Январь 2425 г.

Планета Сурож, система Каллиопа

Научно-исследовательская станция «Федино»

По коридору космической станции, залитому желтушным аварийным светом, скорым шагом шли трое – высокий, широкоплечий витязь в кожаных доспехах и двое детей, одетых в розовые комбинезоны: вихрастый мальчик трёх-четырёх лет и миловидная девочка лет десяти.

Мужчина вёл за руку девочку, девочка – мальчика.

Когда стало ясно, что малыш, несмотря на все свои старания быть мужчиной, устал и не поспевает, витязь подхватил его на руки и, усадив на предплечье, понёс. Девочка послушно ускорила шаг – теперь она почти бежала, прижимая пальцами к ключицам свои жидкие льняные косички.

Искоса поглядывая на девочку, витязь, его звали Рене, думал о том, что, когда они опустятся на этаж ниже, в складские помещения, на руки придется взять и её. Лестницы крутые. Лифты отключены. Помощи ждать неоткуда. Точнее, он и есть помощь. Всё-таки Бог существует, что бы там ни говорили дураки.

Коммуникатор был единственной уступкой цивилизации, которую сделал Рене, во всём остальном безупречно архаический и антуражный, хоть сейчас в тринадцатый век. «Только ради детей. Мало ли – вдруг что случится?» – твердил себе он, пристраивая серебристое яйцо умного устройства в походном ранце – между кисетом и флягой с живоносным эликсиром. И надо же, вдруг случилось. Когда позвонила Сашенька, он был недалеко от Нью-Ахена, в окрестностях которого назревало историческое побоище. Саша говорила сбивчиво («они с большими пистолетами», «кровь почему-то течёт», «какой-то дым из вентилятора») и плакала так горько, что Рене ничего не оставалось, кроме как с боем захватить одноместный флуггер союзного барона де Креси, хранившийся в подземном тайнике, и выжать форсаж до упора, не думая о последствиях.

«Сеть магазинов „Заинька“ – одежда для тех, кто хочет выйти замуж!» – на двери склада был приклеен рекламный постер с двумя курносыми девицами в нарочито скромных ситцевых платьицах – рукава-фонарики, кружевные рюши, воланы. Вид у девиц был довольный и даже блудливый, что сообщало рекламе, да и самому просвечивающему за ней замужеству, некий неожиданный игривый смысл.

Рене отдраил дверь и по средневековой привычке надавил на неё плечом. Та легко поддалась, впуская гостей в королевство контейнеров и ящиков. К счастью, после налёта система-диспетчер перешла в эвакорежим и сразу же расконтрила все двери и люки.

В ноздри ударил запах средства для травли тараканов.

– Туда ходить нельзя, дядя Рене! – предостерёг мальчик. – Мама будет ругаться.

– Со мной везде можно! – заверил его витязь.

– Даже в холодильники?

– Даже в реакторный.

Троица держала путь в мобилизационный ангар, где, по мысли Рене, можно было рассчитывать на флуггер межпланетного класса. Тот, на котором он, Рене, прибыл на станцию, увы, годился лишь для челночных сообщений с Сурожем. А все флуггеры в рабочем ангаре были выведены из строя во время нападения.

Если бы на станции оставался хоть кто-то, способный рассуждать о правильном и неправильном, он наверняка отметил бы, что Рене, несмотря на свой штатский вид и развязные манеры, всё делает правильно, по инструкции: не забывает задраивать за собой двери, каждый раз, проходя мимо аварийной панели, нажимает на кнопку «SOS», даже маски химзащиты для детей прихватил.

– Дядя Рене, а когда… мама? – спросил мальчик, его звали Даниилом, сестра же звала его Данькой.

– Что – мама? – спросил витязь, не сбавляя темпа.

– Когда к нам туда придёт мама? – повторил мальчик, играя серебряной серьгой в ухе своего носильщика.

– Куда это – «туда»?

– Ну в это место… куда мы с Сашкой-какашкой… улетим?

– Что ты сказал? Как ты меня назвал? А ну-ка повтори! – взвилась девочка и, подпрыгнув, отвесила брату подзатыльник.

Мальчик надулся и попробовал лягнуть девочку ногой. Витязь посмотрел на мальчика сурово, а на девочку со значением: мол, сейчас не время ссориться. Брат и сестра тотчас присмирели – ничто так не способствует послушанию, как смутное движение в затаившейся между контейнеров темноте. Рене положил ладонь на костяную рукоять метательного кинжала, на всякий случай.

