльменов «рыцарями», своими защитниками. Вот, собственно, и все, что случилось тогда, после крестовых походов. Вроде бы слегка поменяли смысл слов, а изменилось все: господа стали слугами Церкви.

Тамгу назвали гербом, придумав ей новые знаки, которые увековечили родословные рыцарей. Показательно, во многих гербах остался знак Тенгри — равносторонний крест! Не латинский, тюркский символ.

Три цвета — синий, белый, красный — легли на знамена рыцарей. Это тоже были древние символы Алтая, три цвета Вечного Синего Неба… Лентами этих цветов тюрки благодарят Небо и сегодня.

Меняли тогда почти все. Но изменить ничего не сумели.

Культура джентльменов осталась. Новое опять оказалось старым. А вот бойцовские турниры действительно стали другими.

24
{"b":"117225","o":1}