– Ты хочешь знать, когда мама прилетит к вам на Светлую? – ровным голосом спросил он у мальчика.

– Да.

– Мама… Мама прилетит скоро. Как только я её найду там, в лесу, мы сразу прилетим к вам.

– А когда ты её найдёшь?

– Как только – так сразу. Я не знаю точно, где она. Ретранслятор не работает.

– Но я же тебе дозвонилась! – заметила Саша.

– Тебе повезло. Через несколько минут ретранслятор… – Рене запнулся, подбирая слово. Там, на планете, он говорил в основном по-французски, переходить на русский каждый раз было трудно, каждую фразу приходилось сколачивать, как какой-нибудь сарай. – В общем, он упал. И теперь я не могу связаться с мамой. Но у неё очень заметный вертолёт. Медицинский. Белый, с такой большой красной полосой. Она вам его наверняка показывала. Его легко найти среди зелёных деревьев.

В темноте блеснула пара кошачьих глаз с вертикальными зрачками. Рене со вздохом облегчения вернул кинжал в ножны.

– Скоро найдёшь? – поинтересовался мальчик.

– Прямо завтра и найду. Может, сегодня. Вечером.

– А папа?

– Что – папа?

– Когда прилетит? – не отставал мальчик.

Витязь вновь замешкался с ответом, но на сей раз споткнулся он вовсе не о языковой барьер. Рене бросил косой взгляд на девочку – её аквамариновые глаза наполнились слезами, но она всё-таки не разревелась. Только ноздри её трагически раздувались. «Молодец, вся в маму. А ведь малышка только что видела в кают-компании полковника Рабковского – точнее, то немногое, буро-красное, с глазами и погонами, что от него осталось. А вот Даня не видел. Слава богу – ему можно врать что угодно». Чем Рене тотчас и воспользовался.

– Папа тоже прилетит, – заверил витязь мальчика. – Но немного позже. У него тут будет очень много дел. Он будет тут работать.

– Убивать врагов? – уточнил мальчик.

– Да.

– А потом прилетит?

– Да.

– А что мы с Сашкой-какашкой будем делать? Пока мы будем туда лететь?

– Саша будет читать тебе сказки из книги. Про спящую царевну, про Дюймовочку… Там ещё есть одна сказка про Илью Муромца, который всех побеждает, потому что он самый сильный и храбрый.

– Как ты?

– Почти.

– Рене, скажи ему, чтобы не называл меня какашкой! – возмущённо зашипела девочка.

– Даня, ты слышал? Ещё раз назовёшь Александру нехорошим словом, и я зарублю тебя вот этим мечом. Будет из тебя паштет. Понятно? – Рене сделал зверское лицо. Мальчик захныкал и закрылся рукой. – Так на чём мы остановились? Ах да, на книжке. Саша будет тебе читать… Если будешь слушать внимательно, я подарю тебе собаку. Овчарку.

– Ой, Рене… – девочка остановилась, закусила нижнюю губку и, сверкнув глазищами, выпалила: – Я забыла!

– Что забыла?

– Книжку! Когда ты переодевал этого балбесика… В общем, я её положила на его велосипед, ну… на сиденье… и забыла!

«Ещё не хватало», – досадливо подумал Рене, но тут же улыбнулся своей фирменной ясноглазой улыбкой, от которой млели, как кошки на солнцепеке, девушки, молодели и немедля начинали пудриться дамы, добрели вредные старушки, а проститутки сбавляли цены вдвое. И, обращаясь к мальчику, сказал:

– Саша будет рассказывать тебе сказки по памяти. Правда, Саша?

– Я… буду, – пообещала девочка. – Вот если бы с нами была мама…

– Мама скоро с вами будет.

Рене осторожно отдраил пожарную дверь ангара.

Его сердце предательски ёкнуло. Нет, не вооружённого отребья он боялся, скорее боялся обнаружить следы его пребывания. Дети не должны видеть трупы.

– Хочу кушать, – вдруг заявил Даня.

– Потерпи.

– Хочу! – капризно повторил мальчик.

– Надо было за завтраком есть, а не гав ловить! – Саша назидательно прищурилась.